Клыки разошлись, сняли одежду и встали на четвереньки вокруг Узора.
«Э! – сказал Гипер так, словно к чему-то приглядывался. – Это ты?»
«Что?»
Клыки одновременно взвыли. Кровь ручьями бежала из Людочки, но не растекалась по полу, а повторяла изгибы Узора. Клыки наклонили головы, вытянув губы и всасывая кровь прямо с пола.
«Да ты ж один из нас, – сказал Гипер. – Нет? Ты все забыл…»
«Не понимаю!»
«Тебя сослали сюда за превышение полномочий. Ты чересчур жестоко с нарушителями расправлялся. Помучить их любил, то-сё… Ну и, конечно, память отсекли, потому что иначе ты бы в два счета сбежал отсюда».
«Как сбежал? Куда?»
«Сбежал бы из искривления, вернулся на станцию Негатива. Для этого достаточно умереть».
Их тела стали меняться. Они разом подняли морды кверху – глаза были теперь густо-красными и бесформенными, без зрачков.
«Не понимаю! – повторил я. – Как умереть?»
«Да просто убить себя. Это называется Скорый Смертный Экспресс. Суицидальный Поезд, понимаешь меня? Но, насколько я помню, твой срок скоро заканчивается. Они пришлют кого-то, он тебя убьет, и ты свободен».
«Но почему Клыки не могут убить друг друга и освободиться?»
«Э нет, они ж, по сути, и так развоплощенные. Им опасно лишний раз умирать. Ладно, до скорой встречи. Пойду возьму другое тело, хоть оно и мертвое. Смотри, сейчас все будет происходить очень быстро».
Он исчез. Внизу Людочка выгнулась дугой, а кровь растеклась уже по всему Узору. Клыки дергались в припадке, мотали головами, выли и хрипели. Когти на волосатых лапах оставляли в полу глубокие следы. Над обнаженным животом Людочки вскипел розовый смерч, густая пелена разошлась от пупка вместе с лоскутами кожи. Сквозь пелену что-то начало вырастать, выпячиваться наружу, бесформенное, все в кровавых потеках и струпьях. Вокруг Верховника действительность искажалась, натягивалась тонкой пленкой и лопалась – появлялись прорехи, за которыми бушевало и переливалось нездешними красками что-то, скрытое до сей поры. Клыки выли и бились в исступлении лбами о пол, когда Мамона, подошедший сзади, труп Вити схватил за поясницу и за шею.
…приподнял Мамона, перевернул и стал возить головой по полу, стирая линии Узора. Клык взвизгнул, остальные задрали морды, обратив к трупу кровавые глаза. Линии Узора исчезли одна за другой, и Верховник начал опускаться обратно, уменьшался, исчезая. Клыки бросились на ГиперВитю и сбили с ног.
Куча тел подо мной. Труп выпрямился, сжимая поднятыми над головой руками сломанного пополам Проворного Вредителя, и швырнул его через все помещение. Лицо, затем Мамон откатились в сторону и исчезли. Потом внизу остались только ГиперВитя и Деятельный Экзорцис, который вдруг подскочил и вцепился в меня, повиснув, как обезьяна на лиане. Веревка затрещала громче. Снизу ГиперВитя поманил Деятельного, а тот оскалился. ГиперВитя привстал, ухватил Клыка за пятку и потянул. Тот жалобно и обиженно заверещал.
ГиперВитя стянул Клыка на пол, они вцепились друг в друга и покатились по почти стертому Узору прочь от тела Людочки с развороченным животом. Ударились о ножки стола и остановились, сжимая шеи друг друга. Раздался громкий хруст, глаза Деятельного вылезли из орбит и лопнули крупными красными сгустками. Они замерли, а потом их тела начали исчезать, медленно растворяться в воздухе. Я качнулся – раз, другой – и веревка порвалась.
…все та же полутьма, а чувствуется, что скоро утро. Ничего не болит, тепло и тихо. Я сел, протер глаза. Цех как цех, все хорошо знакомо – друкмашина, железные столы, шкаф с красками, вешалка.
Я сидел, поджав под себя ноги. Посмотрел вверх – что-то свешивается с ограждения второго этажа, посмотрел вниз – темные пятна на полу. Я отвел взгляд, но потом вздрогнул и опять вверх посмотрел. Там болтался обрывок кабеля, который электрик, сволочь, еще позавчера обещал убрать. Меня аж передернуло всего, и я снова вниз посмотрел. На полу были пятна красной краски. Я встал, оглядываясь.
Тени все еще лежали в углах цеха, но они были утренними, синеватыми. И курить хотелось просто мучительно – всю ночь не курил. Я похлопал по карманам, выудил смятую пачку сигарет и сунул одну в зубы. Спички-то у меня есть? Опять похлопал по карманам и нашел Витину зажигалку. Почиркал ею, но она только сухо клацала. Шагнул к вешалке и достал коробок. Постоял, а потом так сжал зубы, что почти перекусил фильтр сигареты. Повернулся, начиная понимать, что все это мне привиделось, приснилось, и увидел с этого места коридор и черную щель.
Ниша в стене. Пространство. Я пошел туда и краем взгляда заметил его: труп, бесформенную кучу у ножек стола. В голове рывком провернулись мельничные жернова, я охнул, развернулся, прищурившись.
Тюк с ветошью лежал у стола.
Глубоко вздохнув, я пошел в коридор, не спеша, выуживая новую сигарету.
Узкая ниша в стене, рядом стоит лист фанеры. И ничего.
Поставил в нишу левую ногу и заглянул туда. Темно, но можно разглядеть бетонные стены и пол. Пустота. То есть одну полоску я таки снял и внутрь заглянул, а вот все, что было после того, как я попал в пространство…
Я четко знал одно: для того, чтобы окончательно доказать себе тот факт, что действительность единственна и стабильна, мне надо влезть туда, в эту нишу. В самый центр, так сказать, зияющей пустоты.
Ну и влез.
Ворота приоткрылись, и появился мастер Руслан, в пуховике, теплых шерстяных брюках и армейских ботинках. Он стянул вязаную шапочку и, отряхивая с плеч и груди снег, пошел ко мне. Я как раз стоял боком, одной половиной тела в коридоре, а другой в нише, и открывал коробок, чтобы наконец закурить.
– О! – сказал я. – Ты что так рано?
Руслан был пьян, его слегка покачивало.
– Да календари эти… – проворчал он, расстегивая пуховик. – Сейчас еще и такси где-то найти. Заказчик потребовал первого числа до обеда эти календари ему привести. Я прям из-за стола. Слушай… – Он остановился рядом, глядя на меня с пьяным удивлением. – А чего это ты тут? А стенку чего раскурочил?
– Ремонт делаю, – ответил я, закуривая.
– Еще кроме тебя здесь кто-то есть?
– Не-а. Кто ж сюда припрется в такую рань? Вот ты разве что…
Я сел спиной к нише, так и не заглянув в нее. Если бы сейчас, допустим, он бы меня толкнул, или бы я сам откинулся назад, то упал бы как раз в нишу.
– Точно никого больше нет?
– Не.
– Это хорошо.
…поднял взгляд на Руслана, который достал из-под пуховика ножик с коротким узким лезвием. Он его всегда с собой таскает и вечно им поигрывает, хоть ему уже не раз говорили, что это опасно. Лезвие очень острое. Он встал рядом, внимательно глядя на меня. Словно примеривался.
