В душе снова вспыхнула надежда. Но тут на противоположном конце площади началось какое-то странное движение. Поднялся шум, раздались крики, свист, аплодисменты. Вытянув голову, юноша увидел одетых в сине-малиновые мундиры городских стражников, маршировавших вниз по склону холма, на котором возвышался, блестя на солнце, дворец.
Эшер подошел поближе. Торговцы скотом никуда не уйдут, а пять минут, которые он потратит на то, чтобы утолить врожденное любопытство, ничего не решат.
— Дорогу! — раздавался над площадью громовой голос. — Дайте дорогу его высочеству принцу Гару!
Толпа заходила ходуном, передние ряды стали напирать на задние, и Эшер почувствовал, что его толкают со всех сторон. Он не понимал, что происходит. Почему все пришло в такое движение при появлении принца? Принц живет в этом городе, люди видят его чуть ли не каждый день… Так зачем же так волноваться и неистовствовать, пытаясь увидеть этого человека?
Сам он, бормоча проклятия и толкаясь, пытался устоять на месте. Ему необходимо было видеть члена королевской семьи. Эшер хотел, вернувшись домой, с полным правом хвастать тем же, чем, бывало, хвастался Оле Хемп. Он представил, как отец от гордости за него будет краснеть и смущенно улыбаться.
Наконец стражники расчистили дорогу, и по ней двинулся принц на гнедом породистом жеребце, держа поводья одной рукой. Конь был великолепен, а сбрую украшали горевшие огнем на солнце драгоценные камни. У Эшера перехватило дыхание от зависти. Хорошо быть принцем! В его конюшнях наверняка стоит несколько сотен чистокровных скакунов.
Впервые в жизни Эшер пожалел о том, что не родился в королевской семье.
Принц был не менее красив, чем его конь. Золотистые, словно спелая пшеница, и длинные, как у девушки, волосы были завязаны на затылке в хвост. Зеленая шелковая рубашка и коричневые кожаные штаны принца выглядели безупречно. Начищенные черные сапожки ослепительно блестели на солнце. На голове посверкивал серебряный, украшенный рубинами венец. Принц с улыбкой махал рукой толпе, из которой неслись восторженные крики и пожелания долголетия и процветания.
Значит, вот он какой, его высочество принц Гар. Даже в далеком Рестхарвене слышали о нем. Гар, Лишенный Магической Силы. Гар Калека. Некоторые даже шепотом называли его Гар Позорище. Для олка он был слишком белокурым, а для доранца убогим, лишенным магической силы. Такие слухи о нем ходили в тех местах, где жил Эшер.
Но судя по приему, который Гару устроили местные олки, их не смущало то, что у него отсутствовали магические способности и он после смерти отца не сможет с помощью колдовства устанавливать погоду в королевстве по своему усмотрению. Городские олки считали встречу с принцем достаточным поводом для визга, восторженных криков и неистовых плясок. Почему, интересно? Какой толк в маге, который не может колдовать? Это то же самое, что корабль без парусов. Так рассуждал Эшер.
И, похоже, не один он так думал. Большинство доранцев на площади встретили появление принца молча. Казалось, им не было дела до сына короля, отправившегося на прогулку нюхать цветочки на лоне природы. Заметил ли принц осуждающие взгляды соплеменников? И придавал ли он им какое-нибудь значение? Трудно ответить на эти вопросы. Во всяком случае Гар ничем не выдал своего недовольства. Разве что в глубине его зеленых глаз на мгновение зажегся холодный огонек.
Эшер фыркнул. Сдался ему этот принц! И зачем он тратил драгоценное время, думая о нем?
Тем временем королевский сын поравнялся с ним. Если бы Эшер протянул руку, он мог бы дотронуться до его стремени. Стараясь не терять присутствия духа, Эшер бесстрашно смотрел в лицо принца, хранившее беззаботное выражение. Гар тоже, не мигая, смотрел на него.
Внезапно тень пробежала по лицу принца. Но тут какая-то девица бросила ему розу, и Гар отвел взгляд от Эшера. Цветок упал на шею лошади, и она испуганно встрепенулась. Принц вцепился в поводья обеими руками и удержал лошадь на месте.
Эшер, придя в замешательство, отступил в толпу, несмотря на проклятия и угрозы тех, кого теснил и толкал. Ему было не до них. Все его мысли были заняты принцем. Гар произвел на Эшера неизгладимое впечатление. В нем чувствовалась сила, властность и грация. Этот человек был рожден для того, чтобы повелевать. Кроме того, он отличался от других людей чем-то неуловимым.
«Ерунда! — стал внушать себе Эшер. — Принц просто очень богат, к тому же он доранец, пусть и не обладающий магическим даром. Вот и все. Ничего особенного в нем нет».
Эшер тряхнул головой, стараясь избавиться от странного наваждения. Не нужно ему было стоять и смотреть на Гара, разинув рот. Отец не похвалил бы за это, а, пожалуй, схватил бы за ухо и увел прочь. Пора заняться своими делами.
Эшер уже хотел было повернуться и направиться к загону со скотом, но тут впереди раздался взрыв, а затем истошный крик. Эшер взглянул в ту сторону и увидел, что из палатки, где продавали ракеты и фейерверки, в небо взметнулся фонтан зеленых и желтых искр. Толпа завопила.
Конь принца, который и без того уже сильно нервничал, испуганно заржал и встал на дыбы. Его королевское высочество не удержался в седле и рухнул на землю в грязь. Охваченное паникой животное готово было сорваться с места и умчаться прочь. На его губах выступила пена.
— Баллодэр! — закричал принц, когда конь перепрыгнул через него.
— Ловите его! — раздался повелительный голос начальника стражников.
Эшер, не раздумывая, бросился вперед, расталкивая тех, кто стоял у него на пути. Выбежав наперерез испуганной лошади, он вцепился в болтающиеся поводья и повис на них, чтобы остановить животное. Юноша не раз выходил в море, где приходилось в шторм и непогоду убирать и снова поднимать паруса. Он привык к опасностям, море закалило его характер. Остановить на скаку запаниковавшую лошадь было ничуть не труднее, чем вытащить из воды сети, полные бьющейся, трепещущей рыбы.
Эшеру было жаль благородное животное, которое могло переломать себе ноги из-за какого-то недоумка, не сумевшего удержаться в седле.
Лошадь протащила несколько шагов повисшего на поводьях Эшера, а потом стала брыкаться и бить копытами, стараясь освободиться от него. Из-под копыт летели искры. Толпа ахнула и отпрянула от взбесившегося животного и смельчака, пытавшего усмирить его. От напряжения кровавая пелена заволокла взор Эшера. Кожаные поводья выскальзывали из вспотевших рук.
Но Эшер в конце концов добился своего. Конь замер на месте, дрожа всем телом. Его ноздри широко раздувались от натужного дыхания. Но он больше не закатывал глаза, и это был добрый знак.
