Девять солдат и безликий, прегради путь к своему Господину…
И если у Охэнзи ранений не наблюдалось, то с солдатами дела представляли иное очертание, большая их часть на силу справлялась с рваными ранами, на груди, плечах, спине, предплечий и руках, уже с трудом державших меч.
Конгелат лишь изобразил усмешку, надсмехательство, презрение и не понимание к произошедшему.
- Вы,- не одобрительно произнёс Скорхэд,- Прочь!
Чёрное пламя вырывалось из него, пламя более не сдерживаемое ничем, сейчас что свои что чужие, все на одно лицо… Или же просто сложилось такое впечатление?
Верные слуги пламени отступили, так быстро как только смогли, отступили к вратам своего ада. Сейчас говорить было не о чём, они ещё никогда не видели своего Господина в подобном состоянии, они ещё никогда не испытывали столь великое беспокойство за участь его, и возможно в большей степени поражались сами себе, ибо были готовы исчезнуть во имя него. Осталось одно наблюдать, стиснув зубы, держа мечи наготове…
Тени словно припадали к покрову Конгелата, припадали откуда-то из внутреннего пространства, своим оком всматриваясь в противника. Скорхэд тяжело дышал, взор был замутнён, а руки поддались дрожи, как и подолы мантии,- ещё никогда он не чувствовал себя столь униженным и столь слабым. Но уповать на других было не в его характере. И если Нидхмарэ или же Инджуру легко прикрываются своими слугами, то только не он, Властитель пламени не мог такого допустить, и так пасть в глазах своих.
- Плохо выглядишь, братишка,- Конгелат отвёл меч в сторону, делая шаг вперёд,- Видимо он помер или же…
- Сбежал,- иронично ответил Скорхэд, вставая на ноги.
- О как… Что ж… приступим…
В одно мгновенье они скрестили мечи… круговорот ледяного воздуха и ржаво-чёрного пламени во станцевал в диаметре двух сот метров, едкие испарения могли убить почти моментально всякого, кто здесь сейчас бы находился, будь то смертный или раб преисподних. Верные слуги Скорхэда рассредоточились по сторонам, избегая соприкосновения с этой борьбой стихий.
- Слабеешь,- разочарованно произнёс Конгелат, напирая на меч. Песок под ногами Скорхэда слегка просел, покрывшись трещинами, почти задыхаясь он собирал последние силы, Владыка огня уступал, и уступал весьма значительно, и вот, он снова на одном колене, перед своим братом…
- Не то!- выкрикнул Конгелат, тени его покрова закружились оставляя тонкие полосы, спирального завихрения, словно буря вырвалась из Владыки льда, будя негодования, которое пыталось сдержать идеально чёрное пламя. Всё возгорело и затрепетало, наполняя полукилометровое пространство трескучим звуком и потрескиванием. Ледяные и огненные языки устремлялись ввысь, достигая высоты не менее трёх ста метров. Воздух был настолько тяжёлым, что даже присутствующим поодаль, давила на плечи сия тяжесть, даже один из каменных воинов чуть было не преклонил колено, будучи не в состоянии выдержать её, и если бы его не поддержали собратья, он мог стать жертвой разыгравшегося безумия.
- Да что там?- изнывал от волнения Карэй, вглядываясь в сине-чёрную завесу, то и дело дёргая на поясе меч.
- Утихает,- не менее взволнованно произнёс Охэнзи.
И впрямь, поднятый песок рассеивался… чернота спадала, лишь только где-то на серых песках ещё трепетал и лёд и пламень.
- Вашевство,- в один голос прокричали Карэй и Охэнзи…
Скорхэд лежал на песке, истекая густой маслянисто-бардовой кровью, а в остальном он уподобился сплошной черноте, всячески утратившее начало пламени. Конгелат возвышался над поверженным, его правая нога была на голове Скорхэда, шкрябая тёмно-синими когтями височную долю противника.
- Стой!- остановил безликий Карэя, возжелавшего помочь Господину,- Смотри…
Скорхэд пытался подняться, упираясь левой рукой в песок, ибо правая была наполовину изъедена мощью льда. Смолянистая масса лилась огнём, заставившим отступить Конгелата, песок закружил, тени в мантии Конгелата словно преисполнились любопытства…
Языки черноты изъедали правителя огня, предпринимающего последние усилия. Да и понимал ли он происходящее? Скорее всего нет, ибо его разум был в замутнении, а это попытка, являлась неким подсознательным явлением, до селе неведомым, и не испытываемом…
- Ты жалок, брат,- Конгелат впечатал ногой голову Скорхэда в песок,- Я вернусь, когда ты станешь собой,- добавил он, удаляясь к холму. Едкие языки ещё некоторое время трепыхали, пока вовсе не растворились в правители огня, погрузившегося если не в сон, то во всяком случае,- беспамятство.
- Господин!!!- Охэнзи и Карэй незамедлительно предстали перед своим Владыкой, со всей осторожность поднимая Скорхэда, и через несколько минут они скрылись за закрывающими вратами, вкладывая в каждый шаг всю свою осторожность и уважение к тому, кого несли на руках.
…
- Вы как всегда в своём репертуаре,- Торин подал Конгелату лошадь, склонив в знак учтивости голову.
- Выясни что с этим Тсутому,- хладнокровно ответил правитель льда,- Выясни и убей, ибо месть твоя не свершилась.
…
Через полчаса после сражения Дэйн крепко спал. Он ничего не сказал о произошедшем, лишь только молча, смотрел на закрытую книгу. Возможно, его память воспроизводила некие моменты сражения, или же была поглощена другими помыслами, но как бы то ни было, он многое для себя решил, и сейчас он желал одного,- сна, тёплого сна, рядом с ней.
- «Ты возжелал стать сильнее,- Вивея, смотрела на спящего, со всей своей нежностью. Почему-то её сердце рыдало, но она держала слёзы,- Я, как и всегда, буду на твоей стороне. И пусть путь твой будит не лёгким, но всецело связан с моим»
Здесь был ни день, здесь есть ни ночь,
Лишь серость лет скопилась в рухнувших мирах…
Посреди бесконечных руин, возможно погибшей цивилизации, возможно даже Атлантиды, во трещине времени сокрытой от глаз, находился один единственный дух, дух Океана, нет, правильнее сказать дух мирового Океана. Он вслушивался в шёпот пустоты, сидя у пропасти развалин, вслушивался в шёпот похожий на ветер затерявшейся в лабиринте гор. За спиной духа кривились античные колонны, а под ногами,- чернильное озеро, с легким очертанием некого подобия земного каньона. Вокруг же него были разбросаны куски мрамора и камней, видимо когда-то представлявших творения рук человеческих, способных как воздвигать храмы, так и уничтожать их.
- Чем ты опечален, Наеко?- трагично прозвучал голос, отличный от шёпота пустоты, голос был мягким, даже не смотря на женское очертание сухой старости, но всё же,- пустым, словно у голоса не было обладателя.
