— Ты предпочла бы быть мертвой? И стать причиной войны?
Она поняла не сразу.
— Ты пролила кровь принца. Тебя полагается отдать на съедение трупоедам, а за каждую каплю моей крови — убить сто альвов. Неужели ты думаешь, что после такого Перемирие сохранится?
— Но… — от волнения она охрипла. — Но это… вышло случайно!
— Ты ведь не поверила князю, когда он сказал, что перешел границу случайно, — укоризненно сказал Гарен.
Это оказалось последней каплей для Альтеи. Она опустилась на пол и разрыдалась.
На ветке возле окна появилась тень. Гарен вздрогнул — ему показалось, что эта та самая.
Тень, однако, не обратила на него внимания. Она прыгнула на пол комнаты, а оттуда — на колени Альтее.
— Кто это? — спросил Гарен, помня о том, что цверг не должен знать о тени.
Но он просчитался.
— А то ты не знаешь, — пробормотала девушка, с трудом успокаиваясь. — Это диса, лесная… вы их всех повывели в Железном лесу… вот они и перебрались к нам…
Лесной дух у неё на коленях тихонько заурчал — и превратился в кошку. Князь вспомнил, что когда-то слышал о таких существах: древесные духи, шаловливые, но добрые, они умели принимать почти любой облик, и жили до тех пор, пока жило их дерево — если только им не находилось место на другом дереве…
Гарен смотрел на альву и видел, как она прощается со свободой, чистым воздухом родного леса, всеми, кого знала — и готовится уйти в Железный лес, к чудовищам, одно из которых станет её мужем.
Альвы и цверги живут долго…
— Я убью себя, — тихо сказала она, словно прочитав его мысли. — Я не достанусь тебе…
Гарен вздохнул.
— Альтея, чего ты хочешь больше всего на свете? Я постараюсь исполнить твое желание…
Она бросила на него испепеляющий взгляд.
— Чтобы тебя не было!
— Меня нет, — тотчас отозвался Гарен. — И не было. Послушай, что я расскажу тебе…
Когда отряд цвергов исчез за поворотом, Оберн с грустью посмотрел на дочь.
— Надо приготовить твое приданое.
— Ничего не надо, отец, — тихо сказала Альтея. Выглядела она, против всех ожиданий короля альвов, спокойной, хоть и задумчивой.
— А как же принц Нераг?
— Нет никакого принца, — она покачала головой. — Послушай, что я расскажу тебе…
…— Я изменил своё мнение о людях, — Оберн обнял дочь за плечи. — Этот человек спас нас от страшной опасности и от позора. Жаль, он женат…
— Жаль… — эхом откликнулась Альтея. — Я не сказала ему о том, что время между нашими мирами течет по-разному, отец.
— О-о! — король нахмурился. — Это будет ударом для него. И я догадываюсь, какую плату запросит Эйкелла. Отчего вы оба не рассказали мне все сразу? Я бы мог помочь…
— Он не хотел, — она вздохнула. — Он сказал, альвы не верят в случайности — и этим мы отличаемся от людей…
…когда дозорный сообщил, что со стороны леса приближается группа всадников, у Матильды сжалось сердце.
— Целый год прошел, — сказал Бодуэн. — Ты все ещё на что-то надеешься?
— У меня есть причина, чтобы надеяться, — ответила Матильда. Они стояли во дворе, ворота были открыты.
— Это могут быть враги, — намекнул Бодуэн, но княгиня отмахнулась от него и с нетерпением уставилась на дорогу.
Всадники приближались, и стало видно, что это цверги — один другого страшней. Впереди ехали двое — белый волк и дикий вепрь.
При виде волка Бодуэн невольно отступил…
— Приветствую тебя, княгиня Иллара! — цверг с головой волка изобразил поклон.
— Рада видеть тебя, король Эйкела… — вежливо ответила Матильда, не отрывая глаз от вепря — а он спрыгнул на землю и теперь стоял, держа лошадь под уздцы.
И смотрел на княгиню, не мигая…
— Не одиноко ли тебе здесь без супруга? — спросил Эйкела. — Целый год ведь прошел, так?
— Мне помогают, Ваше величество, — сказала Матильда.
— Вот и я решил помочь, — степенно кивнул король цвергов. — Привел тебе вот этого цверга, — он указал на вепря. — Хочешь — бери его в слуги…
Бодуэн при виде того, что за этим последовало, потерял дар речи.
— Год назад мне сон приснился, — промолвила Матильда, подходя к цвергу. Говорила девушка спокойно, но губы её дрожали. — Так что я, пожалуй, возьму его не в слуги, а в мужья…
С этими словами она поцеловала страшную кабанью морду — Бодуэн от ужаса даже зажмурился.
…а когда он открыл глаза, на месте цверга стоял Гарен — живой, хоть и с перевязанным плечом и глубокими царапинами на щеке.
Матильда, уткнувшись в плечо мужа, что-то ему шептала, а он повторял еле слышно: "Виноват… прости… виноват…"
— Оплата, князь, — негромко сказал Эйкела.
Гарен обратился к жене.
— Его желание, Матильда. Отдай ему то, о чем я не знаю.
Она побледнела.
— Но… ты и в самом деле не знаешь!
— Я слово дал, — тихо ответил князь.
…и, когда из замка вынесли колыбельку, в которой мирно посапывал младенец, Гарен с криком упал на землю — но что-то менять уже было слишком поздно.
— Прощай, князь! — Эйкела взял колыбельку. — Удачной тебе охоты в следующий раз!
…— Ты и в самом деле не знаешь, — сказала Матильда, опускаясь на землю рядом с Гареном. — После того, как я родила ребенка, его… подменили.
— Что?! — Гарен не поверил своим ушам.
— Это не наш ребенок, — повторила Матильда. — Когда я посмотрела на младенца в колыбели, я сразу поняла, что это подменыш… я никому не сказала, Гарен! И… у него на шее был медальон, который я дала тебе перед охотой, помнишь? Когда я увидела этот медальон, то сразу поняла, что ты жив, и все будет хорошо. Я не знаю, где мой мальчик, но… мне кажется, что те, кто его взял, о нем заботятся.
— Заботятся, — князь обнял жену. — Они умеют отдавать долги…
Где-то послышался вой разъяренного волка — не иначе, добыча сбежала у него прямо из-под носа.
Деревья в приграничной полосе зашелестели листвой, хотя ветра не было.
— Я уже иду, мальчик мой, — сказал Гарен. — Подожди немного…
