— Ничтожество. Где твои женщины, а? — Керо поддел носком сапога ком земли, но не добросил его до Джазза, — Шарх…
Непослушная рука влезла в карман и вытащила оттуда кожаный кисет. Несложно было догадаться, что верденец хранил внутри.
— Ты еще здесь, Дарси?
— Да.
— Сядь.
Дабс отпустил столб и кое-как присел на ступеньку рядом с Керо. Верденец непослушными пальцами пытался развязать кисет, но лишь сильнее затягивал узел. После нескольких безуспешных попыток он глянул на Дабса, словно размышляя, стоит ли просить того о помощи, и, видимо, пришел к отрицательному выводу. Шурфа исчезла в кармане. Керо уселся поудобнее.
— Как ты думаешь, почему бабы всегда предпочитают таких, как он, таким, как я?
— Не всегда.
— Правда, — скривил губы в подобии улыбки Керо, — Не всегда. Но почти. Почему?
— Потому что ты шархов жеватель.
— Наверное, поэтому тоже, — обнажил почерневшие зубы верденец, — Возможно. Но я думаю, что дело в другом. Бабы… Они… Женщины, дамы, девки — не важно. Все они смотрят на тебя, улыбаются, говорят слова, но думают не о тебе. Нет! Они думают не о тебе, они думают, какие у них будут дети. От тебя. Крепкие, умные, сильные… Богатые. Вот у него, — Керо указал пальцем на скрючившегося у крыльца Джазза, — будут хорошие дети. А кто захочет детей от меня? А? Если они хоть немного похожи на своих отцов, то его дети станут трактирщиками, портными, торговцами, просто удачливыми шарховыми ублюдками. А мои… Пьяницы и проходимцы, голытьба, шпана! Кому такие нужны? А?
Дарси помолчал, переваривая услышанное; Керо терпеливо ждал реакции.
— Знаешь, что я думаю по этому поводу?
— Ну?
— Я думаю, ты пьян.
— Скорее всего, ты прав, — кивнул верденец.
— Ты пьян, а твои дети могут быть кем угодно.
Керо помолчал.
— Возможно… Но каждый раз, когда я вижу компанию малолетних паршивцев в темной подворотне, я думаю о том, что один из них может быть моим сыном.
— У тебя есть дети? — удивился Дарси.
— Думаю, да.
— Много?
— Откуда мне знать, я никогда их не считал.
Дабс не знал, как продолжить диалог, мысли путались, разбегались. Караванщики сидели молча, и лишь постепенно затихающий стук зубов Джазза нарушал этот торжественный момент. Наконец Керо пошевелился.
— Думаю, мне пора.
Дарси обреченно вздохнул. До него только-только дошло, кому придется тащить Джазза обратно в таверну.
— Твой дом за высокой стеной! Дождись, я приду за тобо-о-ой! И будем мы вместе, родная, оставив печаль за спино-о-ой! — певцы в главном зале разбушевались не на шутку, отдельные куплеты, подхваченные множеством голосов, долетали даже до третьего этажа. Трактирщик не мешал людям отдыхать — заведение строили со знанием дела, снаружи гуляющих не было слышно.
Дарси толкнул массивную дверь, но та оказалась незапертой. От неожиданности Дабс потерял равновесие и вместе со своей полубессознательной ношей влетел в помещение. Что-то ударило по ногам, Дарси упал, а сверху его придавило телом Джазза.
— Шарх вас дери! Спать охота, — разбуженным медведем проревел кто-то поблизости.
Дарси кое-как выкарабкался из-под массивного приятеля и осмотрелся. В огромной комнате горел лишь один факел, тусклый свет вырывал из темноты ряды лавок с расстеленными на них шкурами. Вдоль стен прилепились двухэтажные нары. На какой-то из них, судя по всему, и находился недовольный жилец. Джазз безвольным мешком лежал поперек одной из лавок. Дарси забросил ноги товарища на лежанку, и, как мог, тихо вышел из комнаты, притворив за собой дверь. Тело ныло, неудачливый сердцеед из Харенбора оказался тяжеленным боровом. После того, как Дарси поднял Джазза с земли, тот еще какое-то время переставлял ноги, но когда они добрались до второго этажа, остатки сил покинули гуляку, и Дабс вынужден был тащить увальня на себе, проклиная лестницы, трактиры, алкоголь и караваны. За время подъема Дарси успел протрезветь и сейчас мечтал только о кружечке холодного пива. Ну, может, о двух кружечках. Он уже успел спуститься на первый этаж, когда…
— Ты не мог бы мне помочь?
— А?
Дарси повернулся и с удивлением уставился на обладательницу приятного голоса. Механически отмечая про себя и другие, не менее приятные черты незнакомки. Широкие бедра, аккуратная грудь, невысокая, зрелая женщина (судя по всему — лет тридцати пяти, но, возможно, и старше), взгляд прямой, на губах еле заметная усмешка, светлые волосы выбиваются из-под наспех повязанного платка, опрятная форма служанки не дает хорошенько рассмотреть фигуру. Впрочем, самое главное заключалось в двух простых фактах: это была женщина, и она обращалась к нему.
Дарси переступил с ноги на ногу и зачем-то переспросил:
— Я?
— А здесь есть кто-то еще?
Дарси обернулся, честно обвел глазами пустой коридор, и ответил:
— Только мы.
— Действительно, — улыбнулась женщина, — Так ты поможешь или нет?
— Я? — отравленный алкоголем мозг отказывался работать в нормальном режиме, но Дарси вовремя спохватился, — Я — да… Я, конечно, да.
— Тогда иди за мной.
Женщина развернулась и исчезла за ближайшей дверью. Дабс последовал за ней. В отличие от языка, тело слушалось неплохо. Впрочем, до встречи в коридоре, Дарси был убежден, что уже полностью протрезвел. Но, похоже, вынужденное воздержание на отработке дало свои результаты, и теперь выпивка действовала на организм гораздо сильнее, чем ожидалось. Сразу за массивной дверью уходила в полумрак лестница. Дарси поспешил вслед за незнакомкой, но, едва миновав два пролета, остановился как вкопанный. Винный погреб! Святая святых трактира! Дабс вертел головой, не в силах сдвинуться с места, завороженный открывшимся видом. Ряды крепких дубовых бочек уходили в темноту, вдоль стен застыли стеллажи с вином — запасы в Тихом Очаге были поистине колоссальными. И это при том, что Дабс мог видеть лишь то, что освещал факел в руках у его спутницы.
— Сюда!
Женщина уверенно двинулась во мрак подземелья, лишь на секунду обернувшись, чтобы удостовериться, следует ли за ней Дабс. Они остановились возле сложенной из огромных булыжников колонны. К ней с трех сторон прильнули стеллажи, на которых в несколько ярусов были уложены пузатые бочонки.
— Твои приятели наверху довольно разборчивы. Налегают на стиррийский эль, как будто другого пива не видели в жизни. Надо бы им принести еще добавки. Что скажешь?
Дабс сконцентрировался, изо всех сил стараясь совладать с непослушным языком:
— Думаю, что сейчас они отличат стиррийский эль от медового вара только… по форме кружки.
Женщина задорно улыбнулась.
— Скорее всего, ты прав. Но не будем же мы обманывать своих гостей только потому, что они так надрались?
— Почему бы и нет? — вернул улыбку Дарси.
— А я думала, что разговариваю с честным человеком…
— Никогда не стоит судить человека… по первому впечатлению.
— И действительно. А как же в таком случае его стоит судить?
— По… поступкам, — Дарси старался сфокусироваться на линии беседы, но это у него никак не получалось. Лукавая улыбка женщины становилась все более очаровательной с каждой секундой. Хотя часть обаяния можно было бы объяснить тем самым стиррийским элем, который благополучно плескался внутри Дарси.
— Ну, в таком случае, мне вообще не стоит разговаривать с таким отъявленным нарушителем спокойствия, как Дарси Дабс.
От неожиданности Дарси качнуло, и он едва не упал.
— Кажется… я не произносил своего имени.
— Кажется, нет, — женщина сложила руки на груди (и надо признать, грудь от этого стала еще более привлекательной), а затем облокотилась на столб с победоносным видом.
Дарси нахмурился. Эта женщина точно не была его бывшей любовницей… Хотя… Всех не упомнишь, да и зачем, как любил повторять один его приятель. Но нет — нет, здесь было что-то другое. Эта улыбка, такая очаровательная и дерзкая. Смутное воспоминание на задворках сознания. Основательно затертое временем…
