Джарлакс сделал вид, что поверил лживой ссылке на таинственный потусторонний источник, решив, что это несущественно.
– В Глубоководье, как я уже тебе говорил, – рассказывал Рай'ги, – они сели на корабль – он называется «Искатель» – и теперь плывут в город под названием Ворота Бальдура, где окажутся дня через три.
– После снова на сушу?
– Ненадолго, – ответил жрец. Ему и правда удалось многое узнать, побыв полдня юнгой. – Они снова сядут на корабль, поменьше, чтобы плыть по реке, удаляясь от той большой воды, что они называют Морем Мечей. Потом они отправятся по суше в горы, которые называются Снежные Хлопья, где есть строение под названием храм Парящего Духа, там живет могущественный жрец по имени Кэддерли. Они направляются туда, чтобы уничтожить артефакт большой силы, – продолжал он, добавляя подробности, которые уже он, а не Киммуриэль узнал при помощи своего наблюдательного устройства. – Его называют Креншинибоном, хотя чаще – просто хрустальным осколком.
Джарлакс прищурился, что-то припоминая. Он слышал о Креншинибоне, который был как-то связан с демоном и Дзиртом До'Урденом. Фрагменты начинали складываться в цельную картину, и где-то в далеких уголках его сознания стали проявляться общие черты хитроумного плана.
– Так, значит, вот куда они пойдут, – сказал он. – И не менее важно, откуда они пришли.
– Из Долины Ледяного Ветра, так они говорят, – доложил Рай'ги. – Это мерзлая земля, где дуют холодные ветры. А еще они расстались с каким-то могучим воином по имени Вульфгар. Они считают, что он сейчас в городе Лускане, севернее Глубоководья.
– А почему он не с ними? Рай'ги покачал головой:
– Полагаю, с ним что-то случилось, хотя и не знаю, что именно. Может, он что-то утратил или пережил несчастье.
– Пустые предположения, – сказал Джарлакс. – Домыслы. А домыслы ведут к ошибкам, которых мы не можем себе позволить.
– Чем же так важен этот Вульфгар? – несколько удивленно спросил Рай'ги.
– Может, ничем, а может, и всем, – ответил Джарлакс. – Я не могу этого решить, пока не буду знать о нем больше. Если тебе не удастся разузнать что-нибудь еще, попросим об этом Киммуриэля.
При этом жрец весь напрягся, как будто Джарлакс ударил его.
– Ты хочешь больше знать об отступнике или об этом Вульфгаре? – резко спросил Рай'ги.
– Побольше о Кэддерли, – ответил Джарлакс, совсем сбив с толку своего подчиненного.
Рай'ги даже не стал отвечать. Он просто развернулся, взмахнув руками, и вышел вон.
Но Джарлакс уже закончил разговор с ним. Имя Вульфгара и упоминание о Креншинибоне погрузили его в глубокую задумчивость. Он слышал и о том и о другом. О Вульфгаре, отданном прислужницей Ллос Эррту, демону, искавшему хрустальный осколок. Может, пришло время навестить Эррту, хотя наемник терпеть не мог иметь дело с непредсказуемыми и опасными обитателями Абисса. Джарлакс жил благодаря тому, что понимал тайные пружины поведения своих врагов, но у демонов никогда не было определенных мотивов, а их желания могли меняться каждый миг.
Однако были и другие способы обращения с врагами. Наемник извлек тонкую волшебную палочку и перенесся обратно в Мензоберранзан.
Новый член банды, когда-то бывший членом одного из правящих Домов, ожидал его.
– Иди к своему брату Громфу, – велел Джарлакс. – Передай ему, что я хочу знать все о человеке по имени Вульфгар, демоне Эррту и предмете, называемом Креншинибон.
– Вульфгара захватили во время первого набега на Мифрил Халл, – ответил Бергиньон Бэнр, потому что и сам хорошо знал эту историю. – Его взяла прислужница богини и отдала Ллос.
– А что было потом? – спросил Джарлакс – Похоже, он снова среди живых, на поверхности.
Бергиньон удивился. Мало кому удавалось выскользнуть из лап Паучьей Королевы. Но тут же подумал, что, когда дело касается Дзирта До'Урдена, ни в чем нельзя быть уверенным. – Я сегодня же разыщу брата, – заверил он Джарлакса.
– Скажи ему, что я также хочу знать о могущественном жреце по имени Кэддерли, – добавил наемник и бросил Бергиньону небольшой амулет. – Он напитан моими излучениями, чтобы твоему брату было легче найти меня или послать гонца, – пояснил он. Бергиньон кивнул.
– Все хорошо? – спросил Джарлакс.
– В городе спокойно, – сообщил лейтенант, но ничего другого наемник и не ожидал.
Со времени похода на Мифрил Халл несколько лет назад, когда Мать Бэнр, правившая Мензоберранзаном много веков, была убита, в городе воцарилась тишина, в которой строилось множество честолюбивых планов. К чести старшей дочери Бэнр Триль следует сказать, что она приложила немало усилий, чтобы Дом Бэнр не развалился. Но, несмотря на это, было похоже, что вскоре в городе начнутся междоусобные войны такого размаха, каких он давно не знал. И Джарлакс решил нанести удар по поверхности, изменить направление своих притязаний, и тогда враждующие Дома не стали бы в своих честолюбивых планах делать ставку на его банду.
Главное, как хорошо понимал Джарлакс, – чтобы все стали его союзниками, даже если готовились вступить в войну между собой. Уже много веков назад он научился с неподражаемым мастерством балансировать на тонкой грани дружбы-вражды.
– Скорее отправляйся к Громфу, – поторопил он Бэнра. – Это чрезвычайно важно. Я должен все знать, пока Нарбондель не разгорится, как пальцы одной руки, – добавил он, используя обычное выражение для обозначения пятидневного срока.
Бергиньон отбыл. Джарлакс отдал мысленный приказ своей волшебной палочке и снова перенесся в Калимпорт. Не менее быстро, чем перемещалось его тело, мысли его перестроились на обдумывание новой задачи. Бергиньон его не подведет, Громф тоже, равно как Рай'ги и Киммуриэль. В этом Джарлакс ничуть не сомневался, и уверенность в своих подчиненных позволяла ему полностью сосредоточиться на планах этой ночи – захвате гильдии Басадони.
– Кто здесь? – раздался старческий голос, в котором, несмотря на явную опасность, совсем не чувствовалось страха.
До Энтрери, только что вышедшего из межуровневого перехода и пытавшегося справиться с головокружением, голос донесся словно откуда-то издалека. Убийца оказался в собственной комнате паши Басадони, за роскошной ширмой. Наконец обретя равновесие и сориентировавшись, Энтрери быстро осмотрелся, чутко прислушиваясь даже к самым неуловимым звукам – дыханию или осторожным шагам опытного убийцы.
Но они с Киммуриэлем, конечно же, предварительно тщательно обследовали комнату, а также установили местонахождение всех лейтенантов паши и убедились, что беспомощный старик действительно был один в своих покоях.
– Кто здесь? – снова окликнул он.
Энтрери вышел из-за ширмы и встал в свете свечей, сдвинув на затылок черное болеро, чтобы старик мог узнать его, да и ему хотелось получше разглядеть Басадони.
До чего же он стал жалок, сейчас он казался иссохшей оболочкой себя прежнего, того, чья слава гремела когда-то. Были времена, когда-то паша Басадони был самым могущественным главой гильдии в Калимпорте, а теперь стал обычным стариком и марионеткой в руках сразу нескольких людей, дергавших его за веревочки.
Энтрери почему-то, даже вопреки своему желанию, испытывал ненависть к этим кукловодам.
– Тебе не следовало приходить, – просипел Басадони – Беги из города, ты не можешь здесь оставаться. Слишком много, слишком много…
– Целых двадцать лет ты недооценивал меня, – весело отозвался Энтрери, присаживаясь на край стариковской кровати. – Когда же ты посмотришь правде в глаза?
Басадони засмеялся, сразу закашлявшись, и убийца тоже улыбнулся, что случалось с ним нечасто.
– Я знал правду о том, кто таков Артемис Энтрери, с тех самых пор, как ты был уличным забиякой, убивавшим чужаков заостренным камнем, – возразил старик.
– Это ты их подсылал, – уточнил Энтрери. Басадони ухмыльнулся:
– Надо же было тебя проверить.
– И что, я выдержал проверку, паша? – спросил убийца, прислушиваясь к собственному голосу.
Они разговаривали как друзья, каковыми в каком-то смысле и являлись. Но теперь из-за действий лейтенантов Басадони они также стали и смертельными врагами. Однако паша все-таки чувствовал себя вполне непринужденно, несмотря на то что был один на один с Энтрери. Сначала наемный убийца допустил, что старик защитил себя гораздо лучше, чем он предполагал, но потом, еще раз внимательно осмотрев комнату и кровать с приподнятым изголовьем, на которой лежал паша, он убедился, что тут все чисто. Все было в руках Энтрери, и это почему-то не беспокоило старого пашу.
