Алеклия тут же позабыл о неоридановском ученике и подошел к бойницам. Великий Полководец был прав: иргамовские военачальники совершили непростительную ошибку, разорвав свою боевую линию. Инфект тут же приказал подготовить к атаке Белую либеру и решил лично повести ее в атаку.
У Белой либеры не было единого военачальника. Личный отряд Инфекта по давней традиции возглавлял сам правитель. Ему подчинялись пять партикул — четыре конных и одна колесничная, состоящая из двухсот быстроходных четырехколесных повозок. В Белую либеру отбирались самые лучшие воины, которые имели звание не ниже десятника.
Когда военачальники узнали, что Алеклия собрался сам возглавить атаку, они бросились в ноги Божественному. Теперь им стало понятно, почему сегодня утром Инфект предпочел церемониальной накидке обычный белый плащ.
— Внемли мне, мой Бог, — неуклюже рухнув на колени, преградил дорогу Инфекту Седермал. Старец едва не плакал. — Ты не можешь бросить армию в такой тяжелый момент. Ты нужен Авидронии здесь, на вершине башни, чтобы отдавать приказы всем четыремстам тысячам преданных тебе авидронских цинитов.
— Дай пройти, Седермал, не гневи меня! — возмутился Инфект.
— Я стар, Великий и Всемогущий, слишком стар, чтобы чего-то бояться. Даже изгнание и позор — ничто по сравнению с тем бесконечным горем, которое постигнет меня, если ты случайно погибнешь. А сколько горьких слез прольет армия, да и весь авидронский народ! И как в этом случае закончится сражение? Останься! Доверь возглавить рейд самому отчаянному из твоих либериев. А сам управляй сражением с этой башни.
К Седермалу присоединились другие военачальники. Хор их голосов смягчил сердце Божественного.
— Будь по-твоему, Седермал…
Белая либера незамедлительно выдвинулась в указанном направлении. Оказавшись на передней линии, телохранители Инфекта перестроились. Вперед выехали «панцирные» копьеносцы, за ними расположились меченосцы и лучники. В самом центре разместились конные «бессмертные», вооруженные нагузами, молотами, кистенями и палицами. На флангах и в тылу изготовились колесницы, запряженные тройками, в каждой из них находилось по три воина — возница-меченосец и два лучника-метателя.
Белая либера совершила хитроумный обходной маневр и вышла во фланг иргамовской тяжеловооруженной фаланге, атакующей центр авидронов. Появившись совершенно внезапно, телохранители Инфекта смели легковооруженных, охранявших фланг монолита, и врезались всей мощью «панцирных» копьеносцев в плотный пеший строй.
Несколько рядов тяжеловооруженных рухнули сразу, многие были пронзены копьями или подмяты лошадьми.
Первое время схватка напоминала избиение. Иргамы превратились в толпу и дрались каждый за себя.
Всадники Белой либеры бились отчаянно, пытаясь опрокинуть иргамов. Сначала казалось, что это удастся. Но даже того бешеного напора, с которым белоплащные обрушились на воинов Тхарихиба, не хватило, чтобы обратить их в бегство: слишком многочисленным был враг, слишком плотны его ряды и слишком самоотверженно он бился. Мало того, постепенно противники авидронов собрались с силами и начали оказывать организованное сопротивление.
И всё же неизвестно, устоял бы иргамовский пеший монолит, если бы на помощь не подоспел большой отряд иргамовской тяжелой конницы. Вся эта тяжеловооруженная армада галопом неслась на авидронских всадников.
Военачальники белоплащных пригляделись и ужаснулись: в тылу их отряда, в пределах прямой видимости, показался иргамовский конный монолит, который на огромной скорости накатывал стеной. Времени для перестроения не оставалось…
Близился полдень. Сначала солнцепек был невыносимый, и доспехи накалились так, что многие воины падали замертво, но вдруг подул спасительный ветер, со стороны Кадиша небо заволокло молочной пеленой облаков, и жара тотчас спала.
Воды Палисируса пенились кровью. Всё его мелкое русло заполняли тела людей и животных. На правом фланге Карис из последних сил отбивал настойчивые атаки иргамов и был практически разгромлен.
Он послал к Алеклии уже десять порученцев с просьбой о помощи, но тщетно. Божественный хранил странное молчание. И тогда Карису пришла в голову самая ужасная мысль, которая только могла посетить его в подобных обстоятельствах: авидронов бьют на всех направлениях, а многочисленные резервы уже давно использованы.
Карис больше не отправлял посыльных. Вместо этого он велел собрать тех, кто еще мог сражаться — всех, до последнего телохранителя, и сам повел цинитов в бой, собираясь или отогнать иргамов за реку, или умереть.
Белая либера еще никогда не была так близка к полному поражению. Огромная тяжеловооруженная плотно сомкнутая фаланга иргамовских всадников на бешеной скорости приближалась к авидронскому отряду с тыла. До столкновения оставались считанные мгновения. И тогда партикулис Аквар, возглавлявший отряд колесниц, подъехал к либерию Тантрису — военачальнику, замещающему Алеклию.
— Я это сделаю! — сказал партикулис. Он всегда был отважен и краток. Сам Божественный почитал его за эти качества.
Тантрис быстро оценил замысел Аквара и внимательно посмотрел на воина. Тот стоял в своей великолепной колеснице, за спиной возничего. Грохот тысяч копыт усиливался с каждым мгновением. Земля уже дрожала под золоченой повозкой, словно началось землетрясение.
— Думаешь, получится? — спросил либерий.
— Несомненно, — всё так же лаконично отвечал Аквар.
— Ты понимаешь, что вы все погибнете?
— Не иначе, — пожал плечами он.
— И ты готов?
— Да.
Тантрис вздохнул и коснулся пальцами лба. Партикулис махнул рукой музыканту, и тот приложил к губам сигнальную трубу.
Развернувшись в широкую линию, дворцовые колесницы помчались навстречу врагу. Их было всего двести, и они шли лоб в лоб несущейся с огромной скоростью конной армаде.
Произошло одно из самых жутких столкновений этой битвы. Колесницы на полном ходу врезались в тяжеловооруженных всадников. Всё смешалось: повозки, лошади, люди, ломающиеся копья. Клубы пыли объяли столкнувшихся. Ничего нельзя было разобрать. Хруст и треск, крики людей слились в единый оглушающий грохот боя. Но одно стало ясно: иргамы остановлены…
Карис в какой-то мере был прав, предположив, что авидронов бьют на всех направлениях, а многочисленные резервы уже давно использованы. На правом фланге иргамы перешли Палисирус и почти разгромили партикулы сына Седермала. На левом — заставили Дэса и его знаменитых «Черных драконов» пятиться. В центре воины Тхарихиба разметали все вспомогательные отряды и разбили яриадский и корфянский монолиты (держался только авидронский). Казалось, никакая сила не сможет остановить разъяренную иргамовскую армию. Алеклия приказал ворчливому Седермалу, который не уставал ругать наемников и союзников, проигравших, по его мнению, все схватки этой битвы, немедленно замолчать и послал в бой оставшиеся резервы. Впрочем, прошло совсем немного времени, и стало ясно, что новые отряды не смогут существенно повлиять на ход событий. Даже бешеный удар всадников Вишневой армии, на который Алеклия более всего уповал, закончился неудачей. Им навстречу выдвинулись Синещитные, и атака воинов Круглого Дома, начавшаяся было с головокружительного прорыва, захлебнулась. Теперь всё внимание Инфекта сосредоточилось на центре, где, опрокинув большую часть первой линии авидронских построений, иргамы бодро атаковали вторую боевую линию Лигура. Именно здесь решалась судьба сражения.
Алеклия уже не замечал ничего вокруг, он вновь и вновь пристально всматривался в цветные фигурки отрядов, расставленные на макете. Что еще он может предпринять? Как помочь обескровленным партикулам? Что надо сделать, чтобы спасти положение? Если бы он точно знал, что для этого достаточно ему самому броситься в бой, он, не раздумывая, вскочил бы на Анхаса и поскакал туда, где идет самое жаркое побоище…
Вдруг у Алеклии задрожала бровь, и он поспешил прикрыть ее рукой, чтобы никто не догадался о том, что творится у него в душе.
