– Это слово из моего родного языка, нуманского, – пояснила Винн. – Как это сказать по-белашкийски, я не знаю. Толеалхан – слово эльфийское и относится обычно к магам, которые управляют разумом и волей. Это и есть чародейство, подобно тому как магическое воздействие на плоть и вещество зовется тавматургией, а управление духами и стихиями – колдовством. На языке эльфов, которые живут на нашем континенте, хае произносится как гиз. Это приказ, который так глубоко внедрен в сознание жертвы, что та скорее добровольно умрет, чем не исполнит приказанное.
Она взглянула на Стефана, и, хотя то, что с ним произошло, было неким извращенным возмездием за убийство, которое он совершил, стремясь сохранить свое положение, от души пожалела его.
– Гиз удерживается на месте отнюдь не магией, – продолжала она, обращаясь к Стефану. – Он становится частью тебя, твоих мыслей, точно глубоко запрятанное воспоминание, от которого ты не хочешь и не можешь избавиться. В глубине души ты свято веришь в то, что произойдет с тобой, если ты не подчинишься гизу. Сломать эту зависимость может только встречный, противодействующий гиз.
– А наложить его может только чародей, такой как Вордана, – пробормотал Стефан.
Взгляд его был устремлен в пустоту.
Больше Винн ничего не могла ему предложить, и молчание, которое последовало за этими словами Стефана, показалось ей на редкость тягостным. Наконец Лисил нарушил тишину, заговорив уже о другом.
– Твоего преемника прислал в здешние края наместник князя, – сказал он Стефану. – Отчего же никто так и не явился сюда выяснить, почему ты не приступил к своим новым обязанностям?
– Быть может, Вордана попросту солгал и барон Бускан понятия не имеет обо всей этой истории… – Стефан поплотнее запахнул плед и уныло покачал головой. – Тогда выходит, все, что я натворил, я натворил из одного лишь ничем не обоснованного страха.
– Это вряд ли, – отозвалась Магьер. – Как бы то ни было, сейчас самое главное для нас – понять, что мы можем сделать.
– Чародейство используется не только для того, чтобы наказать или уничтожить жертву, – предостерегла Винн. – Его частенько применяют для того, чтобы приумножить мощь ментальных сил чародея. Из всех трех видов магии чародейство наиболее коварное и вероломное, однако не оно вернуло Вордану из мира мертвых. Чтобы совершить с собой такое, он должен был бы оказаться не только чародеем, но и колдуном, да притом необыкновенной силы – а мне вот, к примеру, никогда не доводилось читать о настолько сильных колдунах. Даже домин иль'Самауд в своих лекциях утверждал, что крайне редко встречаются предания об исключительных личностях, которые смогли овладеть всеми тремя разновидностями магии и стать таким образом истинными магами.
– Какая прелесть, – безрадостно пробормотал Лисил. – Это значит, что Вордану воскресил из мертвых кто-то другой.
Лицо Магьер окаменело. Пройдясь широкими шагами вдоль очага, она остановилась и хмуро качнула головой в сторону Стефана:
– Итак, нам предстоит решить, станем ли мы помогать убийце.
Винн вздрогнула, потрясенная столь жестокими словами, но еще большее потрясение испытала она, услышав, как в ответ гневно зазвенел голос Елены:
– Да как ты смеешь?! Ты же понятия не имеешь, что он перенес!.. Берешься ты помочь нашим людям или нет?
Ее тонкая полудетская ладошка все так же лежала на плече Стефана. Лорд поднял здоровую руку, бережно накрыл дрожащие пальцы Елены своей ладонью.
– Ну, перестань, – сказал он мягко. – Она права.
Винн в упор поглядела на Магьер:
– Здесь живут люди, которые нуждаются в нашей помощи.
– Это мы обсудим наедине, – напрямик, почти грубо бросила Магьер. – Без посторонних.
Стефан коротко кивнул и, встав, направился к арочному проему. Елена пошла за ним, а Геза двинулся следом.
Всю свою жизнь, до того как отправиться в это путешествие с Лисилом и Магьер, Винн прожила среди Хранителей Знания и носила неброские, серые одеяния. Сейчас, глядя на Елену и Стефана, она на мгновение попыталась представить себе, каково это, когда носишь красивые платья, и волосы у тебя не заплетены туго в косу, а привольно ниспадают на плечи золотистой волной, и ладонь твою бережно и нежно сжимает сильная мужская рука… Винн поспешно отогнала прочь эти неуместные мысли.
– Магьер, – настойчиво сказала она, – ты же знаешь, что мы не можем отказаться. Во власти Ворданы сколь угодно долго мучить лорда Стефана, но ведь страдают при этом простые люди! Рано или поздно Вордана уничтожит здесь все живое и, быть может, переберется в другие места, чтобы и там творить свое черное дело!
– Вот насчет «переберется» я как раз не уверена… – проворчала Магьер. – И потом, как нам его отыскать, этого Вордану? С той самой минуты, как мы прибыли сюда, я ни разу не чуяла присутствия вампиров, да и Лисилов топаз тоже не подавал никаких тревожных знаков.
– Быть может, Вордана затаился где-то далеко отсюда, – возразила Винн.
– Нет, он близко, – сказал Лисил. – Судя по тому, что рассказал нам этот лорд и что мы видели сами, Вордана где-то рядом.
– А Малец может его выследить? – спросила Магьер.
Пес гавкнул трижды.
– Это значит «может быть», так что он не уверен, – перевела Винн. – Но возможно, Мальцу и не придется это делать. Я не волшебник, но кое-что могу предпринять… поворожить немного. Между всем, что есть в этом мире, существуют прочные связи. Если Вордана питает себя, поглощая жизненную силу из окружающего мира, я могла бы увидеть это, так как подобные действия непременно должны оставить след в нематериальном слое мира. Да, думаю, я могла бы обнаружить его.
Лисил покачал головой:
– Знаешь, Винн, это звучит как…
– Это все равно что смотреть на озеро, к которому прорыли канаву, – перебила Винн. – На поверхности озера будет ясно видно, как вода движется к месту стока, то есть в нашем случае туда, где затаился Вордана. У меня сохранились кое-какие записи с лекций домина иль'Самауда, так что с этой задачей я справлюсь. Надо попытаться – другого выхода нет. Разве не так и вы делаете свое дело – охотитесь за вампирами?
Винн умолкла. Не так давно в Беле она уже попыталась применить свою жизненную силу, чтобы ускорить исцеление Лисила от слепоты, которую вызвала колдовская вспышка. Та попытка оказалась успешной, но все же Винн ничуть не лукавила, когда говорила, что она не волшебник. То, что она предлагала сделать, означало большее, нежели просто ускорить естественные процессы в живой плоти. Впрочем, разве у них был выбор? Винн ни на секунду не верила, что Магьер способна бросить этот край на произвол судьбы только на том основании, что Стефан сам виноват в своей беде, – хотя он и вправду обрек на смерть двоих ни в чем не повинных солдат.
