— Нальешь воду, и оставь кума в покое. У него был трудный день. Завтра будет время пообщаться.
Саня хотел еще что-то спросить, но Алексею совсем не улыбалось рассказывать о себе. Он решил переменить тему разговора.
— Расскажи, что здесь у вас без меня происходило? С чего вы решили, что меня убили?
— Милиция тягала ребят с твоей общаги. Выясняли, где ты. Твоя знакомая, комендантша, к прокурору ходила. Светку с ее хахалем тоже вызывали. Так, наверное, и родился этот слух.
— А, кстати, Светку видишь?
— Нет. Давно не видел. Говорят, продала она твою квартиру, переехала куда-то. А вот скажи мне…
— А вы как живете? — перебил его Алексей, — Работаете? Как мой крестник, растет?
— Конечно, в детский сад ходит. Говорит уже. Иной раз такое болтнет!.. С работой хуже. Завод стоит. Работаем по неделе — по две в месяц. Да и то, сказать, что работаем… Скорее приглядываем, чтобы окончательно все не растащили. Денег же и вовсе не платят. У Ленки тоже с зарплатой проблемы. Выживаем только благодаря родителям. Из села то сала, то картошки привезем. Иной раз подкалымить удастся. Так и живем.
— Такая безнадега?
— А куда денешься? Пока не выдали ордеров, уволиться не могу.
— А обещают?
— Да. Уже выписывают. А как получу ордер — есть одна задумка, — разговорился немного опьяневший Санька, — Одна дама занимается челночеством. Ездит торговать в Москву. Тратит на автобус триста баксов за ходку. Она хочет, чтобы я ее возил в Россию. Обещает платить двести, плюс ее бензин. И таких поездок — три-четыре в месяц.
— На чем возить собрался, на «Зезике»?
— В том то и дело. «Зезика» я давно продал. Есть неплохой «Жигуль» на примете. Но не хватает пятисот баксов. Но буду брать, в долги залезу, но возьму.
Алексей, краем уха слушая рассказ пьянеющего Саньки, с вожделением поглядывал на расстеленный на полу под батареей матрац. Наконец нагрелась вода, и нудный разговор завершился.
— Разбавишь холодной, тебе хватит. Что тебе еще? — сказал Саня, наливая воду из кастрюль в ванну.
— Ножницы, бритву. А на утро — сам видишь, в каком виде я пришел — какую-нибудь одежонку, чтобы на улице в глаза не бросаться. Я верну.
Проснулся он довольно поздно. Замечательно выспался, да и чувствовал себя значительно лучше. Опухоль на руке почти сошла, боль и вовсе прекратилась. В квартире уже никого не было. Но ребята обо всем позаботились. На столе в тарелке лежали бутерброды с салом, на стуле висела одежда — потертые почти до дыр джинсы, рубашка с застиранным воротником, и вовсе дырявый турецкий свитер. На зеркале в коридоре лежала записка:
«Кум, будешь уходить — запри квартиру на ключ. А если не будешь возвращаться, ключ оставь, а дверь захлопни».
Рядом лежала странная бумажка. Таких Леха еще не видел. Серо-зелененькая, с надписью «Одна гривня» и портретом какого-то князя. Новая валюта Украины. Ребята сделали для него очень много, особенно, если учесть их материальное положение.
Одевшись, Леха глянул на себя в зеркало. Вполне приличный вид. Вымыт, выбрит. Правда, очень бросаются в глаза еще не затянувшиеся раны на гладко выбритой макушке. Придется позаимствовать бейсболку. Он сунул ключ в карман армейского бушлата камуфляжной окраски и вышел и квартиры.
Милицейской машины во дворе не было. Алексей дождался троллейбуса и поехал в сторону кладбища.
Наверное, он был не очень хорошим сыном. Не память о родителях явилась причиной того, что он сейчас стоял над разоренной могилой отца и матери. Но теперь он был зол. Не просто зол, он был в бешенстве. Эти ублюдки, безусловно, читали какие-то детективные рассказики. И направление их мыслей, в общем-то, было правильным. Но то, что они сделали с могилой родителей, им выйдет боком! Они землю из гробницы сожрут и запьют собственной кровью!
Возле соседней могилы Леха нашел ржавую лопату с до половины отломанным держаком. Раскопав грунт, в который вмерзло надгробье, он поднял его и, вымостив на кирпичах, подсыпал землей. Могила приняла более или менее нормальный вид.
— Прощайте, мои дорогие. Наверное, это наша последняя встреча. Покойтесь с миром и простите вашего непутевого сына, — пробормотал вместо молитвы Алексей, поглаживая надгробье. Он вздохнул и отправился в старую часть кладбища.
Там находилась могила материной тетки — Наливайко Ефросиньи Ивановны. Мать была очень привязана к старушке. Можно считать, что тетя Фрося умерла у матери на руках, по крайней мере, именно мать отправила ее в больницу, она же ее и похоронила. В наследство их семье досталось все теткино богатство — альбом со старыми фотографиями и дореволюционная швейная машинка «Зингер», которую сама тетка почему-то называла поповской. Ее же комната отошла соседям по коммуналке. Такая вот история, которую не знали бандиты. Потому что, если бы знали, то непременно бы разорили и ее могилу.
Лопаты возле теткиной могилы не нашлось, а возвращаться за ней к могиле родителей, не было времени. Вооружившись куском арматуры, Алексей разрыл небольшую выемку под надгробьем и засунул руку в образовавшуюся дыру. Тайник был на месте. Он открыл старый медицинский стерилизатор и переложил в карман пачку банкнот — почти пять тысяч американских долларов, доставшихся ему от Дока.
— Следующая остановка — центральный рынок, — невнятно прозвучало в салоне троллейбуса. Но Алексея это не беспокоило — он и так хорошо знал, где нужно выходить и что делать. Перво-наперво, нужно поменять немного валюты, чтобы поприличнее одеться. Он должен выглядеть, как представитель элиты нового украинского общества — молодой бизнесмен, или на худой конец, как преуспевающий бандит. Иначе, ему не удастся выполнить задуманное. Леха приобрел одежду на рынке. Пиджак и брюки турецкого производства, куртка, которую с первого взгляда трудно отличить от кожаной, прочие аксессуары. Одежка была, безусловно, не от кутюр, но смотрелась, пока новая, неплохо и стоила недорого. А это был важный фактор — кто его знает, сколько потребуется денег, чтобы осуществить задуманное? Сдав пакет с Сашкиными шмотками в камеру хранения вокзала, Леха поехал в центр. Там во дворе, примыкающем к главной улице, располагался ночной клуб его школьного знакомого Вадима Летунова, известного в определенных кругах, как Вадька-Лето.
Охранник долго не хотел пускать его, объясняя тем, что хозяина еще нет, а работать они начинают только вечером. Звонить шефу он тоже отказывался, объясняя это тем, что посетителей много, а хозяин вчера очень устал. Алексей уже начинал злиться и с трудом сдерживал себя, чтобы не проучить нахала, но проблема решилась сама собой. На стоянку въехал белый «Форд-Скорпио», и из него вышел сам Вадик.
