…Элис прошла на кухню, задумчиво огляделась, налила себе стакан сока и направилась на веранду. По пути захватила, не глядя, дамский журнал, один из многих: Элис обязательно покупала такие журналы в фойе любого отеля, где останавливалась. Оправдывала свой интерес тем, что, мол, в разных странах женщины обсуждают между собой разные проблемы, а это познавательно, хотя и успела уже убедиться, что “проблемы” ставятся одни и те же, и набор довольно беден. Главные темы: что такое мужчины, какие они свиньи, и как сделать, чтобы они всегда были рядом. Что уж греха таить, Элис нравилось иногда почитать надуманные и романтические историйки, излагаемые на глянцевых страницах. Почитать и порадоваться, что к ней все эти глупости отношения не имеют. Никаких проблем во взаимоотношениях с противоположным полом Элис не знала. А Курт — не в счет.
Сидя в круге света настольной лампы, она бездумно листала страницы, разглядывала костюмы и прически. В Европе в моду входили мини-юбки, но дома подобный стиль оценивали, как шокирующий и весьма сомнительный. Как это сказал Курт? Здесь забываешь о том, что на свете есть города? И правда ведь, какой нелепицей кажутся сейчас серьезные рассуждения на тему: серыми или синими тонами лучше подводить глаза блондинкам; или о том, уместно ли сочетание красного и черного, если сопровождаешь мужа на раут, где присутствует его босс.
Красное и черное… Невилл не идет из головы. Вчера он был одет в красных тонах, и его наряд так живописно и элегантно сочетался с черными волосами. Рубины в прическе… Если не полениться и отрастить наконец-то волосы, порадовать маму, которая упорно не желает мириться с тем, что Элис, когда возникает необходимость, просто пользуется шиньоном, да, так вот, если не полениться, то можно будет потом сооружать такие же сложные и необычные прически, и тоже вплетать в них драгоценности.
Может, и ногти отрастить?
Нет уж, на это точно никакого терпения не хватит.
А если… а когда она выйдет замуж за Майкла, то сопровождать на рауты будет он, а не его. Тут отец прав абсолютно. Он, познакомившись с Майклом поближе, прямо сказал Элис:
— Розенберг — не деловой человек, дочка. Не знаю, какой он ученый — социология вообще не мой конек, но доверить ему твои деньги я смогу лишь при условии, что он не будет иметь возможности распоряжаться ими даже минимально.
— А меня, значит, доверить можешь? — уточнила Элис.
— Ты способна решать и за себя, и за мужа, если мужем будет Майкл.
— Без всяких “если”, пап. Иначе я бы не привела его знакомиться.
Элис задремывала, откинув голову на спинку кресла. К утру похолодает, а пока — в самый раз, после дневной-то жары.
А вот если бы ее муж был таким, как Курт, отец наверняка бы не сомневался. Курту можно доверять. Кажется, что он знает, что делает, даже когда он сам говорит, что не знает. А он, кстати, говорил ли хоть раз? Похоже, нет.
Да ну его! Нашел себе “приятеля”.
Элис улыбнулась. Над головой, закрывая темное небо черными уютными тенями, трепетали под ветром листья яблонь. Стукались о матовый плафон лампы ночные бабочки. Когда она станет настоящей леди, когда взрослая жизнь окружит со всех сторон так, что деться от нее будет некуда, она возьмет за правило хотя бы на недельку каждый год приезжать сюда, в Ауфбе. Просто чтобы отдохнуть. Папа спасается от дел на ранчо, но даже там он не может остаться один. А здесь, здесь хорошо. Сюда можно сбежать даже без охраны. Хозяин черного замка обязательно присмотрит за тем, чтобы с Элис ничего не случилось.
…Она проснулась от холода. Лампа погасла, и сад шелестел — темный и пустой. Такой пустой, как же она раньше не замечала? Второй день уже живет на острой грани между снами и явью, а не увидела, что нет в этом саду души. Души деревьев, травы, невидимой жизни пахнущего цветами воздуха. Чушь какая-то! Когда просыпаешься, да еще неожиданно, всегда думаешь о всяких глупостях.
И, однако, Элис захотелось поскорее уйти с веранды. Поскорее. И не только холод был тому причиной.
Она уже поднималась, когда, слегка мазнув по кончику носа, на стол перед ней спланировал темно-зеленый яблоневый лист. Изящным почерком — тонкие как волос золотые буквы на зеленом фоне, очень элегантно — прямо на глянцевой поверхности было начертано:
“Вы слышали когда-нибудь о баун[27], мисс Ластхоп?”.
За воротами, на улице, послышалось негромкое лошадиное ржание.
Элис моментально забыла о холоде. Она не пришла сегодня на Змеиный холм. Она не пришла, и Невилл сам пришел за ней. И что теперь делать?
Жуть темной, безлунной ночи, мертвый сад, холод, и словно потусторонний голос лошади невдалеке. Как будто кэлпи[28] выбрался из бегущего вдоль ограды ручья и сейчас ищет ее, чует поблизости.
Пустой дом.
Лошадь заржала снова. И шестым каким-то чувством — нет, шестое — это то, которым она ощутила, что сад безжизнен — седьмым чувством, десятым Элис поняла, что там, снаружи ожидает ее Камышинка.
“Вы можете доверять ей…”
Тревога… страх, настоящий страх готов был вырваться из-под колпака иронии, из-под трезвого и вдумчивого понимания того, что страх этот иррационален. В таких ситуациях следовало повернуться к страху лицом и убедиться, что он — не более чем фантазия. Элис, может, так бы и поступила… если бы стоял день. Да. И если бы Курт был здесь и согласился вместе с ней взглянуть в глаза черному саду.
Деревья перестали быть дружелюбными, — кривые ветки потянулись на веранду: схватить, не отпускать. Угрюмо и выжидающе хлопнула на сквозняке затянутая сеткой дверь. Показалось, что половицы закачались, как настил подвесного моста. Там внизу — что? Подвал? Подземелье? Пещеры и цветники, и садовница, слепая, как глубоководная рыба?
А за воротами, какая ни есть, но живая душа.
Не рискнув войти в дом, уверенная, что предусмотрительно запертые двери уже не выпустят наружу, Элис прыгнула через перила. Уворачиваясь от яблонь, побежала к воротам. Поскользнулась на мокром гравии и чуть не вскрикнула: показалось, будто садовый шланг поднялся за спиной, как змея, готовый накинуть на шею свою скользкую черную петлю.
Обламывая ногти, Элис дернула стальной засов, запирающий калитку. Он словно приржавел. Нет, конечно же нет, просто… небанальный засов, что-то надо тут повернуть, что-то куда-то сдвинуть, что-то…
Что-то ударило снаружи в глухие металлические ворота. Проклятый засов сорвался вместе со скобой и, скрипнув, повис. Распахнулась калитка. Невилл стоял у ворот, очень страшный и очень злой, но живой, настоящий. Легко, как в танце, он схватил Элис за локоть, рванул на себя, одновременно разворачиваясь. Левая рука его словно выстрелила вперед.
