— Куда прешь, дедуля?! — гавкнул краснорожий детина в военной униформе. — Не видишь, что места нету? — выразил он мнение всех прочих потных, злых и утрамбованных до свирепости пассажиров, за что моментально схлопотал две увесистые оплеухи от Патрика.
— Рот закрой, вояка! — негромко, но внушительно сказал Патрик, после чего он и Феликс смогли почти беспрепятственно пробраться к винтовой лестнице и подняться на крышу омнибуса, где было посвободнее и даже были пустые сидячие места (проезд на втором, открытом этаже омнибуса стоил в два раза дороже). Расплатившись с кондуктором, они заняли сиденья у левого бортика, об который снаружи похлопывал криво подвешенный рекламный щит. Что он призывал покупать, Феликсу видно не было…
— Лихо ты его, — сказал он Патрику тоном, в котором при желании можно было различить нотки как одобрения, так и осуждения.
— А по-другому нельзя, — пожал плечами Патрик. — Уж поверьте моему опыту. С этим быдлом надо обращаться как… как с быдлом. Иначе — затопчут.
— Может, ты и прав, — рассеянно сказал Феликс и украдкой сунул руку за пазуху, поправив пришитую к подкладке петлю, в которой была закреплена дубинка из шкуры носорога. Если бы не лихость Патрика, краснорожему солдафону досталось бы на порядок сильнее. — Погоди, а какому опыту? Ты же мне так и не сказал, где работаешь!
— Я не работаю… — поправил Патрик. — Я служу. Знаете, как собачки служат? Вот и я служу. Сторожевым псом. Охраняю одного фабриканта. Личный телохранитель, слыхали про такую должность? Платят недурно, работа не пыльная, и опыта в обращении с быдлом набрался уже по самое не хочу.
— На кой ляд фабриканту телохранитель?
— Для престижу. Лестно иметь несостоявшегося героя в роли личного холуя. Его я на работу провожаю, сынишку из гимназии забираю, дочуркину невинность оберегаю, ухажеров ее отпугиваю. Ну и супругу его… гм… грех хозяину рога не наставить, верно? — с циничной ухмылкой сказал Патрик.
Феликс поперхнулся.
— Ну и ну! — сказал он. — Хорошо хоть супругу, а не дочурку!
— Да она соплюха еще…
— Это у вас что, семейное? От дяди передалось? Бабники, как на подбор! — ляпнул, не подумав, Феликс.
Патрик замолчал и стал глядеть, как проплывают за бортом омнибуса огромные кусты сирени в пышных садах Старого Квартала. Запах стоял одуряющий. Высокие каштаны, еще недавно увенчанные белыми пирамидальными свечками, сейчас щедро осыпали тротуары зелеными шипастыми шариками. Кое-где, обманутые погожими и чрезмерно солнечными даже для мая деньками, робко начинали цвести акации. Утреннее, слегка заспанное солнце играючи одолевало ночную свежесть, и уже к полудню зной в Столице сможет потягаться с летним; и если бы не отсутствие галдящей детворы на улицах и тополиного пуха в воздухе, лето можно было бы считать окончательно вступившим в свои права. «За тополями дело не станет, — подумал Феликс, — а вот дети… Говорят, закрыли уже половину гимназий. Какой-то кошмар. Бесконечный кошмарный сон, и я никак не могу проснуться!»
— Знаете, а ведь он мне никакой не дядя, — неожиданно сказал Патрик, мазнув по Феликсу своим оценивающим, с прищуром, взглядом.
— Да?
— Да. Он меня в Дублине подобрал. Я у него кошелек срезал, а он меня обедом накормил. И спросил, не нужен ли мне дядя и брат. Я еще подумал, что он… ну, знаете… а оказалось, что он герой. Я тогда в третий раз попался. Отведи он меня в префектуру — отрубили бы руку. Он для меня… он даже больше, чем отец. Он для меня все. А я его даже папой ни разу не назвал.
Феликс взял его за руку и крепко стиснул.
— Мы его вытащим, Патрик. Мы его обязательно вытащим.
— Да. Обязательно, — по слогам повторил Патрик.
Феликс отпустил его и спросил:
— Так куда мы все-таки едем?
— К Готлибу.
— Не рановато?
— В самый раз. Она будет ждать нас там.
— Она? «Один человек», да? Патрик, ну что за игры! — не выдержал Феликс. — Ты можешь сказать, кто такая она и почему я должен ее слушать?
— Помните Марту?
— Э-э-э… — напрягся Феликс. — Совершенно не помню, — признался он после короткого раздумья.
— Горничная Бальтазара. Новенькая. Вы ее видели в День Героя. Вы тогда к нам приходили, помните?
— Такая… с оборочками?
— Она самая, — кивнул Патрик. — Она теперь официантка у Готлиба.
— Нормальный этап жизненного пути, — улыбнулся Феликс. — Все горничные Бальтазара рано или поздно становились официантками у Готлиба. Потому-то Бальтазар терпеть не мог этот кабак…
— Я недавно ее там встретил. И она мне кое-что рассказала. Я хочу, чтобы вы услышали это от нее. Потерпите еще немножко, Феликс.
— Ладно, уговорил. Давно я Готлиба не видел…
Омнибус выехал на набережную и резво покатил вдоль реки. Навстречу ему проносились легкие ландо и фиакры заступающих на работу извозчиков. От пестрой, в мелкой ряби солнечных бликов реки пованивало гнилью. Омнибус приближался к Цепному мосту, и в посадке головы Патрика внезапно появилась вполне объяснимая скованность, как будто у юноши свело спазмом мускулы шеи. Чтобы отвлечь собеседника от болезненных воспоминаний, Феликс попытался обратить его внимание на ставший притчей во языцех долгострой на том берегу реки:
— Как по-твоему, что же они все-таки строят?
Над этим вопросом горожане ломали голову начиная с конца февраля. О нем судачили в каждом доме, выдвигая гипотезы и строя предположения одно невероятнее другого: огромный котлован, вырытый на пустыре, образовавшемся после пожара, сгубившего четыре квартала Нижнего Города, тем временем успел смениться не менее огромным и массивным фундаментом, на котором принялись стремительно нарастать стены. К концу мая загадочное строение уже обзавелось скелетом крыши. По форме здание не напоминало ничего из виденного Феликсом ранее, а видел Феликс немало; да и саму форму разглядеть было проблематично из-за деревянной опалубки, колючим наростом облепившей нововозведенные стены. Размеры же строения наводили на мысли об амбаре для скота, увеличенном в раз эдак в десять.
— Хтон его знает, — хмуро ответил Патрик, взглянув на щетинистый силуэт стройки, где уже копошились на лесах рабочие.
— В три смены работают, — поделился наблюдением Феликс. — Шустро, ничего не скажешь. За пару месяцев такую махину отгрохать… Йозеф как-то попытался разузнать в архивах ратуши, кто все это оплачивает.
— Ну и? — заинтересовался Патрик.
— "Частный подрядчик, пожелавший сохранить инкогнито". Но согнать сюда каменщиков со всей Метрополии — удовольствие не из дешевых… Какой-то нувориш развлекается, не иначе.
Выехав на Цепной мост, омнибус сбросил скорость, пропуская вперед усиленный конный патруль, укомплектованный одним констеблем и двумя уланами. За патрулем, мелко семеня скованными ногами, бежали трое арестантов в ошейниках, пристегнутых к седлам уланов. Внешности арестанты были самой что ни на есть уголовной.
