Та самая потусторонняя энергия начала изливаться из него, и впечатление было такое, словно подостывшая вода нагревается. Я отодвинулась настолько, что коснулась спиной стенки ванны. Вставать бесполезно, он все равно намного выше. Опять же, мой живот, или скорее то, что пониже, начали давать о себе знать резкими судорожными болями. Я даже не была уверена в том, что смогу выпрямиться. Лучше даже не пробовать, это только ухудшит ситуацию. Насколько серьезны мои повреждения? Не хотелось бы мне отвечать на такой вопрос.
- Тебе больно, ты серьезно пострадала, правда?
Его вопрос был слишком похож на мои собственные мысли. Благодаря метафизической связи, мы могли случайно услышать мысли друг друга. Хороший секс может основательно потрепать щиты, которые защищают нас от этого. Я принялась восстанавливать их до прежнего состояния.
Ричард опустился на колени, положив руки на край ванны по обе стороны от меня. Он наклонился, и жар его силы захлестнул мое тело и заставил низ живота напрячься, и это было больно. Я изо всех сил старалась сдержать рвущиеся с моих губ стоны боли. И у меня это получалось, но тут Ричард прислонился щекой к моей щеке и тихо спросил:
- Тебе больно?
- Ричард, пожалуйста… - умирающим голосом прошептала я.
- Тебе. Больно? - настойчиво переспросил он, и его сила прошла сквозь меня, заставив издать короткий стон, к удовольствию не имевший никакого отношения.
- Если не будешь контролировать свою энергию, то разбудишь мою волчицу, - процедила я сквозь сжатые зубы. Во-первых, мне было больно. Во-вторых, я начинала злиться.
Ричард склонился к моему лицу и глубоко втянул ноздрями воздух, обнюхивая мою кожу. Его сила продолжала теплым жаром пульсировать вокруг меня. Я закрывалась щитами, как могла - от него, от его силы - ото всего. Я представляла себе камень, каменные стены, за которыми можно укрыться, мысленно возведя их вокруг себя.
Я почувствовала его горячее дыхание на своей щеке, когда он прошептал:
- У боли тоже есть запах, ты знала?
- Нет. Да.
Однажды мне и самой удалось почувствовать это запах, даже дважды, когда во мне впервые зашевелился зверь.
- Так… тебе… больно? - медленно и отчетливо произнес он каждое слово, слегка касаясь губами моей щеки.
Меня снова пронзила резкая боль, и лишь ценой невероятных усилий удалось не согнуться пополам. Я не хотела менять положение, пока Ричард был так близко ко мне, и постаралась скрыть реакцию. Он бы заявил, что унюхал мою боль. Многие ликантропы способны учуять ложь, поэтому я сказала единственное, что могла в данной ситуации:
- Да.
- Спасибо, - сказал он, поцеловав меня в щеку. Затем поднялся на ноги и выбрался из ванны, подошел к сложенным в кучу полотенцам, и взял одно.
- Куда ты собрался? - спросила я, хотя уже давно была готова к его уходу.
- Подальше от тебя, - ответил он.
Я не стала предпринимать усилий, чтобы не сложится пополам от очередного приступа боли. Перестала делать вид, что мне не больно. Хочет вести себя, как ублюдок, и пускай. Когда я снова подняла свой взгляд, у него вокруг бедер уже было обернуто полотенце. Вместе с этим из помещения ушла и его сила, словно, прикрыв наготу, он прикрыл не только тело.
- Я пошлю за врачом.
- Нет, пока не надо.
- Почему это не надо?
- Может, само пройдет.
- Ты так говоришь, будто такое с тобой уже бывало, - нахмурился он.
- Бывало. Не так сильно, если честно, и потом прошло.
- Мика. - Он выплюнул это имя, словно грязное ругательство.
- Да. - Я уже устала оберегать эго Ричарда. Откровенно говоря, в этот момент я устала и от него самого.
- Везде-то он успевает вперед меня.
- Ничего из того, что делал Мика, ты не мог бы, при желании, сделать первым.
- Снова моя вина.
- Твой выбор, - сказала я, не сумев сдержать натянутых интонаций в голосе. Вот и отлично, пускай знает, как мне плохо.
- Мне это нравится, - вдруг заявил он.
Я нахмурилась, прижимая руки к животу.
- Что именно?
- Эти интонации в твоем голосе, они мне нравятся. Последний раз я слышал такие в голосе Райны.
- О чем это ты говоришь? - еще сильнее нахмурилась я.
- Ты же знаешь, что она была сексуальной садисткой, и покарай меня боже, если это неправда, а еще она любила боль. Она любила грубый секс, причем взаимный - не только для себя, но и для партнера.
Нахмуриться еще сильнее не позволяла физиология, поэтому я просто сказала:
- Я это и без тебя знаю. Вспомни, ведь у меня сохранились ее воспоминания.
- Да, ты же несешь в себе ее мунин, ее призрачную память.
Мунинами назывались наследственные воспоминания волков-оборотней. Когда волк умирал, его тело пожирала стая, принимая в себя групповое воспоминание о нем, причем это не ритуал, а суровая действительность. Хотя большинство волков-оборотней не могут «разговаривать» с мунинами так, как я это делаю с мунином Райны. По идее, мунины позволяют пользоваться воспоминаниями ушедшего и получать советы, но Райна изо всех сил старалась завладеть моим телом. Я уже научилась держать ее взаперти внутри себя, но не так, как моих зверей или ardeur. Райну, в отличие от них, я могла запереть в клетке. Хотя пользоваться ее силами удавалось нечасто, да и то случайно.
- Ты воспользовалась ее мунином, чтобы излечить ожог от креста на ладони. Может, ты могла бы использовать ее, чтобы исцелиться теперь?
Я только молча на него посмотрела. Крестообразный ожог на руке никуда не делся, он останется со мной навсегда. Силу Райны я на всякие мелочи использовать не стану.
Способность Райны к исцелению и стала одной из причин, по которым Ричард сделал ее мунином, вместо того, чтобы просто похоронить. Да, она была сексуальной садисткой и пыталась нас обоих убить, но вместе с тем она была очень сильна. Теперь я иногда могла воспользоваться этой силой, чтобы исцелять себя и других, но если я ослаблю над ней контроль, то последствия не заставят себя долго ждать. Расплатой обычно становится либо боль, либо секс, если не то и другое вместе.
- Не думаю, что это хорошая идея, - покачала я головой.
- А ты видела ее воспоминания о том, как мы с ней были вместе?
- Некоторые. Я стараюсь такие к себе не подпускать.
- До сегодняшнего дня я делал такое только с Райной. - Он смотрел на меня с почти спокойным, ожидающим выражением лица.
- Ты скучаешь по ней.
- Я скучаю по некоторым вещам, связанным с ней. Вспомни, Анита, ведь я тогда был девственником. И не понимал, как неправильно то, чему она меня учила.
- Тебе было не с чем сравнивать, - сказала я.
- Точно.
- Есть такие позиции, Ричард, в которых ты можешь быть настолько груб, насколько захочешь, и мне впоследствии не будет больно. Проблема в том, что под воздействием ardeur’а сложно об этом помнить. Ardeur лишает меня способности к самозащите.
