— Ее родители умерли пять лет назад, — холодно отвечает Гера, пытаясь усмирить разрезвившуюся бабулю. Зря надеется.
— Ну и ладно! — отмахивается маман. — А кто они были? Герочка, помни: ты у нас непростого рода! Моя прабабушка, между прочим, столбовая дворянка была! Конечно, с твоей мамой об этом забываешь, она же себе тако-ое позволяет… А про тетушек твоих я вообще молчу! — она презрительно оглядывает нас, притихших под струями материнской критики. — Кстати, что это за негр со мной в лифте раскланялся? Не твой ухажер, часом, а, Сонечка? Я бы не удивилась, если ты и с негром… Ай! — мать встряхивает ручками. — Так вот, о чем я? Ах, да! О родителях этой, как ее, Хелены надо узнать. И вообще все выяснить. Есть у нее образование? Квартира? Счет в банке? Немки хороши, если у них все это есть. А если она безродная, безденежная и вообще непонятно кто…
— Ты бы сперва узнала, чего они с Герой хотят, — бурчу я.
— Мало ли, чего она хочет? Сперва надо посмотреть, на что эта девица годится! Хи-хи… Может, он переедет к ней, поживет — да и плюнет. Вдруг у нее таких Гер полна коробушка…
— Девочки, — произношу я деревянным голосом, — и Гера. Выйдите на минуточку.
Скривившийся, словно от удара под дых, племянник обходит бабулю по параболе и покидает комнату первым. Сестры, подталкивая друг друга, пропихиваются в дверь. Я поворачиваюсь к матери.
— Слушай сюда, гадина. — Дракон в моей душе разворачивает гигантские белые крылья и разевает бездонную огненную пасть. — Сейчас ты закроешь ротик и прослушаешь краткую лекцию, первую и последнюю. Еще одно ядовитое словечко в адрес Хелены, Геры, меня или девочек — и я выкину твое шмотье из окна. Второе слово — и ты полетишь следом. Тоже из окна. Того, что ты УЖЕ сказала, достаточно, чтобы ты сразу после рождества (во время которого будешь вести себя тихо-тихо, тише мыши под метлой) собрала свои манатки и вымелась вон. Никаких шопингов, никаких культурных мероприятий, никакого шика за Сонин счет. Едешь в аэропорт и отправляешься к чертям собачьим. К своим любимым конфиденткам. Им будешь заливать насчет расчетливых немок и непочтительной родни. А сейчас ты поменяешь излюбленную манеру поведения на приличную.
— Ася, что ты себе позволяешь?… — севшим голосом шепчет мать. Жалкая попытка.
— Я позволяю себе только то, что МОГУ себе позволить. А я могу себе позволить закрыть твой вонючий рот!!! — грохочу я. У меня даже голос незнакомый. Тяжелый бас, отражающийся от стен.
— Как ты разговариваешь с матерью?… — у нее по-детски обиженное лицо. Вот-вот. Пусть осознает, что такое детская обида, когда нет никакой возможности дать сдачи. Лучше поздно, чем никогда.
— Ты мне не мать. Ты мерзостная чужая старуха. Старуха, которая говорит гадости тем, кто мне дорог. Но больше ты этого делать не будешь.
— Это пачиму эта?! — срывается она на крысиный визг.
— Потому. Что. Я. Не. Позволю. — Я наклоняюсь к старой ведьме и аккуратно прихватываю ее за глотку.
И откуда столько силы? Как будто вся мощь моего тела вошла в кисть и превратила нормальную женскую руку в драконью лапу. Мать слабо ворочается, горло у нее дергается, я вижу, как проступают яремная вена и сонная артерия, представляю, как ломается подъязычная кость, как с пеной лезет изо рта синеющий язык, представляю так отчетливо, что этот образ передается женщине, замершей под моей рукой, остолбеневшей от накатившего знания: нельзя сопротивляться, нельзя кричать, нельзя даже дышать, иначе конец…
В дверь звонят. Пришла Хелене.
— Сейчас я тебя отпущу. И ты будешь милой и обходительной с этой девушкой. Ты будешь с ней именно такой, какой бываешь со своими сраными подруженьками. Ты постараешься ей понравиться. А завтра уедешь. И больше мы не увидимся. Никогда. Будь послушной — и я ничего тебе не сделаю. Но только если ты будешь вести себя так, как я велю. У тебя нет другого выхода, старуха. Помни: я рядом и слышу каждое твое слово. Даже непроизнесенное. А, Хелена, здравствуй! Знакомься — это наша мама, Герина бабушка!
— А зачем ты держишь ее за шею? — растерянно улыбается Хелене. — Это какой-то русский обычай?
— Нет, просто мама подавилась тортиком. Она очень любит тортики, откусила слишком большой кусок — вот и подавилась, — ухмыляюсь я, отпуская такое мягкое, дрожащее горло. На нем остается отпечаток не только пальцев, но и ладони. Будет синяк. На память о том, что когда-то у этой женщины была дочь.
Остаток вечера прошел в атмосфере глубокого радушия.
А на следующий день мне стало не до мамаши. Потому что Дракон нашел меня.
Глава 19. "Let's forget about tomorrow"…
Все это время мы переписываемся. Перебрасываемся ни к чему не обязывающими фразами. Чтобы не связывать друг друга ни надеждами, ни обещаниями. Вернее, чтобы не связывать СЕБЯ. Не обманывать. Не уговаривать. Не строить в воображении сказочных замков, населенных фантомами красивого ухаживания, верной любви и душевной близости. Потому что реальный мир никогда не выдерживает тяжести подобных фата-морган. Твердь действительности проламывается и красивые видения улетают в преисподнюю, по дороге эффектно рассыпаясь в прах.
Страннее всего то, что очередная погибшая фата-моргана не в силах нас образумить. Мы продолжаем надеяться, что есть такое время и место, где окружающий мир способен выдержать все, о чем безумствует мечта, выдержать и не сломаться… Потому что изо дня в день любоваться на неказистое лицо реальности — невыносимо.
Когда-то одним из самых страшных видений было: я, расплывшаяся в кляксу, с рыжеватой нахимиченной шерстью вместо волос, улыбаюсь покорной улыбкой лысому кривоногому мужику с тупо-оживленным лицом — "главе семьи", рядом вертится подросток, выбирающий — огрызнуться или подлизаться — семейная фотография из тех, которыми хвалятся на сайтах… И ужас даже не в том, что мы уродливы, будто зверолюди доктора Моро, а в том, что отныне мы в связке. И ни один из нас шагу не сделает отдельно от двух других.
У нас больше нет ни собственного мнения, ни собственных желаний. Сохранить в душе заповедный уголок и лелеять там призрак девичьей мечты — предательство по отношению к лысому-кривоногому. И по отношению к его отпрыску. А значит, если сам Ланселот Озерный придет ко мне под окна с копьем, сонетом и букетом, я его попросту не замечу.
Психическая слепота, вот как это называется. Слепота не глаз, а мозга. Когда не видишь вещей, в которые ежедневно, ежечасно тычешься носом, когда не можешь объяснить себе, почему отвергаешь самое простое решение проблемы, почему, страдая от одиночества, отталкиваешь все протянутые тебе руки…
