Профессор Квиррелл кивнул.
— Правдоподобная теория. Ты веришь в неё? Отвечай на Парселтанге.
— Да, — прошипел Гарри.
Может оказаться небезопасно удерживать информацию, даже просто мысли и идеи...
— Таким образом, цель этой комнаты — задержать Волдеморта на час. И, если бы я хотел убить вас, веря в то, во что верит Дамблдор, я бы попробовал Поцелуй дементора. Я имею в виду, они думают, будто вы — бестелесный дух. Кстати, это так?
Профессор Квиррелл замер.
— Дамблдору не пришло бы это в голову, — ответил профессор Защиты через некоторое время. — Но Северусу могло.
Профессор Квиррелл уставился в пространство и начал постукивать пальцем по щеке.
— У тебя есть власть над дементорами. Можешь сказать, есть ли они поблизости?
Гарри закрыл глаза. Если здесь и были пустоты мира, то он их не ощущал.
— Я их не чувствую.
— Ответь на Парселтанге.
— Не чувс-ствую пожирателей жизни.
— Но ты был честен со мной, когда предполагал такую возможность? Это не было частью хитроумного трюка?
— Был чес-стен. Никаких трюков.
— Возможно, существуют какие-то способы спрятать дементоров и приказать им напасть и съесть душу, владеющую чужим телом, если они такую заметят… — профессор Квиррелл по-прежнему постукивал по щеке. — Вполне вероятно, что меня можно посчитать таковой. Или им можно приказать съедать всякого, кто проходит через комнату слишком быстро, или всякого, кто не ребёнок. Принимая во внимание, что я держу Гермиону и сотни других учеников в заложниках, используешь ли ты свою власть над дементорами, чтобы защитить меня, если они покажутся? Ответь на парселтанге.
— Не знаю, — прошипел Гарри.
— С-считаю, пожиратели жизни не с-смогут уничтожить меня, — прошипел профессор Квиррелл. — Я прос-сто брош-шу это тело, ес-сли они подберутс-ся с-слиш-шком близко. В этот раз вернус-сь быс-стрее, и тогда ничто не ос-становит меня. Буду пытать твоих родителей нес-сколько лет за твоё с-сопротивление. С-сотни заложников умрут, в том чис-сле те, кого ты называеш-шь друзьями. С-спраш-шиваю с-снова. Ис-спользуеш-шь ли ты с-свою влас-сть над пожирателями жизни, чтобы защ-щитить меня, ес-сли пожиратели жизни появятс-ся?
— Да, — прошептал Гарри.
Печаль и ужас, которые подавлял Гарри, нахлынули снова, а у его тёмной стороны не было готовых шаблонов, чтобы справиться с такими эмоциями. Почему, профессор Квиррелл? Почему вы так поступаете…
Профессор Квиррелл улыбнулся.
— Это мне напомнило. Ты меня ещё не предал?
— Ещ-щё тебя не предал.
Профессор Квиррелл подошёл к принадлежностям для зельеварения и принялся одной рукой рубить корешок. Нож двигался настолько быстро, что становился почти невидимым, при этом казалось, что профессор не прилагает существенных усилий. Феникс Адского огня отлетел в дальний угол и замер там.
— В силу множества неопределённостей, видимо, разумнее потратить время и пройти эту комнату так, как это сделал бы первокурсник, — сказал он. — Мы можем разговаривать, пока ждём. У тебя, кажется, были вопросы? Я обещал ответить, так спрашивай.
Глава 108. Истина. Часть 5. Ответы и загадки
Взмахом палочки профессор Защиты установил котёл. Ещё один взмах — и под котлом загорелся огонь. Небольшое круговое движение пальца — и ложка с длинной ручкой сама по себе начала помешивать содержимое котла. Затем профессор Защиты принялся отмерять из большой банки порцию цветов — судя по всему, колокольчиков. Голубые лепестки, казалось, светились в белом свете, исходящем от стен, и заворачивались внутрь, будто желая уединения. Первый цветок тут же отправился в котёл, и ложка продолжила перемешивать зелье.
Профессор Защиты занял такое положение, из которого он легко мог видеть Гарри, лишь слегка повернув голову, и Гарри понимал, что находится в поле его периферийного зрения.
В углу комнаты ждал феникс Адского огня. Стены рядом с ним начали поблёскивать — камень плавился от высокой температуры. Пылающие крылья отбрасывали алые отблески, придавая всем предметам в комнате кровавый оттенок, и отражались красными искорками в стоящей на столе стеклянной посуде.
— Время идёт, — сказал профессор Квиррелл. — Задавай вопросы, если они у тебя есть.
Почему, профессор Квиррелл, почему, ну почему вы должны быть таким, зачем превращаться в чудовище, зачем становиться Лордом Волдемортом, я знаю, наши желания не совпадают, но я совсем не понимаю, чего же надо хотеть, чтобы лучший способ получить желаемое был именно таким…
Вот что хотел узнать Гарри.
А вот что Гарри требовалось узнать… так это какой-нибудь способ выбраться из ситуации, в которой он скоро окажется. Но профессор Защиты упомянул, что не собирается рассказывать о своих планах. Казалось странным уже то, что профессор Защиты вообще согласился о чём-то рассказывать, это наверняка нарушало одно из его правил...
— Я думаю, — сообщил Гарри.
Профессор Квиррелл слегка улыбнулся. Он измельчал в ступке первый волшебный ингредиент зелья — светящийся красный шестиугольник.
— Я прекрасно тебя понимаю, — сказал он, — но не стоит думать слишком долго, мальчик.
Цели: Защитить людей от лорда Волдеморта, найти способ убить или нейтрализовать его, но сначала добыть Камень и оживить Гермиону…
...убедить профессора Квиррелла ОСТАНОВИТЬСЯ…
Гарри сглотнул, подавляя эмоции и стараясь не заплакать. Слёзы вряд ли произведут хорошее впечатление на Лорда Волдеморта. Профессор Квиррелл уже хмурился, хотя, судя по направлению его взгляда, сейчас он рассматривал какой-то листок, ярко окрашенный в белый, зелёный и фиолетовый цвета.
Очевидного способа достичь этих целей Гарри не видел, во всяком случае, пока. У него не было никакого плана, оставалось лишь задавать вопросы, выбирая те, что с большей вероятностью обеспечат его полезной информацией.
То есть мы можем просто спрашивать о том, что нас больше всего интересует? — уточнила когтевранская сторона Гарри. — Я только за.
Заткнись, — оборвал её Гарри. Но затем немного подумал и решил больше не притворяться, что ему не нравится эта идея.
В голову Гарри пришли четыре темы — самые важные и любопытные. Четыре вопроса, четыре предмета разговора, которые нужно постараться уместить в то время, пока варится зелье.
Четыре вопроса…
— Первый вопрос, — начал Гарри. — Что на самом деле произошло ночью тридцать первого октября 1981 года? — Чем эта ночь отличалась от всех прочих ночей… — Мне бы хотелось услышать полную историю, если вас не затруднит.
