— Прекратите панику, майор, — досадливо поморщился глава сектора. — У вас есть не только девочка-аналитик и пара ботаников-инженеров, но и шестеро хорошо подготовленных и оснащенных лучшим снаряжением бойцов десантного спецназа.
— Вы правы, господин генерал, вот только моим людям вместо выполнения задачи придется нянчиться с этим детским садом, а у противника такой проблемы не будет.
— Решение принято и обсуждению не подлежит, — отрезал куратор операции. — У вас есть боевая задача, и решать её вам предстоит теми силами и средствами, которые уже имеются в вашем распоряжении. В генштабе считают, что для успеха операции их достаточно. Остальное — вопрос вашей личной компетентности. Надеюсь, вы не заставите руководство в ней сомневаться и сожалеть о выборе вашей кандидатуры на роль командира спецгруппы.
— Сколько у меня осталось времени, господин генерал?
— Вы вылетаете через неделю. Прибавьте к этому сроку время полета, которое тоже можно использовать для завершения подготовки. Большего я в генштабе добиться для вас не смог. Начальство и так стоит на ушах и не хочет ничего слушать. К тому же сегодня утром поступила ещё одна порция тревожных данных. Наши средства наблюдения засекли в системе аборигенов аномалию гиперполя, которая вполне могла быть внутрисистемным кораблем иншеров, использующим средства маскировки, оказавшиеся не по зубам даже нашим новым сканерам. Правда, к третьей планете гипотетический нарушитель не приближался. Его присутствие было зафиксировано только во внешнем поясе астероидов, но это могла быть лишь осторожная разведка, проверка систем маскировки в условиях, приближенных к боевым.
— Ноту протеста иншерам направили?
— Нет. Наблюдателям было приказано сделать вид, что мы ничего не заметили. Да и что им предъявишь? Нарушителя обнаружили только по косвенным данным, четкую сигнатуру зафиксировать не удалось, да и к объекту контроля он близко не подходил. Периметр, конечно, противник нарушил, но почти сразу убрался обратно, так что доказательств у нас никаких. А аномалию гиперполя к делу не пришьешь. Мало ли какие бывают в нем возмущения. В общем, времени у нас нет, так что выполняйте приказ, майор. Через неделю группа должна быть готова к вылету.
* * *
Из Змеиного леса мы выходим уже ближе к вечеру. Своим ходом до наступления темноты нам до города точно не добраться, но тракт где-то рядом, и, по словам сержанта, здесь он достаточно оживленный, так что у нас есть шанс получить там хоть какую-то помощь.
Состояние стражника заметно ухудшилось, и без нормальной медицинской помощи долго он точно не продержится. Тем не менее до тракта мы как-то всё-таки добираемся. Евгений оказывается прав, движение по бывшему четырехполосному шоссе, а теперь грязной каменно-гравийной дороге, действительно идет в обе стороны, причем различных телег, фургонов и прочих гужевых транспортных средств в нашем поле зрения оказывается сразу несколько.
Вид грязного и раненого стражника, бредущего вдоль дороги в сопровождении обвешанного вещами и оружием молодого охотника, вызывает у местных крестьян и торговцев явные опасения. И всё же не помочь находящемуся в беде человеку барона они не решаются. Рядом с нами останавливается первая же подвода с продуктами.
— Господин стражник, что с вами случилось? — настороженно спрашивает у сержанта возница. Едет он один и без всякой охраны. Так близко к городу лихие люди предпочитают не появляться, так что опасаться ему некого.
— До города довези, — с трудом ворочая языком, отвечает сержант, игнорируя вопрос. — Барон твою помощь не забудет.
— Так мы ж всегда… — бормочет крестьянин, быстро спрыгивая на дорогу. — Сейчас, господин стражник. У меня тут молоко, творог, сыр… Вся телега продуктами забита. Сейчас освобожу для вас место. Если вдруг есть хотите, вы только скажите, я что нужно сразу достану.
Возница не врет. Его подвода действительно загружена очень плотно, но место для Евгения и его рюкзака кое-как найти удается, а мне приходится идти пешком рядом с подводой, как и самому крестьянину. Разговор у нас не клеится. Рассказывать случайному попутчику о наших делах я не собираюсь, а он явно не рад, что не проехал по этому участку тракта десятью минутами раньше. Такие спутники, как мы, обычному деревенскому жителю ничего, кроме головной боли и проблем не несут. Меньше знаешь — дольше живешь.
Патруль баронской стражи нагоняет нас примерно через час. Естественно, нас немедленно останавливают и окружают. Вид лежащего на телеге раненого стражника в грязной форме и шагающего рядом с ним непонятного парня со снайперской винтовкой на плече и торчащим из рюкзака стволом автоматической пушки кибов не может не привлечь внимания людей барона.
— Кто такие? — жестко спрашивает, оставаясь в седле, лейтенант-стражник.
— Сержант Кротов, — не поднимаясь, докладывает Евгений. — Третий взвод, первая рота. Позавчера мой взвод попал в засаду на тракте за Александровкой. У нас было задание проверить сигнал о появлении в этих местах большой банды лихих людей. Как оказалось, осведомитель не ошибся. Банда там действительно была, и она пыталась ограбить караван, шедший из Динино в город, но караванщики смогли отбиться, а мой взвод прибыл к месту боя только под конец схватки и попал в ловушку, расставленную бандитами на пути каравана. Лейтенант Потапов погиб при взрыве одного из фугасов, заложенных бандитами на обочине тракта. Мы с охотником Беловым из Коробово сейчас направляемся в город, чтобы доложить о случившемся. В Александровке остался дининский караван и уцелевшие бойцы взвода. Среди них много раненых, но хуже всего то, что банда всё ещё там и, судя по всему, готовится к штурму деревни. У лихих людей на вооружении есть миномет и много нарезного огнестрела.
— И вы дошли сюда за два дня? — глаза лейтенанта светятся недоверием, а стволы винтовок его бойцов направлены прямо на нас.
— Белов провел меня коротким путем через Змеиный лес. У него в рюкзаке пушка от боевого робота кибов, который чуть не отправил нас на тот свет. Именно там я и получил ранение в плечо.
— Документы! — требует лейтенант, но видно, что отсутствие нестыковок в изложенной сержантом версии событий несколько снизило градус его недоверия. Бойцы тоже слегка расслабляются, но оружие в сторону не отводят.
— Белов, покажи, — негромко приказывает сержант и опускает голову на тюк, подложенный ему крестьянином в качестве подушки.
Я достаю из внутреннего кармана куртки и протягиваю лейтенанту сначала удостоверение Евгения, потом собственную подорожную с подписью шерифа Коробово, а затем и письма в Особую канцелярию барона от старшего караванщика Игната Матвеева и старосты Александровки. Всё, естественно, с нужными печатями и подписями.
С минуту офицер рассматривает документы, после чего отдает своим подчиненным приказ убрать оружие. Раздумывает лейтенант недолго. Понятно, что сведения мы несем более чем важные, и доставить их в город нужно как можно быстрее, но сержант ранен и самостоятельно ехать верхом не может, а он очень важный свидетель и докладывать начальству должен лично. Я еще только раздумываю о том, какой выход предложить командиру стражников, когда он уже начинает действовать. Оказывается, на подобные случаи у людей барона есть готовое решение.
Двое стражников спешиваются и, вооружившись топорами, бегом отправляются в ближайшую рощицу. Минут через десять они возвращаются оттуда с двумя длинными жердями. Очень быстро, явно делая это не в первый раз, они извлекают из седельных сумок брезентовое полотнище, продевают в специальные петли жерди и получают носилки с очень длинными ручками. Это сооружение они закрепляют между двумя лошадьми, одну из которых ставят впереди, а вторую позади носилок. Галопом такая связка двигаться, конечно, не сможет, но с двумя умелыми всадниками получится всяко быстрее, чем ехать на груженой телеге.
Сержанта аккуратно перекладывают на этот импровизированный эвакуационный транспорт, а мне лейтенант приказывает сесть на лошадь позади одного из бойцов. Удобства такая езда не обещает, но других вариантов не предлагается. О помогшем нам крестьянине никто из стражников не вспоминает, но я, прощаясь с ним, даю ему несколько монет и ловлю на себе одобрительный взгляд Евгения.
