Но раньше, чем это произошло, был собран Совет Лордов, и на лицах многих соседей своих заметил Алгарсэн беспокойство, и понял, что совершаемое преображение не осталось ими незамеченным. Мысленно улыбнулся он этому обстоятельству и спокойно сел за один стол с ними, потому что не верил, что за оставшиеся до завершения трансформации дни Повелители Стихий смогут разгадать виновника происходящих изменений.
Поднялся Джордмонд-Законник и обратился к присутствующим:
– Необычное творится ныне в Рассветных Землях. Законы здешнего волшебства, известные нам, стираются и переписываются заново.
– Не значит ли это, – спросил тогда Архайн, Хозяин Железной Башни, – что новый Лорд тайно проник в Рассветные Земли и стал распространять свою Силу без нашего ведома и согласия?
– Никто, – сказал Тарнааль, Ангел-Страж, – не проникал в Эссенлер в последнее время.
Спросил Келесайн Джордмонда-Законника:
– Каковы же изменения в законах мира, которые ты увидел?
Ответил Джордмонд:
– Я не нашел никаких явных отличий. Законы переписываются заново, но новые во всем подобны предшествующим…
– Но в чем же тогда смысл подобной переписи? – Спросил Ирвейг, Властелин Теней.
– Я еще не договорил, – молвил Законник. – То, что я видел, напомнило мне историю одной страны, каковой истории я некогда был свидетелем. В той стране, населенной варварами и дикарями, существовало много племен, возглавляемых старейшинами и вождями. Племена торговали между собой, а иногда и воевали. У каждого племени были свои законы, а дела, общие для всех, решали между собой вожди и старейшины. Их решения становились общими законами. Потом на эти земли напал некий король и захватил их. Войско его было велико, но все же не настолько, чтобы противостоять всем племенам, если те вдруг вздумали бы объединиться. Чтобы избежать мятежей, король особой хартией утвердил вольности этих племен и приказал своим людям составить списки их обычаев и законов. Общие места в тех обычаях он утвердил как общие законы страны, ничего не добавив к ним от себя… в первое время. Кроме того, вождей, признавших его власть, он оставил править племенами, как раньше – и споры внутри племен они решали по своим старым обычаям. Сам же король разбирал споры между вождями и людьми разных племен, и от того стали именовать его Вождем Вождей.
Сказала Астана:
– Но ведь Тарнааль утверждает, что в последнее время в наш мир не приходили новые Лорды.
– …Что всего лишь означает, что сию перепись затеял один из жителей Эссенлера, – произнес Келесайн.
– И возможно даже, это один из нас, – криво усмехаясь, добавил Зерем.
Недобрым молчанием встретили Лорды слова Повелителя Бестий.
– Желает ли еще кто-нибудь высказаться? – Обратился Келесайн к собравшимся. – Кто еще, кроме Джордмонда, почувствовал неладное?
– Я вижу суть Эссенлера как пламя, – сказала Ягани. – С недавних пор вокруг пламени словно выросли незримые стены.
– Сны Эссенлера стали сумбурны и путаны, – молвил Шаркэль. – Кажется, будто идет беспощадная война между снами и снами. Но я знаю, кто виноват в этом.
– Кто же это? – Спросили его Лорды.
– Я повелеваю видениями, – сказал Шаркэль. – Когда мне не удалось отыскать причину происходящего в наших землях при помощи Искусства, я лег спать и призвал к себе Видение. Смысл Видения поначалу ускользнул от меня, но теперь я понял, в чем он заключался.
– В чем же заключался твой сон? – Спросили его Лорды.
– Я видел Эссенлер и внутреннее волшебство его, не имеющее ни формы, ни свойств, ни каких-либо качеств – волшебство, что приобретает различные свойства, проходя через нас. И вот, я видел, как бесформенное обрело форму.
– Какова была увиденная тобой форма? – Спросили его Лорды.
– Буде виновницей преображения Леди Ягани, я бы увидел огонь. Будь это Лорд Келесайн – молнию. Будь это Лорд Зерем – бестию, а если бы вина лежала на Ирвейге, мне явилась бы тень.
– Что же ты увидел? – Нетерпеливо спросила его Ягани.
– Драгоценный камень, – отвечал Шаркэль.
Встал тогда Алгарсэн и спросил, не ослышался ли он.
– Нет, – сказал Шаркэль.
– Ты обвиняешь меня? – Спросил его Алгарсэн.
– Я видел то, что я видел, – молвил Шаркэль и отвернулся.
– Лживы твои слова, а сердце трусливо, – сказал ему в спину Алгарсэн. – Не зря ты опасаешься встречаться со мной взглядом, ибо лжешь, и знаешь, что лжешь. Ты не имеешь чести.
Повернулся тогда Шаркэль обратно и вызвал на поединок Повелителя Драгоценностей. Но молвил Джордмонд-Законник:
– Никакого поединка не будет. По крайней мере, до тех пор, пока мы не выясним, верно ли обвинение Лорда Шаркэля, ибо дело это слишком серьезное и касается нас всех.
– Неужели теперь и ты, Джордмонд, желаешь оскорбить меня? – Как бы с сильным удивлением спросил Алгарсэн.
– Ты мне не враг, – отвечал ему Джордмонд. – Но твоего поединка с Шаркэлем я не допущу. Всем известно, что ты опытный и искусный волшебник, более того, известно, что ты являешься самым старшим среди нас по возрасту. Шаркэль же лишь недавно обрел Силу. Ваше мастерство неравно – ты гораздо более, чем он, искушен в колдовстве.
– Неужели только поэтому я должен безропотно выслушивать оскорбления? – Надменно спросил Алгарсэн.
– Если мы выясним, что обвинения эти ложны, никто не станет удерживать вас. Тогда один из вас своей жизнью расплатится за слова, что были произнесены сегодня.
– Когда же это станет ясно? – Бросил Повелитель Драгоценностей Джордмонду.
– Тебя известят, – сказала Ягани.
Высокомерно посмотрел на нее Алгарсэн, но не стал заводить с ней ссоры, ибо было известно, что женщина эта более, чем кто-либо из присутствующих, сильна в боевом чародействе. Разве что Келесайн, Повелитель Молний и Тарнааль, Ангел-Страж, могли сравниться с ней в этом, не уступая ей в мощи и превосходя в искусстве и опыте.
С тем и было распущено собрание. Каждый из Лордов отправился в свои владения. Но едва лишь Ягани переступила порог своих покоев, помещавшихся во дворце, выстроенном из твердого пламени, как ожило установленное там волшебное зеркало. Ягани приказала зеркалу проясниться; когда это произошло, она увидела лицо Лорда Зерема. После взаимных приветствий, Творец Чудовищ сказал:
– Каким образом мы будем искать виновного? Ведь у нас нет ничего, кроме догадок Шаркэля и его же сумбурных видений, но вряд ли остальные Лорды сочтут это достаточно весомым доказательством, чтобы начинать войну против одного из восседающих в Совете.
– Я верю Шаркэлю, – возразила Ягани.
– Я тоже, – сказал Зерем, – но доказательств у нас нет. А пока в этих землях господствует закон, мы ничего не добьемся, открыто принимая сторону Шаркэля. Джордмонду потребуется нечто большее, чем ничем не подкрепленные слова, чтобы допустить войну.
