– Да ты-то сам на нее садился? – не удержавшись, съязвила Вейра, – небось, она у тебя не дольше, чем с утра!
Впрочем, вогнать иххорца в смущение оказалось так же сложно, как, скажем, заставить наместника Саквейра признать полную неосведомленность в вопросах качества корицы.
– Не лошадь – ветер! Продаю себе в убыток, дорогие мои, стоит она куда как дороже! А попробуйте найти лучше в Даншесе? Башмаки до дыр стопчете! Ай-ай, да за такую лошадь… Вдесятеро больше просить надо!
Девушка махнула на подпрыгивающего торговца рукой. А Ланс, вцепившись тому в широкий рукав и разбрасывая по улице вороватые взгляды, принялся объяснять, что, мол, денег у них нет – но зато ка-акой камешек имеется!
– А ну, покажи, – иххорец бодро зашуршал кафтаном, извлекая откуда-то увеличительно стекло.
– Да вот. Смотри, сколько хочешь.
Вейра сама не удержалась, взглянула. На ладони Ланса миролюбиво переливался гранями изумруд чистейшей воды размером с перепелиное яйцо.
Иххорец закашлялся и, надув щеки, занялся изучением камня. Затем, прищурившись, оглядел странную парочку.
– А еще такой есть? Могу к одному чудесному человеку отвести… Ему все равно, откуда вы камни берете…
– Так, значит, по рукам?
И Ланс с торжествующим видом отправился осмотреть товар, то есть приглянувшуюся лошадку.
Вейра, ожидаючи его, гладила по шее столь нежданно обретенную Рыжуху и на ухо обещала ей самое большое яблоко, какое только найдется на айрунском базаре.
… И, когда солнце только-только начало клонить жаркую свою голову на западный край неба, они выехали из Даншеса.
– Тут нам придется отправиться в разные стороны, – глухо изрек Ланс, придерживая поводья, – ты меня будешь ждать в Айруне?
И посмотрел на Вейру так, что у той вдруг больно сжалось сердце. Она прочистила горло и торопливо проговорила:
– Я тебя дождусь. Обязательно. Но как мы найдем друг друга там?
Ланс кивнул на булавку с сердоликом.
– Ты не снимай ее, хорошо?
Повисло молчание. Только какая-то птица суматошно орала в небе.
– До встречи, Ланс.
Он удивленно приподнял брови, словно Вейра сказала что-то совсем неуместное.
– Это просто вопиющая неблагодарность. Я спас тебе жизнь, буквально вытащил из рук сумасшедшего с ножом. И – «до встречи, Ланс» – это все, что я заслужил?
В синих глазах плавали искорки веселья. Но где-то на донышке затаилась грусть.
– А что… что я должна сделать? – девушка растерялась.
«Неужели не догадываешься?»
И осознала, что начинает медленно краснеть.
Ланс усмехнулся, оглядел ее с головы до ног.
– Увидимся в Айруне, Вейра.
…И снова хлестал в лицо горячий восточный ветер. Мелькали приземистые деревца, опаленные дыханием близкой пустыни, стелющиеся по земле кустики с серебристыми колючками вместо листьев, выгоревшая под солнцем трава. Небо – синее и необъятное, застыло сверху, накрывая Дхэттар хрустальным куполом.
…И снова Ланс был один.
Миола-Вейра, взмахнув крылышками, упорхнула яркой сказочной бабочкой, улетела к своему лорду… Суждено ли встретить ее еще раз на дорогах этого мира?
Шеннит придержал коня, вынул карту. Он продвигался в нужном направлении; все говорило о том, что приближается граница пустыни. Там, в соответствии с планом Цитронии, вырастет вторая пирамида, алмазное чудо для этого мира – и еще один крошечный шажок к низложению старших богов Арднейра.
Ланс сложил лодочкой ладони, сосредоточился… Потом быстро выпил несколько глотков холодной, словно ключевой, воды. Не мешало бы напоить и лошадку, но Ланс, поразмыслив немного, пришел к выводу, что животинка отдохнет уже через час-другой, и специально для нее он соорудит некое подобие поилки в иссушенной зноем почве.
А потом обжигающее дыхание пустыни вернулось, и замелькали колючки, кое-где даже присыпанные лиловыми звездочками соцветий. Глухой стук копыт сливался в низкое бормотание, усыплял. Солнце висело в зените, наслаждаясь видом истинных своих владений.
«Как хорошо, что я дал ей иглу », – думал шеннит, – «теперь я буду знать обо всем, что происходит с Вейрой… И, пока игла с ней – я всегда успею прийти на помощь».
Этому несложному фокусу его обучила сама Цитрония, самая старшая среди младших изменяющих и, как водится, самая опытная. Ланс прекрасно помнил, как, заговорщицки подмигнув, шеннита продемонстрировала самую обычную булавку.
«А от ее конца следует путеводная нить ».
Тонкий, как волос, разрыв в пространстве, незаметный и совершенно безвредный для материи мира; который в любой момент можно расширить до нужных размеров и последовать за тем, у кого игла. Конечно, это весьма болезненно даже для шеннита, но куда как легче, нежели прокладывать себе путь разъятием материи наугад.
А теперь путеводная нить соединяла его и Вейру, воплощение Миолы в ином мире.
Не в силах удержаться от соблазна, Ланс заглянул в крошечное отверстие: девушка тоже была в пути, мимо проносились зеленые лужайки, ручьи в радуге хрустальных брызг, великаны-сосны, вот уже который век тянущие руки вверх, надеясь коснуться неба…
Вейра сняла платок; и на солнце искрился, как дорогое вино, короткий ежик ярко-красных волос. Ланс вздохнул. Все-таки сходство не было полным: у той, Миолы, локоны не были столь жаркого цвета.
«И что, подобная мелочь посеет сомнение в твоем сердце?»
Он упрямо сжал зубы. Конечно же, нет.
… Прошел день. И еще один.
Ланс в очередной раз сверился с картой, спрыгнул на горячую землю. Теперь… Он находился как раз на том месте, где Цитрония нарисовала жирный крест. И – ни холмика в обозримом пространстве, только голая, иссушенная зноем степь.
Подкатив рукава, Ланс опустился на колени и положил ладони на землю: все же создавать пирамиду проще и быстрее из твердого вещества, чем прямо из воздуха. Усмехнулся, вспомнив курган – но тут же нахмурился и покачал головой.
Как бы не случилось чего дурного из-за постройки первой пирамиды. Ведь он видел собственными глазами мумию с копьем, а, по словам Вейры, это был спящий эрг, дитя огня… Безумное дитя.
Впрочем, Ланс легко отмахнулся от этой тревожной мысли; в конце концов, времени до ухода тени Арднейра оставалось предостаточно, и, ежели что произойдет, он еще успеет подчистить следы.
… Пирамида получилась замечательной: гладкой, прозрачной, как слеза. И засияла на солнце так, что – тут Ланс усмехнулся – не пройдет и нескольких дней, как здесь соберутся мудрецы, узрившие «божественный свет далеко на востоке».
Как и в прошлый раз, он почувствовал легкое головокружение, короткая вспышка боли на миг заставила сердце сжаться. Как ни крути, Дхэттар не был его родным миром.
