По мере того, как за её спиной мерк дневной свет, Розторн увидела другой источник освещения. Высоко на стенах и потолке туннеля рос неизвестный ей грибок. Чем дальше она уходила от солнечного света, тем ярче грибок светился. Свет от него шёл беловато-зелёный, плохо отражавшийся на её коже. Она поморщилась, увидев свои зелёные как у трупа руки, но утешила себя мыслью о том, что никому здесь нет никакого дела до того, как она выглядит. Как посвящённая религии, она знала, что это слабость — так трястись над своей белой как сливки кожей. Вдвойне — потому что она почти всё время проводила на солнце.
— Беспокойство о внешнем виде — мировая глупость, — произнёс голос, будто прочитав её мысли.
Розторн развернулась. У неё за спиной стоял чернокожий мужчина, бывший столь крупным, что ему приходилось нагибаться, чтобы не биться головой о потолок. Он носил обычную гьонг-шийскую куртку, штаны и сапоги. Посреди его лба была нарисована белая метка в форме глаза.
Розторн крепко сжала Сокровища. Она не хотела, чтобы он заметил, как её трясёт. Ни один мужчина не видел её страха с тех пор, как она сбежала от цепей в сельском доме её отца.
— Я не знаю, как ты прочёл мои мысли, но это грубо, — огрызнулась она. — И мои слабости, как посвящённой — дело только моё, и моих собственных Первых Посвящённых.
— В Храме Запечатанного Глаза всё ведомо, — сказал мужчина. — Продолжай идти вперёд. Держись левой стороны туннеля.
Розторн не нравилось поворачиваться к нему спиной, но единственный альтернативой было стоять на месте. Назад она точно не могла пойти, мимо него. Когда она пошла дальше, Сокровища завладели её разумом. Они показывали ей странные образы: великий город, подвергавшийся нападению; чёрный молодой человек, пытающийся вывести из красивого дома двух девушек, похожих на него; окружившие их солдаты в янджингской броне. Их разлучили и продали, девушек и молодого человека, в янджингском городе. Молодого человека заставили работать на рисовой ферме. Оттуда он отыскал путь через леса, вверх по горным перевалам, голодный и полуголый, пока он наконец не упал без сил. Последним, что увидела Розторн, была гьонг-шийская женщина с нарисованным на лбу белым глазом: она склонялась над упавшим молодым человеком.
Видение истаяло.
— Это ты? — спросила Розторн, забыв, что верзила скорее всего не мог видеть то же, что и она. — Ты был беглым рабом?
Она оглянулась.
Он вздохнул:
— Твои Сокровища могли бы и оставить мне мои тайны.
Он протянул руку:
— Осторожно!
Розторн стукнулась головой о высокий скальный уступ справа. Что-то на нём зашипело и заскреблось, бросившись на неё. Она сделала шаг назад. Существо отступило, не переставая шипеть. Розторн повернулась к нему лицом, и осторожно попятилась, пока не уткнулась спиной в противоположную стену. На вершине уступа находилось похожее на змею существо с человеческим черепом. Тело его, похоже, состояло исключительно из позвонков. Кожи, плоти и мышц у него не было; у составлявших его тело частей была форма костей, но на вид они состояли из металлов.
— Пещерные змеи — сущность Дримбакангов, — сказал ей мужчина. — Вначале они сделали себя из олова, меди и золота.
— Они сделали себя? — спросила Розторн.
— Поначалу, — ответил тот.
Она не знала, была ли она неуверенной или потрясённой. Пещерная змея поднялась на своих кольцах, и снова зашипела, наклоняясь вперёд, пока её лицо не оказалось прямо напротив лица Розторн. Дыхание существа было холодным, влажным, и пахло как земные недра. К своему ужасу, Розторн увидела за маленьким черепом существа движение, когда ещё несколько змееподобных тварей поднялись внутри её колец, тихо шипя.
— Они очень раздражительны, когда высиживают гнездо, — запоздало сообщил спутник Розторн.
Розторн глубоко вздохнула:
— Прошу прощения, что потревожила тебя и твоё гнездо, — сказала она пещерной змее-матери, впившись взглядом в пустые глазницы черепа существа.
Твари нельзя было дать понять, что она напугана.
— Я не имела намерения так поступать. Я не хотела бы, чтобы это переросло в ссору между нами.
— Это было бы печально для обоих сторон, — сказал кто-то ещё, когда пещерная змея снова крепко свернулась вокруг своего гнезда.
Розторн тихо прокляла пещеру, не предупреждавшую её о том, что кто-то подошёл к ним, и посмотрела налево. Здесь туннель открывался в приличного размера полость. Там стоял гьонг-шийский мужчина ростом где-то на дюйм ниже Розторн, одетый так же, как её спутник, в куртку и штаны. Как и у чернокожего, у него на лбу был белый глаз, хотя он не выглядел нарисованным. Пока Розторн смотрела на него, белый глаз ей подмигнул.
«Я хочу домой», — с кружащейся головой подумала она.
Низкорослый жрец произнёс:
— Добро пожаловать в Храм Запечатанного Глаза, Ни́валин Гри́нхау, чьё религиозное имя — Розторн из храма Спирального Круга. Я вижу, почему Джа́нгбу Докьи доверил тебе Четыре Сокровища твоей веры. В чужих руках они были бы могущественными силами зла, но ты ведь никогда не позволишь им попасть в чужие руки, так ведь?
Розторн хмуро посмотрела на него, прежде чем вернула свой взгляд к пещерным змеям. Она им не доверяла.
— Я не уверена, как я могу остановить чужие руки, после некоего предела, но я буду стараться как могу.
— Твоё «как могу» — весьма значительно, дорогая моя. Идём. Я — Йешь На́мка, Верховный Жрец Храма Запечатанного Глаза. Наш страж ворот за твоей спиной — Тэгэ́ни Кэсс.
Розторн посмотрела на здоровяка, тот кивнул в ответ.
— Мы должны вместе пройти глубже в сердце гор, прежде чем ты сможешь сложить свою ношу, — сказал Намка. — О том, что ты увидишь и услышишь после определённой черты, не говори никому — ни дорогим твоему сердцу детям, ни своей любимой, ни Джангбу Докьи.
Она услышала звон в темноте за спиной верховного жреца. Из теней вышли ещё три существа, с головами орлов, телами кошек, ногами-веретенами, и лошадиными копытами. Тёмные цветом, они были покрыты пятнами, сиявшими бледно-золотым светом, таким же, какой исходил от их злых, загнутых клювов. Они остановились рядом с Намка, и склонили головы на бок, поглядывая на Розторн. Пещерные змеи затрещали им.
— Откуда они появились? — спросила Розторн у Намка, когда сочла, что может говорить, не стуча зубами.
— Иногда горам становится скучно, — объяснил Тэгэни Кэсс. — У них есть целая пропасть времени на то, чтобы строить себя и своих детей. Сперва они следовали природе мира, но иногда они желают попробовать что-то другое. Или меньшие боги, входящие в этот мир, считают, что мир нуждается в чём-то необычном, и создают это. Понимаешь?
— Нисколько, — сказала Розторн.
— Ещё поймёшь, — сказал Намка, маня её за собой. — Идём.
Он повернулся, и отогнал странных копытных существ прочь с дороги.
* * *Браяру нечего было делать. Те несколько воинов, что получили на стене ранения от вражеских стрелков, получили хороший уход от храмовых лекарей. Он собрал все бусы павших магов, какие только нашёл. Он выпросил себе обед, и уселся со своими находками у северных ворот. Поев, он поработал над заклинаниями, которые могли обернуть бусины из дуба и гинкго против своих хозяев. Одно из этих заклинаний зависело от пола дерева гинкго, из которого была сделана бусина. Чтобы проверить заклинание, Браяр бросил две бусины на несколько ярдов вниз по склону холма, и привёл в действие магию, которую он на них наложил. В течение нескольких секунд они лопнули, превратившись в быстрорастущие женские семена, доросшие до размера козлят, созревшие и лопнувшие. Браяр злорадно засмеялся, хотя ему и пришлось закрыть нос локтем и попятиться от рвотного запаха.
Браяр ткнулся во что-то спиной. Он обернулся, чтобы попросить прощения, но слова застряли у него в горле. Он не ожидал, что сидевший оранжевый тигр проснётся, но тот подошёл к Браяру, чтобы поближе посмотреть на его занятия.
— Я так понимаю, нюха у тебя нет, — сказал Браяр.
Тигр помотал головой.
— Везёт тебе, — вяло сказал Браяр.
«Конечно же, они знают, что я говорю», — подумал он. Поскольку поделать с этим ничего было нельзя, он снова уселся, и стал размышлять о том, что делать с бусинами из древесины мужских гинкго.
Пока громадное существо было рядом, он решил задать вопрос, который уже всё утро не выходил у него из головы:
— Вы двое появились из каньона позади Гармашинг? В Дримбаканг Зугу?
На случай, если тигр не узнавал имена, он вызвал у себя в памяти то утро, когда шаманы вытанцевали к жизни пару гигантских скелетов, на случай если тигр каким-то образом мог видеть образ в его разуме. Он сосредоточился, пытаясь воспроизвести звуки и запахи того морозного мига, когда камень сам придал себе форму, и вышел из скалы.
Открыть глаза его заставил скребущий звук. Используя один из своих когтей, тигр нарисовал две плавные линии, между которыми извивалась третья. Это была карта каньона позади Гармашинг.
