Ладно, разберёмся. Про службу безопасности я тоже не просто так сказала. Папочка мой совсем не из простых. А пока надо Эльвиру успокоить.
– Давай после обеда по лавкам прошвырнёмся. Подберём мне чего-нибудь. Что-то там Матильда советовала прикупить. Купим и ей же покажем.
Эльвира сразу светлеет лицом. Перед лицом страшной казни и неминуемой гибели посули женщине визит в торговые ряды, и она сразу повеселеет.
– Решено. А теперь иди, вкусный обед мне готовь. У меня экзамены, мой мозг нуждается в усиленном и вкусном питании, – повожу слегка плечами. А про сбрую-то я уже забывать начинаю!
На этом всё и кончилось. Эльвира ушла на кухню, а я заниматься физикой. Газовые законы у меня сейчас, с началами термодинамики. Гей и Люссак меня никак не дождутся.
Сейчас мы развлекаемся на полную. Пробежались по одной улице, по другой, на третьей понимаем, что видели нечто замечательное на первой и возвращаемся. Вот они! Те самые туфельки для рыжей красотки, про которые говорила Матильда. И в числе трофеев ещё одни босоножки, которые мне приглянулись. Эльвира тоже не удержалась от пары покупок.
Теперь надо уходить, час пик надвигается, и мачеха чересчур возбуждена.
– Эльвира, когда ты поймёшь, что деньги беречь надо? – наставительно говорю я. Мачеха покаянно вздыхает, но удержать глаза от стрельбы по манящим витринам не в силах. Как ребёнок, чесслово!
Рядом притормаживает машина, из пафосных моделей, не сильно в них разбираюсь.
– Эльвира, солнышко! Какая удача, я даже не узнал сначала, ты ещё красивее стала! – из открывшейся дверцы выглядывает молодой мужчина. Красавчик, – автоматически отмечаю я. Чем-то напоминает маминого хахаля, который пытался ко мне подкатывать.
– А это кто, подружка твоя? – уже и меня ощупывают наглые глаза. И времени зря не теряет, уже мягко подводит мачеху к машине. Та особо не сопротивляется, глаза по полтиннику и пусть вяло, но ногами перебирает. Вот овца! Притормаживаю её рукой.
– Эльвира, это кто?
– Артур? – и это она не мне отвечает, на него глаза таращит.
– А ну, стой! Куда это ты с ним собралась? – Слава великой Луне, Эльвира останавливается и будто стряхивает с себя что-то. Резко вырывает руку.
Вырвала бы, если бы. Цепкость Артура резко возрастает. Мачеха упирается уже около самой двери, Артур подсаживается на сиденье. Сейчас последует нырок в салон, и он одним рывком затащит Эльвиру в машину. Мужчина крепкий, рубашка с коротким рукавом не скрывает сильных рук.
– Отвали от неё, тварь! – Я вскипаю моментально и с ликованием, – Быстро руки убрал!
Придерживаю одной рукой мачеху и чуточку сдаю назад. Противник с виду серьёзный, мне нужен разгон. В меня втыкается уже неприкрыто злой взгляд. И готовится, готовится к рывку после которого машина даст по газам, и только и видела я свою мачеху. В целости и сохранности. По глазам вижу, просто так он Эльвиру не выпустит. Знаю я этот взгляд хищника, настигающего жертву. Много раз видела, в зрачках тех, кого хватала за горло я. Великое множество раз. Привет тебе, собрат, мы с тобой одной крови!
– Это моя жена! – с непередаваемой наглостью сообщает Артур какому-то остановившемуся прохожему. Все остальные торопливо проходят мимо и, чуть погодя, оглядываются.
– Девочка, уйди, не мешай! Не твоё д… – Дум-м! – Бл&!
Я давно готова. Слишком увлечён добычей, чтобы заметить, что я уже на атакующей позиции, будь даже у него боевой опыт. Удачно, что я в джинсах и кроссовках. Моя левая нога влетает ему в голову, и удачно для меня она стукается о верхний край проёма. Ах, ты гнида! Эльвиру не отпускает! А я ногу не опускаю, бью ещё раз. А вот теперь мачеха свободна, и её относит в сторону.
Меня захлёстывает волна возбуждения и боевого ликования. Как давно я никому кровь не пускала! Как же я скучала о вас, мои дорогие и любимые враги!
Прыгаю. Двумя ногами сверху бью в нижнюю часть грудины. Если момент удачный, то и дыхание ему выбью. Спрыгиваю с него. Мужчина, закрывая голову руками, сползает на асфальт. Удачненько! Голова на боковом краю проёма.
– Я тебе покажу «жена», с-сука! – шиплю я и с размаху закрываю дверь о его голову, – Я тебе покажу «девочка, не мешай», гондон ш-штопаный!
Бью его дверью ещё раз, ещё… отваливается покрывшаяся красными полосами рука от головы, вот уже свисает перебитое ухо, а я не успокаиваюсь. Отмахиваюсь от кого-то, пытающегося меня оттащить.
– Дана, Даночка! – мне в глаза осторожно заглядывает Эльвира, опасливо поглаживает плечо, – Пойдём, пойдём быстрее отсюда…
С огромной неохотой отхожу, мачеха тащит вперёд. Оглядываюсь. Кто-то уже подошёл к пострадавшему, рядом чуть в сторонке корчится ещё один. А этот откуда?
– Водитель машины попробовал тебя оттащить, – нервно тараторит Эльвира, – Ты ему между ног как врежешь! Вон он, до сих пор корчится…
Поворачиваем на перекрёстке, чуть отойдя, небрежно повелительным жестом показываю водителю проезжающей машины: сюда! Тот, чему-то удивлённый, останавливается.
– Поближе к Кутузовскому проспекту, там, где Чеховский парк, – безапелляционно командую средних лет мужчине.
– Вообще-то я не таксист, – бурчит мужчина, но послушно рулит.
– Вообще-то мы видим, – парирую с наглым равнодушием. Сколько б ты не бурчал, а двум таким красоткам фиг откажешь.
Меня до сих пор потряхивает от восторженного возбуждения. Мир вокруг играет свежими яркими красками. Когда втаптывала того козла, думала и о Лицее, этой могучей преграде, которую надо взять. И мне будут мешать, намеренно или по работе. Держитесь крепче! Это и в вашу сторону сигнал.
О, как Дана на меня смотрит! С восторгом, восхищением, испугом. С упоением пью и этот коктейль.
Когда подходим к дому, останавливаюсь и торможу Эльвиру.
– Эльвирочка! – с проникновенной благодарностью заглядываю ей в глаза, – Я тебе так благодарна.
– За что? – она ничего не понимает.
– Этот Артур, он ещё раз к тебе полезет? А у тебя других ненормальных поклонников нет? – в моих глазах светится надежда. Однако не суждено им сбыться. Эльвира нервно смеётся и мотает головой. Заходим в дом.
– Нет. Если только твоего отца посчитать ненормальным.
– Папочка и так делает с тобой, что хочет… здрасте, Вера Степановна! Ой! – Эльвира щиплет меня за бок, значит, приходит в себя.
Дома обнаруживаю ссадину на правой руке, ребро ладони. Примерно в том же месте моя рука пострадала при драке с Машкой. В какой момент, где и обо что ударилась или зацепилась, не помню. Эльвира рассматривает обширный синяк на левом предплечье.
– Надо в полицию заявлять, – любуясь на её синячище, говорю я.
– Ты совсем, что ли? Ты его чуть не убила, и сама же в полицию заявишь? – поражается мачеха.
Она-то поражается, а вот папочка сразу на мою сторону встал, как только дома появился. Я выхаживаю по гостиной в новых туфельках, естественно в сбруе, тренирую походку, а он названивает и названивает. И через час приходят гости, два серьёзных господина. Все запираются в папином кабинете. Зовут мачеху.
Вопросительно заглядываю в её глаза, когда она выходит.
– Про Артура всё выспрашивали…
– Ну, и порядочек, – бодро комментирую я и немного огорчаюсь, – Жаль я с ним больше не встречусь. Но надежда ещё есть…
В этом смысле у меня сплошные разочарования. Машка Грибачёва отказалась от рандеву со мной, мальчишки как-то сказали. Артурчик? Посмотрим, подождём…
Эльвира мне что-то объясняет. Включаюсь, прокручиваю начало рассказа, есть у моей звуковой памяти такая опция, слушаю дальше. Мне на это начхать, но знать полезно.
Мачеха приоткрывает мне важные вещи о социальном устройстве страны, в которой я нахожусь. Когда-то, лет сто назад были у нас, в смысле России, дворяне, сословие мне знакомое и существующее до сих пор в других государствах. Где-то даже короли сохранились. В России правящие сословия, грубо говоря, в какой-то момент потеряли берега. Возмутившийся народ их вырезал. Наполовину. Оставшиеся отказались от своих привилегий и в большинстве своём уцелели. К власти пришли социалисты и анархисты с какими-то совсем уж завиральными идеями. Когда я услышала, что в качестве одной из целей у них было уничтожение государства, надолго подвисла. Это как?
