Это дало мне возможность перезарядиться и наконец слезть с Германа. И если с оракулом мы ещё могли разойтись в узком тоннеле, то пропустить вперед Карла шансов не было. Застряли бы намертво, на радость демону.
— Мы в пути, держитесь! — еле услышал я сквозь вой запыхавшийся голос наставника.
Если бы тут ещё побегать можно было… Но Герман тоже очухался и достал пистолет. Я снова упал на пол, ему в ноги, а он стрелял сверху. Мы окончательно оглохли от выстрелов и воя, так что Карлу пришлось стучать нас по макушкам. Подмога прибыла и не могла подойти из-за линии огня.
— Ложииись! — всё таки услышали мы.
Куда, лять? Я чувствовал себя тем медведем в дупле, который слишком много ест. Но мы каким-то образом умудрились отползти назад и прижаться к холодному бетону. Бахнуло, окутало дымом и окатило жаром, затем прошла ледяная воздушная волна и наконец всё стихло.
— Живые? — прозвучало из тумана.
— Да вродь! — жизнерадостно ухнул Карл, ощупывая нас, и закашлялся.
Противогазы, нам нужны противогазы… Я в очередной раз проклял жадного завхоза и достал из кармана платок, закрывая нос и рот. Выбирались мы почти на ощупь и очень быстро. Глеб волок за хвост нашего «котика».
Я подумал, что он прихватил тушку, чтобы отчитаться перед заказчиком, но оказалось всё немного иначе.
— Я вызываю инквизиторов, — хмуро сообщил монах, когда мы выбрались и предстали перед манерным графом.
Ещё и демона подбросил ровно к начищенным ботинкам. Демидов чуть ли не вдохнул свой неизменный платок внутрь от возмущения.
— Чтоооо это?
— Это, ваше сиятельство, перекидыш. А значит в вашем заведении ведьма.
— Чтоооо? — повторился хозяин и чуть не рухнул в обморок от такого обвинения.
Я аж за щеку схватился. Перекидыш? Я что теперь, стану в полнолуние обращаться в драного кота или чужого? Такого мы не проходили и фантазия разгулялась не на шутку.
— Вызывайте кого хотите, — наконец взял себя в руки Демидов. — Я к этому не причастен.
В общем, когда Глеб сообщил в обитель и мы дождались целой команды дознавателей, выяснилось, что я останусь человеком. Перекидыш не оборотень и вообще это чушь, человек в животное обращаться не умеет.
Но сделать низшего демона способным превращаться во что-то безобидное с виду, можно только той самой магией забытых богов. А те, кто её практикует, ведьмами и называли.
Граф вдруг начал обвинять конкурентов, упрямо не называя конкретных имен. Впрочем, его мы быстро покинули, у инквизиторов к нам вопросов не было. Только сдержанно заявили, как нам повезло.
Повезло нам и с оплатой за редкий вид и обнаружение потенциальной ведьмы. Пока мы ехали обратно в обитель, я только этому и радовался. Деньги на счету прибавлялись, пора было подыскивать берлогу.
Не успел я явиться в лазарет и получить заплатку на щеку, как меня позвали к воротам. Я гадал, уж не явились ли по мою душу тревожные ребята ростовщика. Кто это ещё может быть? Да и этим чего являться в обитель?
Вечерело, солнце клонилось к горизонту и проскочило между грозовых туч, прицельно ослепляя меня последними лучами. Но кто стоит за дверью ворот я увидел.
— Бабку твою больше спасать не буду! — сразу заявил я.
Передо мной, щербато и хитро улыбаясь, стоял мелкий засранец Мишута.
Глава 25
Так не улыбаются, чтобы душевно поблагодарить. Чего я от этой семейки и не ждал уже. Так скалятся перед тем, как попросить о маааленьком одолжении.
— А не надо её спасать. Я спасибо хотел сказать, — мальчишка лучился счастьем, как кот перед миской сметаны.
— Ну тогда ладно, пожалуйста, — вернул я ему хитрую улыбку и развернулся, чтобы уйти.
— Постойте, брат, — тут же всполошился Мишута и сознался: — Бабушке помощь не нужна, но вот дядьке…
— Так, скажи сразу, сколько у тебя родственников?
— Дык никого почти не осталось, — шмыгнул он и начал искусно давить на жалость. — Папка с мамкой померли, одна бабушка, стааааренькая. Ну и дядька, но его она на порог не пускает, да и мне запрещает с ним водиться. Но я втихую иногда…
Ну артист, того и гляди сейчас заплачет. И куда только та озлобленная гордость подевалась? Вот и помогай людям просто так, на шею сядут тут же. Видимо что-то такое на моем лице отобразилось, что мальчишка перестал гримасничать, ещё разок шмыгнул носом и добавил:
— Дядька заплатит. Он богатей, из купцов.
С чего бы тогда им на кладбище жить? Нравится там, экология хорошая и место спокойное? Да, демоны с их взаимоотношениями. Я сложил руки на груди и сурово спросил:
— Что у дядьки твоего случилось? С места не сдвинусь, пока честно не расскажешь.
— Мара у них завелась, — неохотно ответил пацан.
Какая ещё шмара? Ох уж эта классификация обычных людей. Я продолжал стоять в той же позе, ожидая разъяснений.
— Ну эта, душит во сне. Женку его почти в могилу свела.
— А этот чего к храмовникам не идет?
Генетическое что ли у них это? Это аристократы за свои вызовы сами платили, обычно же всё оплачивала обитель и с простых людей денег не брали. Кто мог, сам приносил в виде пожертвований, не мог — и боги с ними. Церковь далеко не бедствовала.
Вот амулеты всякие охранные уже продавались за материальные блага, от самых простых до баснословных. Хотя я прикинул, что хороший амулет купить себе далеко не все могут. И что-то мне подсказывало, что суть проблемы в этом.
— Ну так это… — замялся парнишка и мельком глянул на высящийся вдалеке за воротами храм. — Они там в общем, сами пытались. Давайте дядька вам сам расскажет, а? — принялся умолять он. — Чеснслово, просто поговорите с ним хоть.
— Если этим не доверяешь, — я кивнул за спину. — Чего ко мне пришел?
— Так вы это, нам с бабушкой помогли. Святошам, ой простите, не сдали. Они же приезжали, забрали всех гулей, проверили погост то, а к нам даже не совались.
— Так, — раздраженно поморщился я. — Мишута, давай с тобой договоримся, по-мужски. Завязывай тарахтеть по-деревенски и не придуривайся. Не ври и ничего не утаивай. Прав ты, не сдал вас и не собираюсь. Но только если и ты хотя бы по-человечески будешь разговаривать.
Пусть пацан мелкий, тощий и оборванный, но по глазам видно, смышленый не по годам. Ну да с его образом жизни не удивительно. Уже не ребенок, так что и разговор взрослый должен быть. Пацана проняло. Осанка выпрямилась, лицо стало серьезным, дурацкая улыбочка исчезла. Ну как тот перевертыш, видят боги.
Мелкий демоненок почесал подбородок и изрек:
— Миха тогда я. А вы брат, хитрожопее остальных то.
— А ты не выражайся, Миха, успеешь ещё, — добавил я немного воспитательной работы, но довольно усмехнулся его преображению. — Ну так что там у дядьки твоего на самом деле?
— Да правду я сказал, мара у них завелась. По всем признакам выходит, что мара. Уж извини, как по вашему не знаю. Жена Афанасия, дядьку так моего зовут, начала болеть. Бессилие, сонливость, спит много, да не высыпается. Ходил он к… знающим людям, вроде помогло, но потом резко хуже стало. Но Афанасий переполошился, когда его самого слабость начала с ног валить.
— Что, и правда купец? — переспросил я.
— Правда, не самый богатый, но есть и деньги, и имущество. Заплатит, не сомневайтесь. Мне на жену его плевать, — озлобился мальчишка. — Она меня выгоняет, когда дядьки дома нет, да ещё и поколачивает при любом удобном случае. Но дядька мне помогает иногда, хоть они с бабушкой не ладят совсем. Я ему правда помочь хочу.
Я глубоко призадумался. Конечно, меня не оплата в первую очередь волновала. Хоть и этот пункт я вычеркивать не собирался. Если купец и может заплатить, то пусть платит. Не сможет, то и ладно.
Мишута, а теперь Миха, вызывал во мне странные чувства. Вроде и юлил отчаянно, и хитрил, но казалось искренне хотел помочь. Ещё и про вознаграждение, похоже, для меня договорился.
Но что там за демон такой? Мы только начали изучать тварей, чуть умнее тех, с кем в большинстве времени имели дело защитники. Был там раздел созданий бездны, питающихся различными нематериальными вещами. Страх, похоть, гнев — самые сильные человеческие эмоции.
