Я заинтересованно посмотрел на девушку. Первый раз в этом мире я видел, чтобы кто-то говорил стихами. Хотя, признаться, и в Авиале мне было как-то не до поэзии. Агер сердито выдохнул в ответ на такую характеристику, которая явно не вязалась с образом, который он тщательно себе выстраивал. Но рядом не было никого, кто мог бы заметить его якобы пошатнувшийся авторитет, так что альбинос только улыбнулся и сказал:
— Расходитесь отдыхать. Скоро прибудут Маури и Адресто. Там мы будем решать, что делать дальше. И вы оба можете понадобиться на этом собрании.
* * *
Сутки спустя, как и обещал Агер, подтянулись ещё два каравана. Места для палаток в расщелине, с двух сторон закрытой скалами, начинало не хватать, и многим пришлось потесниться. К счастью, главный контраргумент в виде близости отхожего места был заренее нивелирован нашими с Агером усилиями, так что скандалов и открытого недовольства почти не было. Впрочем, я практически не замечал, чтобы кочевники вообще спорили друг с другом по какому бы то ни было поводу. С другой стороны, а должны ли быть споры? В условиях такой жизни, такого дефицита ресурсов все давно должны были уяснить и на своей шкуре испытать, как будет лучше и как конкретно поступать в той или иной ситуации. Тем более, что главный приоритет, безусловно, отдавался детям.
Не упустил я возможности посмотреть и на других мудрецов вимрано, которые прибыли со своими караванами. Первый, которого звали Маури, был очень низкого роста, с зелёной пупырчатой кожей и очень мелкими чёрными глазами-бусинками. Каждому из членов своего каравана он уступал в росте минимум в два раза. Ступал по земле он очень неуверенно и неуклюже, при этом достаточно забавно отвергая попытки своих провожатых помочь ему. Те со стоическим выражением на лице терпели его недовольство, но продолжали идти рядом. Словно понимали, что рано или поздно его запал (или силы) кончатся, и его всё равно придётся нести.
Когда мудрец подошёл ближе, я понял, почему он так тяжело передвигается. Его ступни имели очень длинные тонкие пальцы, между которыми находилась кожная перепонка. С такими ногами очень хорошо плавать, но вот ходить по земле — удовольствие явно ниже среднего. Дополнительно это подчёркивала порванная в двух местах перепонка на левой ноге, ступать на которую ему явно было больно.
Тем не менее, ни единого звука он себе не позволил, пока не подошёл ко мне. Но, в отличие от Даяо, ничего говорить не стал. Цепко оглядев меня с головы до ног, он презрительно хмыкнул и разрешил, наконец, провожатым взять себя на руки унести в палатку.
Пару часов спустя прибыл и второй караван. Я, от безделья шатающийся между палатками и от нечего делать аккуратно подслушивающий чужие разговоры, первым заметил их приближение. И кочевники этого каравана выглядели самыми усталыми и измученными. Их ферсты еле-еле тащились по раслалённым камням и песку, хотя животные, учуяв близкую воду, явно прибавили шаг. С другой стороны — ферсты были значительно нагружены какими-то мешками и узлами.
Когда караван дошёл до расщелины, и Агер с Арсини вышли его встречать, то разговаривать с ними начал вимрано невысокого роста, но очень, очень крепко сбитый. Однако, когда я аккуратно подошёл ближе, чтобы послушать, то с удивлением увидел, что у этого вимрано была кожа чёрного цвета, да ещё и покрытая колючками. Наверное, этим и объяснялся такой внешний вид: он должен был носить либо мешковатую, либо ватную, либо другую мягкую одежду, которой были бы не опасны такие колючки. Вероятно, это и был Адресто, четвёртый мудрец вимрано и вождь кочевников.
Впрочем, ничего путного я услышать не успел. Наскоро о чём-то переговорив, Агер быстро ушёл. Но ещё быстрее вернулся с парой десятком мужчин, которые стали помогать новоприбывшим разгружать ферстов.
Задание, как ни странно, нашлось и для меня. Ловко выцепив меня среди палаток, Агер отошёл в сторону и сказал:
— Чешуйка, поколдовать немного надо. Поможешь?
— Не вопрос, веди, — согласился я.
Поколдовать надо было над ещё одной расщелиной, не такой большой, как та, в которой купались дети, но достаточно объёмной, чтобы в ней могли разместиться с десяток взрослых. Чары сотворения воды стали отнимать у меня настолько ничтожно мало энергии, что, казалось, я мог бы работать фонтаном полноценный восьмичасовой рабочий день. Но благоразумно об этом помалкивал. Сейчас вимрано были рады и тому, что получают. Не стоило лезть из кожи вон неизвестно ради чего. Тем более, что, как известно, кто везёт — того и погоняют.
Когда я закончил чары, то увидел, как к воде уже идут мудрецы вимрано. Впереди шёл Арсини, сзади Адресто и Даяо поддерживали Маури. Поняв, что мудрецы намереваются обменяться новостями в приятной обстановке, я собрался было уйти, но меня остановили.
— Не спеши, Дэмиен, — сказал Арсини, — мы и с тобой хотим поговорить в том числе.
— Но… — я даже растерялся, — это будет уместно? Вы, наверное, хотите новостями обменяться и просто отдохнуть. Поговорить можно и потом…
— Половина новостей связана с тобой, — со смешком сказал Даяо, — а мы не хотим обсуждать тебя за твоей спиной. Мы — не Йегерос, и пытаться тобой манипулировать не станем. Ты будешь знать всё то же, что и мы, и исходя из этого — решать, как тебе поступать. Всё честно.
Пожав плечами, я вернулся и сел на горячую землю, отвернувшись, однако, чтобы позволить остальным залезть в воду. Следующую минуту вимрано по одному залезали в воду, не в силах сдержать вздохов восхищения и облегчения, когда их кожи касалась вода. Затем в добровольно-принудительном порядке в пруд был загнан и Агер. И вот пять вимрано лежат в пруду, оставив на повехности только головы и, зажмурив глаза, блаженно наслаждаются своим положением. Даже недовольный Маури почти не фырчал и не ворчал.
— Итак, что же мы имеем? — любезно начал Арсини, — Дэмиен, не будешь ли ты так добр ввести остальных в курс дела? Может, ещё чего любопытного вспомнишь?
Пожав плечами, я принялся рассказывать о своих приключениях с того момента, как сюда попал. В отличие от Джула и Йегероса вимрано моя жизнь до попадания а мир Руарх, кажется, не интересовала. И это был тревожный звоночек, которые я, как мне хочется надеяться, научился хоть как-то распознавать. С одной стороны, им могло не быть до этого дела, потому что слишком интересовали силы воды, которые в таком виде в Руархе появились впервые за сотни лет. Но это могло значить и то, что я интересен им исключительно как носитель этой силы. Иными словами, стоило помнить: если на одной чаше весов окажутся моя жизнь, а на другой — их благополучие, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что для расы вимрано перевесит.
Однако во время своего рассказа я даже не успел перейти к части, когда меня посреди пустыни обнаружили Азелик и Борхе. Потому как Даяо, повернув ко мне белёсые невидящие глаза, тут же спросил:
— Чары гипноза? Иллюзии? Ты владел этими техниками, но когда оказался в нашем мире, они тебе оказались недоступны, не так ли? Но по мере того, как шло время, твои силы к тебе возвращались, правильно я понимаю?
— Да, всё верно, — согласно кивнул я.
— Расскажи о своей магии, пожалуйста. Что ты умел, умеешь сейчас. Что вообще в вашем мире могла магия воды?
Я покорно пересказал основную информации о своей школе магии. Про ветви Созидания, Разрушения и Власти. И о том, что я, по факту, в своём мире представлял собой эдакое магическое чудо, сумевшее вместить в свой ум столько магических знаний разной степени сложности, сколько не мог никто… из ныне живущих.
— Лечение? — Альбинос, чувствовавший себя в пруду не в своей тарелке, с укором посмотрел на меня, — ты умеешь исцелять — и молчал об этом?
— Это мне неизвестно, ибо я не пробовал, — невозмутимо парировал я, — да и с учётом того, что все силы я отдавал на то, чтобы обеспечить город водой, у меня было не так уж много желания и возможностей пробовать.
— Не имеет значения, что он там умеет, и о чём решил умолчать, — прогнусавил Маури, впервые при мне открыв рот, — это его силы — и ему решать, как ими пользоваться. У нас впервые в жизни есть столько воды — будем же благодарны хотя бы за это, — с этими словами он вытащил из воды левую ногу и уставился на неё. И — невероятно — порванная перепонка на лапе начала затягиваться.
