Тревинер взял диск и побежал к башне. Штурм стен прекратился, уттаки оставили лестницы и начали подтягиваться к воротам, не желая оставаться в задних рядах, когда начнется грабеж замка. К воротам приблизился и Каморра со своими людьми. У Вальборна не было времени их разглядывать, он пошел вдоль стены, отправляя уцелевших воинов к месту сбора. Лаункара он нашел на северной стороне. Полководец стоял, опершись на рогатину, и наблюдал за уттаками, стекающимися к южной стене. Его седые волосы были испачканы кровью.
— Лаункар, ты ранен? — с беспокойством спросил Вальборн.
— Не знаю. Где-то испачкался. Куда они пошли?
— Там ломают ворота. Скорее, Лаункар, вниз. Пора уходить. Проследи за порядком у башни.
Вальборн сделал круг по стене и оказался на прежнем месте. Он выглянул вниз, где у ворот собралась почти вся армия Каморры. Уттаки подвесили бревно и начинали раскачивать, прицеливаясь в ворота. Нужно было торопиться. Он повернулся, чтобы спуститься вниз, и в этот миг почувствовал удар в спину и острую боль под правой лопаткой.
«Стрела… — мелькнуло у него в мозгу. — Как некстати…» — Вальборн машинально оглянулся назад и увидел, что один из всадников опускает лук. Сжав зубы, он заторопился вниз по лестнице, но, поскользнувшись в луже крови, упал на спину и покатился по ступеням.
Когда он пришел в себя, то обнаружил, что лежит у подножия лестницы. Надеясь, что потеря сознания была недолгой, он вскочил на ноги. Стрела, застрявшая в спине, сломалась при падении, ее наконечник остался внутри и не давал шевельнуть правой рукой. Вальборн, стараясь не замечать боли, побежал к юго-восточной башне. У башни его дожидались все, кто уцелел после битвы — остатки войска, слуги с узлами, тяжелораненые на лошадях, немногочисленные женщины и дети. Стояла необычная тишина, нарушаемая ударами бревна в ворота и воплями уттаков, доносившимися снаружи.
Вальборн подошел вплотную к стене и отыскал узкую щель между ней и башней, нащупал рычаг и с усилием опустил вниз. Часть башенной стены отошла, из открывшегося прохода потянуло холодом и плесенью.
— Лошади не пойдут в эту дыру, — сказал Лаункар, заглянув внутрь.
— Пустите меня вперед, — предложил Тревинер. — Моя Чи пойдет за мной, а за ней и остальные кони.
— Хорошо, — согласился Вальборн. — Ты пойдешь первым, за тобой поведут лошадей, затем женщины и дети, а за ними — войско. Я пойду последним и закрою ход.
— Куда идти, мой правитель? — спросил Тревинер. — Я не заблужусь в этой дыре?
— Вниз, потом первый поворот направо, а дальше все время прямо. Слева от выхода будет такая же щель, а в ней рычаг.
Охотник запалил факел и повел свою кобылу вниз по ступеням. За ним потянулись остальные, поочередно зажигая факелы и исчезая в темноте.
Толпа у потайной двери, таяла медленно. Вальборн стоял у рычага, чтобы перекрыть ход и спасти хотя бы тех, кто успел войти внутрь, если уттаки ворвутся в замок. Он забыл про рану и боль, моля судьбу только о том, чтобы ворота продержались как можно дольше. Когда последние воины скрылись в темной дыре, Вальборн зажег факел, пинками раскидал потухающий костер, а затем вошел в проем и повернул внутренний рычаг.
Подземный коридор был длинным, и это скорее обрадовало Тревинера, чем встревожило. Ходом давно не пользовались — на плитах пола лежал толстый слой пыли, со стен и потолка свисала плесень и паутина, вспыхивавшая от огня факела. Нище не было ни обвалов, ни промоин — добротная старинная постройка больше века выдержала без ухода. Тревинеру показалось, что он так и пойдет под землей через всю Келаду, с факелом в руке, чувствуя над ухом теплое дыхание Чианы, но внезапно коридор закончился тупиком. Охотник поискал слева, нашел щель, надавил рычаг — и стена, закрывающая путь, отошла в сторону. Подземный ход вывел беглецов на небольшую лесную поляну у ручья, к западу от Бетлинка.
В лесу, пропитанном золотистой предзакатной тишиной, ничто не напоминало о тяжелой битве, только со стороны замка доносились победные вопли уттаков. «Ворвались внутрь», — с горечью думал Тревинер, любивший замок, его прочные, бесхитростные постройки, полувоенный уклад жизни его обитателей. Тревинер родился в Келанге, но с детства любил лес и лесную жизнь, поэтому еще мальчишкой перебрался в Бетлинк и с тех пор считал замок своим настоящим, родным домом.
Вскоре на поляне стало тесно от людей. Последним появился Вальборн, закрыл ход и подошел к своему полководцу.
— Что теперь делать, Лаункар? — спросил он. — На Оранжевый алтарь нам не пройти — путь перекрыт уттаками.
— По краю Оккадского нагорья есть пешая тропа. Она ведет на Зеленый алтарь. Когда-то это был кратчайший путь в Оккаду, но сейчас им редко пользуются.
— Здесь нельзя оставаться. До темноты нужно увести людей как можно дальше. Сколько времени займет путь в Оккаду?
— Около недели. У нас раненые, женщины, дети — с ними быстро не пойдешь.
— Лаункар, ты будешь старшим в отряде. Ждите меня в Оккаде. Если я задержусь, действуйте совместно с оккадским войском — Вальборн огляделся и спросил: — А где мой конь?
— Разве вы не пойдете с нами? — спросил полководец.
— Я поеду в Келангу, к Берсерену. Если он выслал войска для подкрепления, нужно перехватить их в пути.
— А если не выслал?
— Когда он узнает, что случилось, он будет сговорчивей.
Кто-то тронул Вальборна за плечо.
— Ваш конь, мой правитель, — сказал подошедший сзади Тревинер. — У вас кровь на спине. Вы ранены?
— Потом, — отмахнулся Вальборн и взял повод у охотника. — Со мной поедет несколько конников. И ты тоже, Тревинер. Выбери остальных.
Вальборн едва сдержал стон, вскакивая в седло. Рана болела все сильнее. Обычай уттаков окунать наконечники стрел в гниющие трупы животных или убитых врагов делал опасными даже легкие ранения. Превозмогая боль, правитель приказал всадникам, подъехавшим к нему с Тревинером:
— Мы должны как можно скорее попасть в Келангу. Поехали!
Он тронул поводья и направил коня через лес на юг. Группа из шести человек поскакала за ним. Остальные пошли вслед за Лаункаром на запад, туда, где виднелись розоватые вершины Оккадского нагорья.
Всадники скакали всю ночь, невзирая на кромешную тьму, стоявшую в лесу из-за новолуния. Сбавив ход, они продолжали путь, надеясь на свое чутье и везение. Вальборн начал отставать. Его рана воспалилась, каждый шаг коня отдавался болью с головы до ног. Когда на очередном скачке конь споткнулся об упавшее дерево, правитель Бетлинка не удержался в седле и слетел на землю.
Падение осталось в памяти Вальборна, но удара о землю он уже не помнил. Сознание вернулось к нему перед рассветом. В густо-серых сумерках едва виднелись стволы деревьев, на востоке светлел край неба. Вокруг не было ни людей, ни лошадей, ни своих, ни чужих.
