— Я искала здесь Амэли… Я не знала, что уже на территории господ…
— Всё ясно. Эттератилион, она — твоя рабыня.
— Да, — бросил Этэр равнодушно и взглянул на Тишу. Амэли напрягла все силы, чтоб метнуться вперёд, объяснить, что это она во всём виновата…
Тело не слушалось. Среброволосый почему-то качнул головой. В этот момент Этэр сжат руку в кулак, и Тиша упала на землю, захлёбываясь кровью. Амэли попыталась закричать, но из сведённой судорогой глотки не вылетело ни звука. Пару мгновений спустя всё было кончено.
— Надо будет убрать это быдло отсюда, — заметил Этэр, слегка толкнув свою рабыню носком башмака. Тихо переговариваясь, атланты ушли, но парень с серебристыми волосами задержался. Повернувшись, он насмешливо глянул на Амэли. Его глаза оказались необычного золотистого цвета. Очень красиво…
— Вообще-то они у меня меняют цвет, — сказал он, — И я б тебе не советовал сильно горевать насчёт неё, — он кивнул на Тишу, — Ты умнее и сильнее. Каждый сам за себя. Мы ещё свидимся, крысёныш. Я тебя запомнил.
Кивнув Амэли на прощание, он скользнул прочь. Только тогда она осознала, что с ней он говорил на языке господ.
— Ой! — охнула я, ударившись обо что-то спиной. Вокруг плыл разноцветный туман. Я была не способна шевелить конечностями. Бедная Тиша… это я виновата в том, что она умерла… а почему болит спина?.. я что, снова с лошади упала? Нет, тогда было больнее. Наверно, просто раны ещё не зажили…
В этот момент я увидела перед собой лицо парня. Глаза его резко поменяли цвет. Он атлант!!
Я охнула от ужаса и метнулась в сторону, дрожа всем телом.
— Я не виновата, я попала сюда случайно, простите, мой господин, — прошептала я, сжавшись в комок и не поднимая на него глаз. Я услышала его голос, но не поняла ни слова. Я разучилась понимать язык атлантов! Я сжалась в клубок и спрятала лицо в ладонях.
— Вы убьёте меня, как Тишу?
Неожиданно меня кто-то подхватил на руки и обнял. В глазах потемнело.
Очнулась я с такой дикой мигренью, что захотелось закопаться под одеяло и сразу же уснуть. Увы, было очевидно, что такое счастье мне не грозит. Я застонала, силясь свернуться клубочком, но чьи-то руки удержали меня от этого.
— Клара? — смутно знакомый голос прозвучал тихо и неуверенно.
— Нет, блин, твоя покойная прабабка! — рявкнула я, пытаясь сбросить с себя настойчивые горячие руки. — Рик, у меня натуральная мигрень, прошу, оставь меня в покое.
С неимоверным трудом я наконец разлепила глаза. Увиденное шокировало меня настолько, что мигрень плавно отступила на второй план.
Я лежала на мягком ковре, закутанная в одеяло. Кровать, на которой я засыпала, была смята, полог покорёжен, всё было забрызгано бурыми пятнами. Но это ещё были цветочки по сравнению с выражением лица Эрика. Бледный, черты лица заострились, мелко вздрагивают кончики пальцев…
— Рик… что произошло?..
Вместо ответа он поднял меня с пола, вынес из комнаты, где нестерпимо пахло какой-то затхлостью и кровью. Молча, почти не глядя на меня, он поволок меня в ванную. Прежде, чем я успела возразить, начал снимать с меня одежду.
— Эй…
Я взглянула ему в глаза. Слова возмущения застряли в горле. Я безучастно наблюдала, как вещи, пропитанные кровью, летят к моим ногам. Кровью??!!
Я охнула и метнулась к зеркалу. Вернее сказать, попыталась это сделать, поскольку меня тут же шатнуло и повело в сторону. Эрик, который в это время что-то шептал над водичкой, тут же очутился рядом.
— Я хочу себя увидеть, — слова давались с трудом.
— Пока не стоит, — шепнул он мне.
— Рик, прошу…
Вздохнув, он поднёс меня к зеркалу. Н-да…
По всему моему телу бегали кровавые разводы. Сосуды в глазах полопались, и всё это живописно контрастировало с мертвенно-бледной, прозрачной кожей, под которой просматривались синеватые сосуды.
— Ужас!!
— Не скажи. Кожа не постарела. Сердце не остановилось. Не поседели волосы. Ты всё вспомнила. Так что, в принципе, все хорошо, — отстранённо сказал он, осторожно опуская меня в ванну со странной, нереально тёмной водой. Мне мгновенно стало хорошо и спокойно, вода словно возвращала меня к жизни, и я невольно мурлыкнула, прижавшись щекой к осторожно поддерживающей меня руке Эрика. Потом я то ли задремала, то ли уплыла в астрал — по меньшей мере, подозреваю, что так вот неподвижно мы просидели довольно долго. Наконец я со вздохом собралась встать, но Эрик меня опередил, снова подхватив на руки. Да что с ним такое?
Впрочем, я особо не жаловалась и позволила замотать себя в громадное махровое полотенце и устроить в кресле. Эрик уселся напротив, глядя в огонь. Мы молчали. Увидеть выражение его глаз я не могла, и это здорово бесило.
— Рик… — наконец позвала я тихо. Он вскинул на меня глаза. Упс… Такого бешенства я в них не видела ни разу.
— Клара, а в чью память ты забралась? — его голос звучал настолько мягко, что у меня мороз пробежал по коже. Почему-то захотелось спрятать голову в песок, торт или иную подобную субстанцию, показав неприятностям в лице и прочем теле Рика филейную часть. Он смотрел на меня, не мигая, чёрными с багровыми всполохами глазами, и ждал ответа.
— Амэли… — наконец выдавила я из себя, сама поразившись тому, насколько тихо и неуверенно прозвучал мой голос, — А что? Ты ведь сам говорил, чтоб все факты про неё я узнавала сама…
— Ты идиотка!!!! — рявкнул Эрик, неожиданно вскакивая с места. Его хвалёное самообладание как рукой сняло, явив миру самое натуральное бешенство. Он подхватил со стола бутылку с вином и швырнул её в стенку. По полу разлетелись каскадом осколки. Не обращая на это внимания, он вихрем пронёсся туда-сюда по комнате.
— То есть, ты влезла в воспоминания человека, который жил за девять тысяч лет до нашей эры, не потрудилась ни создать круг сил, ни предупредить меня, и теперь пытаешься понять, почему я злюсь?!
— А что тут такого? — тихо спросила я, внимательно наблюдая за реакцией собеседника. Тот вдохнул и выдохнул. Снова прошёлся по комнате. Наконец спросил:
— Тебя, хочешь сказать, не предупреждали о правилах обращения с книгой и о том, как это опасно?
В его голосе прозвучала такая угроза и ирония, что мне жаль было его разочаровывать. Почти.
— Нет, мне сказали только, что я смогу читать чужые ненаписанные дневники…
Н-да. Я с искренним восхищением принялась любоваться на чисто скульптурную композицию "Демон Эрик и его отвисшая челюсть". Потом он фыркнул и уставился в потолок, словно увидев там божественное откровение. Мы молчали.
Я посмотрела в огонь, поскучала, побарабанила пальцами по подлокотнику и, наконец, решилась нарушить тишину.
