— Это нам по силам, — согласился Ярк-ун. — Давайте образуем круг и, объединив наши чувства, начнем работать с магическим кристаллом. Правда, боюсь, расстояние слишком уж большое.
— Есть еще одна вещь, — вмешался Идлис.
Гаршарды не обратили на него внимания: Идлис занимал среди них самое незначительное положение и, как известно, был фанатиком. Однако, после того как попытка с магическим кристаллом не увенчалась успехом, Ярк-ун решил его подбодрить.
— Что у тебя за идея? — обратился он к Идлису.
— Я думаю об этой женщине, Каране из Баннадора, которую я преследовал, — ответил Идлис. — Что с ней случилось?
— Я ничего не слышал о ней, — сказал Тассель.
— Она двоекровница, в ней соединилась кровь древней человеческой расы с кровью аркимов, — продолжал Идлис. — Вот каким образом мы смогли установить власть над ее разумом. Еще она чувствительница — ведь мы обнаружили Карану по ее снам. И она может вступать в мысленные контакты — именно так совершенный господин нашел нас. Мы должны использовать нашу власть над девушкой и заставить метнуть петлю контакта, чтобы мы могли еще раз поговорить с нашим хозяином. Это единственный способ выяснить, чего он от нас хочет.
В комнате воцарилась тишина, затем гаршарды издали резкий крик, похожий на карканье стаи ворон, и подняли Идлиса на возвышение.
— Самый последний из нас становится первым! — воскликнул Ярк-ун. — Мы выследим Карану и заставим ее, а Идлис поведет нас к ней.
Воодушевившись, гаршарды начали снова образовывать свой магический круг.
После того как Шанд расстался с Караной, он направился прямо к хлюнам, с которыми с давних пор был в дружеских отношениях. Он волновался: ведь за столько лет хлюны могли его забыть. Его проводили в большой зал заседаний и подвели к двум старейшинам. Шанд попытался вспомнить, как произносятся их имена, поскольку любая ошибка была бы воспринята как оскорбление. Мужчину звали Крейф, в начале слова надо было издать нечто вроде кашля. Имя женщины было Изута, причем два первых слога произносились раздельно, с остановкой между ними.
Мужчина с бородой, заплетенной в длинную косичку, поднялся со своего кедрового кресла.
— Шанд! — сказал он, протягивая руку.
Женщина кивнула, но не встала, что было дурным знаком.
— Прости, что я вторгся в твой город, Крейф, — нерешительно начал Шанд, слишком сильно кашлянув в начале имени. — Меня пригнала сюда война.
— Война! — повторил Крейф, опускаясь на стул. — Все изменилось… Чем мы можем тебе помочь?
— Если бы вы предоставили моему другу убежище на день-два, — ответил Шанд, — я был бы вам очень признателен. — Он, тщательно подбирая слова, объяснил положение, в котором оказалась Карана.
— Сейчас слишком тяжелое время, чтобы просить о таких услугах, — холодно заметила Изута.
— Я бы и не стал, Изута, — Шанд безукоризненно произнес ее имя, — но у меня не было выхода.
Изута с улыбкой кивнула Крейфу.
— С другой стороны, — продолжал Крейф, — ты нам тоже иногда помогал, а мы не забываем своих друзей. Твоя спутница может остаться тут в безопасности на четыре дня, но не больше.
— Где она сейчас? — спросила Изута.
Шанд описал место, где оставил Карану.
— Мы за ней присмотрим, — пообещал Крейф.
Поскольку этот вопрос был улажен, Шанд не вернулся к Каране. По портовому городу уже поползли слухи, в том числе и о чувствительнице с рыжими волосами, которую ищет Иггур. К тому же Каране пора снова научиться полагаться на себя, и чем раньше, тем лучше. Шанд поспешил обратно в Туркад, чтобы найти выход из города.
Это было нелегко: каждый день он видел, как стража арестовывает людей. Туркад был под жестким контролем Иггура. То, что до войны стоило несколько серебряных таров, теперь обходилось в двадцать раз дороже и исчислялось в золотых теллях, если вообще это можно было получить за деньги. Шанд имел при себе золото, но количество его было ограничено. Старик отправился на поиски старых знакомых. Проблуждав несколько дней по городу, где его на каждом шагу останавливали и допрашивали солдаты Иггура, он пришел в отчаяние. Все его прежние знакомые умерли или прятались. В конце концов, когда отпущенные Каране четыре дня почти закончились, Шанд сдался и двинулся назад в портовый город. Ему не хотелось испытывать терпение хлюнов.
Ему не удалось пробраться туда по улицам города: солдаты Иггура перекрыли их все. Были, конечно, и другие пути, и тогда он отыскал канализационный канал.
Шанд полчаса полз по зловонному туннелю, но обнаружил, что выход из него бдительно охраняется хлюнами. Как только он вылез из туннеля, в грудь ему нацелили копья. Лица у хлюнов были враждебные.
— Мое имя Шанд, — сказал он. — У меня есть охранная грамота от Крейфа. — От волнения он неправильно произнес это имя.
Главный хлюн, нахмурившись, протянул руку.
— Покажи! — резко произнес он.
— У меня нет бумаги, — объяснил Шанд. — Это была устная договоренность.
— Все договоренности аннулированы, — заявил хлюн, и в грудь Шанда уперлось копье, острое, как игла.
— Но вы же можете спросить… — начал он.
— Убирайся! — заорал главный хлюн.
Стражники угрожающе нахмурились, и Шанд не осмелился настаивать. Он снова нырнул в туннель. На полпути старик уселся в темноте, раздумывая, что случилось. Почему они так изменились? И, что важнее, все ли в порядке у Караны?
Был хайт, мрачный, ветреный, с мокрым снегом. Придя в отчаяние, Шанд решил отыскать последнюю знакомую, значившуюся в его списке. Для этого он направился в бар в подвальчике, принадлежавший толстушке по имени Улиса. Жива ли она… уже двадцать лет назад Улиса была не такой уж молоденькой.
Оглядев переулок, Шанд тихонько постучал. Он почувствовал, что за ним наблюдают в глазок. Вскоре загремели запоры, и его впустил ребенок. Шанд очутился в гостиной, где стоял круглый стол, накрытый клетчатой бело-синей скатертью. Старик сел на предложенный стул и стал ждать.
Через минуту из-за двери высунулась голова и снова исчезла. Вскоре в гостиной появилась очень толстая старуха с седыми волосами, которая тяжело дышала на ходу.
Толстуха сразу же узнала его:
— Шанд!
Лицо Улисы просияло, и она раскрыла объятия. Шанд утонул в них, как кулак пекаря в тесте.
— Садись, садись, — затараторила она, усаживая его и доставая из буфета кружки, а из глубины — бутылку, форму которой он хорошо знал. — Это самая последняя! — Улиса сломала восковую печать на бутылке. — Лучшая партия ликера из геллона, который ты когда-либо делал. Я хранила ее последние пять лет, надеясь, что ты появишься. Конечно же, ты не мог приехать в Туркад и не встретиться со мной!
