Несложные изыскания подтвердили предположение, что таинственная одаренность плебейской семьи вела свое происхождение от некоего предка, незаконного отпрыска знатного господина. Подобные противозаконные связи, разумеется, были неизбежны, однако юный Уисс отнесся к открытию без должной философской отрешенности. Он счел грехи своих предков семейным позором, а чародейные способности родственников – личным оскорблением. Собственные недостатки Уисс воспринимал как свидетельство несправедливости мироздания. Честолюбивый молодой человек решил добиться успеха, всеобщего восхищения и самоуважения в науках.
От природы он был далеко не глуп, но особыми талантами не отличался. Зато сила воли и упорство достались ему поистине редкостные. Он много читал, имел прекрасную память, изобретательный ум и сумел накопить массу знаний, что давало основание многим, включая и самого Уисса, считать его человеком незаурядным. Развитие умственных способностей натолкнуло честолюбца на мысль усовершенствовать свой главный дар – силу убеждения. В этом он действительно достиг невероятных успехов.
Не успев закончить учебу, Уисс разразился целым потоком статей, трактатов и памфлетов. Он обнаружил, что творчество этого рода способно снискать ему известность, – и неважно, будут ли его осыпать похвалами или проклятиями. Втайне молодой человек практиковался в ораторском искусстве. Путем долгих упражнений ему удалось превратить свой голос в весьма мощный выразительный инструмент. В спорах Уисс держался уверенно, напористо и беспощадно. Нередко он сопровождал свои выступления взрывами искусно симулированного спонтанного гнева, подхлестывавшими аудиторию и наводившими ужас на оппонентов. Постепенно Уисс стал заметной фигурой в своем родном Нессе, сонной столице провинции Вора. Его статьи широко цитировались, нашлись подражатели и у его агрессивного ораторского искусства.
Успех в политических клубах и дискуссионных обществах Несса вскружил голову молодому человеку, и он вообразил себя подлинным социальным философом. На самом деле его концепции сводились к лютому антимонархизму, к революционной пропаганде и абстрактным призывам к справедливому, абсолютно нравственному обществу. Ничего нового в этих идеях не было. Зато методы, которыми молодой в'Алёр (так стал называть себя сын Хорла Валёра) пользовался в своей общественной деятельности, производили впечатление на публику; да и провинциальные слушатели были не слишком привередливы. К тому времени, когда активность Уисса в'Алёра привлекла внимание королевского губернатора, молодой агитатор успел наделать у себя на родине немало шуму и чувствовал себя человеком выдающимся. Всех чародейных способностей старого Хорла не хватило бы, чтобы вытащить сына из беды, если бы Уисс благоразумно не унес ноги из родного Несса. Он покинул город под покровом ночи, несколько месяцев скитался по разным краям и в конце концов оказался в Шеррине, где отыскать его было мудрено.
Провинциальному смутьяну оказалось не так-то просто заявить о себе в столице. Его удивительное красноречие не произвело на шерринцев никакого впечатления. Долгие годы Уисс в'Алёр влачил жалкое существование, едва сводя концы с концами: писал заказные статейки за скудное вознаграждение, подрабатывал журналистом, редактором, помощником наборщика, домашним учителем, писцом.
Однако в политических клубах его знали неплохо – в'Алёр несколько месяцев провел в «Лиге Зеленой Звезды», пока экстремизм его взглядов не вызвал всеобщих нареканий. Тогда Уисс обозвал членов лиги жалкими слизняками и с отвращением покинул клуб. В клубе «Баррасьер» дела у него пошли лучше – до тех пор пока он не выдвинул свою кандидатуру на пост секретаря-казначея. После поражения Уисс яростно обрушился на избирательную комиссию, обозвав ее продажной и нечистоплотной. Больше в клубе он не появлялся. Подобные же громкие скандалы (а они действительно были громкими, ибо в ярости Уисс напоминал сущего демона) произошли у него еще в нескольких более мелких клубах. Но на этом политическая деятельность Уисса не закончилась. Его часто можно было видеть в дешевых тавернах, где он часами просиживал за стаканом вина, споря о политике до поздней ночи. Кроме того, в'Алёр часто появлялся на различных митингах и собраниях, всегда одетый в один и тот же потрепанный, но безупречно аккуратный черный костюм. Он неизменно приходил туда один, ибо его ораторский дар завоевал ему немало поклонников и последователей, но не друзей. И никто никогда не видел этого человека в обществе женщин. Нередко Уисс стоял где-нибудь на углу улицы, раздавая экземпляры своего последнего сочинения всем желающим. Со временем эта эксцентричная, отчасти даже смехотворная личность стала чем-то вроде достопримечательности Крысиного квартала.
Возможно, все так бы и оставалось, если бы жгучая смесь общественных, политических и экономических проблем не привела к неожиданному результату: традиционное сословное общество Вонарского королевства затрепетало и закачалось, готовое рухнуть. Проблемы были таковы: войны предыдущего правителя начисто опустошили государственную казну, что привело к неимоверному увеличению налогового гнета; новые ограничения торговли защищали доходы Возвышенных за счет мелких буржуа; трехлетняя засуха привела к всеобщему голоду; почти одновременно Грифф изобрел ткацкий станок, а Кокс – плавильную печь, в результате чего в больших городах появились многочисленные фабрики и мануфактуры. Из деревень туда хлынули толпы разорившихся крестьян, и трущобные кварталы расползлись вдаль и вширь; возросла грамотность населения, так что новые либеральные идеи, пришедшие извне и рожденные в самой стране, сложились в новую систему мышления, получившую название Нового Разума. Король Дунулас XIII был слаб и нерешителен, а королева непопулярна; многие стали сомневаться в могуществе магических чар Возвышенных, на которых традиционно держались их привилегии. Все эти факторы, скрещиваясь и влияя друг на друга, действовали на народ Вонара таким образом, что он превратился в бушующее море, жадно заглатывавшее номера «Сетований Джумаля».
Теперь настал час Уисса в'Алёра. Первый же выпуск «Сетований» произвел сенсацию своей новизной. Антимонархические памфлеты, листовки, трактаты и газеты не были в Шеррине в диковинку, но никогда еще настроение толпы не находило столь бесстрашный, яростный и злобный рупор, как «Сосед Дж.». Огромная часть горожан заучивала статьи в газете буквально наизусть. Ум и инстинкт подсказали Уиссу в'Алёру на какие рычаги следует особенно нажимать. Яд, источаемый «Соседом», поток разоблачений сильных мира сего находили живой отклик в сердце каждого из вчерашних крестьян, раздираемом нищетой и гневом. Шерринские бедняки не делали различия между собой и Джумалем; его бесстрашие вселяло в них силу и отвагу. Джумаль говорил от их лица, их собственным грубым языком, однако при этом был многословен и красноречив, на что шерринские голодранцы были неспособны. Особенное сочувствие у горожан вызывали многократно повторяемые призывы потребовать от монархии и Возвышенных возмещения за многовековое угнетение – деньгами, движимым и недвижимым имуществом и даже кровью.
