- И вы верите этим слухам? Храни вас Бог! Негодяи-инородцы, эти еретики сами спровоцировали людей на погром! Их звериные боги, которые есть диавол, смущают умы граждан, мешают им увидеть свет истинной веры! Только крест, истинный крест и только смирение и сострадание ведут к Истине!
- И сколько же серебренников вы хотите за это предательство? - спросил Донант. - А, отец Салаим?
- Вы, очевидно, не так поняли отца Салаима, - вмешался монах. При этом он повел плечами и болезненно подхватил правую руку левой, словно испугался, что она может оторваться и сбежать.
- А не пошли бы вы оба!.. - глухо, как с небес, прогремел голос Гриоса.
- Действительно, шли бы от греха подальше, - примирительным тоном произнёс Теверс.
- Нет, интере-есные вещи я слышу! - сказал Еминеж.
- Ха-ха! - отозвался Вьерд.
- Да просто врежь ему, Даура! - подытожил общее мнение Донант.
Даурадес обернулся:
- Господа офицеры!.. Слушаю вас... святой отец.
- Речь, собственно, идет не о предательстве, а о помощи нашему многострадальному воинству. Довольно кровопролития! Довольно грехов ложной веры, сладострастия, похоти и скверны, охвативших мир! Смирение и смирение перед страстями господними! Пусть над страной возгорится пламя веры истинной!
- То есть, господа, верно ли я понял, - медленно, выделяя каждое слово, спросил Даурадес, - что в оплату за то, что вы поднимете в Коугчаре восстание и тем самым окажете нам помощь в освобождении Южного Тагр-Косса, вы требуете неограниченной власти над городом, где, фактически, и сейчас являетесь полными хозяевами?
- Духовной власти, сын мой. Ибо власть земная не для смиренных служителей слова и дела истинного Господа нашего, но власть духовная, как светоч истинной веры, должна просиять, и не только над Коугчаром, но и над всей нашей страной, над всем народом, а впоследствии - и над всем миром.
- И чего же вы хотите от всего мира? - спросил Даурадес.
- От мира - ничего! - сделав ротик трубочкой, сказал Курада. - Но воля Господня - к тому, чтобы над ним наконец воссияло солнце свободы!
- Свобода, святой отец, фрукт весьма опьяняющий... Кстати, господа, а почему с вами заодно не прибыл сам генерал Ремас? Где он, ваш знаменитый "Олим"? Мне, да и не только мне было бы интересно поговорить с человеком, отдавшим приказ перерезать половину Коугчара.
- Вы опять верите слухам и перевранным фактам. Дело в том, что, собственно, сейчас мы собрали народное ополчение - только из тагров, заметьте, из чистокровных тагров. Так сказать, из лучшей закваски тагрского племени. Пускай наши воины, в чьих жилах кипит желание возродить нашу великую нацию, установят, какой именно порядок должен быть в городе. Мы мирные люди, и те небольшие запреты, которые установлены в Коугчаре, связаны только с нашими неустанными заботами о каждом из живущих в нем горожан. Уже сейчас среди жителей города никому и в голову не придет что-либо украсть или напасть ночью на беззащитного. Ни один из торговцев не смеет поднять цены сверх положенного и никто не посмеет бесчестить чужих женщин. Мы изгнали всех шутов и бесноватых, отменили чудовищные по непристойности представления, что давали последователи сатаны - актёры. Мы подняли цену на дрова и керосин, но то было сделано с одной только целью - отложить хоть сколько-то денег в фонд помощи самым бедным и убогим.
- Отец святой, а это правда, что вы отрубаете руки за воровство? - спросил кто-то, кажется - Теверс.
- Закон для всех един, - со значением ответил Курада.
- Удивительно, - сказал Даурадес. - И вы всякий раз собираете массы людей на свои проповеди?
- В этом нет ничего удивительного, сын мой, - с улыбкой молвил отец Салаим. - С тех пор, как на меня снизошёл Божественный Дух, я обрел невиданную ранее способность доводить мысли до сердец людских...
- Удивительно не это, - сказал Даурадес.
- А что же тебя удивляет, сын мой?
- Простая вещь, святой отец. О-очень простая вещь. Как же вам удаётся настолько ненавидеть людей, чтобы тому поклоняться?!
Отец Салаим не сразу нашёлся что ответить.
- Ваше сердце полно гордыни! - сверкнув глазами, пришёл на помощь его спутник. - Отриньте гордыню и наполните его смирением, аки мёдом...
- Но сказано в "Книге Слова Божия", - в тон ему возвысил голос Даурадес:
- "Воистину смирен тот, кто не ропща ведет плуг свой, и верит в судьбу свою, и не выпрашивает подачек у Господа, ибо крепка вера его...
И не осквернит он своего сердца ни завистью, ни ложью, ни предательством, и не поднимет руки на ближнего своего, ибо един Господь и для того кто молится, омывая руки, и для того, кто молится, посыпая прахом главу..."
- Как, святой отец, сей апокриф вы ещё не успели изучить? Ай-ай-ай! Впрочем, ясно - вы так недолго ходите в священниках!
- "...И, видят и ангелы, и силы Господни, что ни один из нас не приходит в этот мир по прихоти своей, но посылает его Бог. И одним человеком больше становится на земле, и приходит он исполнить миссию свою, и не его дело - рассуждать о том, справедлив или несправедлив этот мир, но дело его - найдя изъян в душе своей, искоренить и извести, а уже потом указывать другим, что и как делать. Берегись, коли в гордыне своей поставишь себя как Бога Истинного и начнёшь вершить дела свои именем Его, не постигнув извечное, что составляет природу и человека, и Бога..."
- А что же это, а, святые отцы?
- Единый Божественный Святой Дух! - без колебания выпалил отец Салаим. Его спутник молчал и только буравил Даурадеса блестящими бесцветными глазками из-под капюшона.
- А что есть Дух?... Эх, устал я с вами, - заявил, опираясь на седло, Даурадес. - Мы ещё не оплакали всех убитых. Земля и огонь ждут, чтобы упокоить их тела. И тут вы...
- Скажите, - продолжал он, - с каких это пор солдаты должны давать уроки святым отцам? А может быть, вы ошиблись, и вы совсем не такие святые, какими хотите казаться? Тогда берегитесь, ибо сказано, что "не вечно врагу человеческому соблазнять сердца людские, не вечно жерновам судьбы перемалывать зёрна греха и не вечно Церкви, подобно пьяной шлюхе, тащиться за повозкой победителя..." Что, собственно, вы умеете, кроме как топтать ногами упавшего? Я, быть может, и выслушаю вас - тогда, когда хотя бы один из вас ответит верно на вопрос, который был только что задан. Пусть и я, и те, кого вы изволите видеть - далеко не безгрешны, и пускай лично мне нелегко поклоняться Богу, распятому на Древе Порока, ибо я вижу, что Он - распят в каждом из нас и до сих пор страдает за наши грехи. Однако я, и не один я, а те, кого вы видите со мной, те, с каждым из которых в мир сызнова входит Бог - они-то хорошо знают, что надо было ответить. Идите же!
- Что ж, - сказал новоявленный отец Салаим. - В таком случае - мы умываем руки за то, что может уже в ближайшие дни произойти в стране. Бог не может и далее спокойно взирать на ваши святотатства!
