А он, дурак, принял её ответ за чистую монету. Он забыл, на что способна Лилит…
— Серентия… — прошептал он. — Этого не может быть… Она не может быть мертва.
— Она не мертва.
Замешательство, надежда и недоверие боролись друг с другом внутри Ульдиссиана.
— Что ты имеешь в виду? Повторилась история с мастером Этоном и его сыном! Эта грязная ведьма носит кожу Серентии, как треклятое платье! Она убила её, а затем содрала с неё кожу!
Ратма покачал головой.
— Нет… Для игры, которую избрала моя мать, она не может прикрыть себя так. Такая техника, хотя и имеет демоническую природу, даёт доступ только к ограниченному набору возможностей. Их достаточно, чтобы некоторое время держать в дураках нескольких жрецов или домашнюю прислугу, но не хватит на длительное время и расширенные нужды. Для этого Лилит понадобилось использовать более осторожный, тонкий приём. Ей пришлось буквально слиться с этой женщиной. Моя мать выступает как вселившийся дух, который руководит теперь каждым движением тела, и всё же твоя Серентия всё ещё внутри, только в очень, очень глубоком сне.
Сердце Ульдиссиана, за миг до этого словно остановившееся, забилось с новой силой.
— Так с ней всё в порядке? Если мы сможем изгнать Лилит, Серентия снова станет собой?
— Я не могу обещать этого, сын Диомеда. Должно быть, она спит очень крепко, ведь Лилит также понадобился доступ к её воспоминаниям, чтобы дольше поддерживать ложь. Даже если моя мать будет изгнана, я не могу с полной искренностью обещать, что твоя подруга придёт в норму.
— Не нужно было забирать меня из Хашира! Тогда я должен был немедленно пойти к ней! Отправь меня из этого места или покажи, как мне самому это сделать!
Но Ратма был непреклонен:
— Останься ты в положении, из которого мы забрали тебя, ты бы по-прежнему просто выполнял указания Лилит. Она постоянно изменяет свои планы в зависимости от ситуации, и оттого трудно предугадать её следующий ход. Заняв тело девушки и видя глупую атаку, устроенную тем, кто перенял её роль Примаса, она, по всей видимости, решила, что тебе нельзя доверять бразды правления. Вообще-то, это моя мать виновна в том, что ты так ослаб под конец. Принявшая образ столь дорогого для тебя человека, она проникла сквозь твою защиту. Она профильтровала твои тело и душу, захватила власть над твоими мыслями и действиями. Если бы мы не забрали тебя, Хашир стал бы местом, где Лилит переняла главенство, в том числе и над тобой, Ульдиссиан.
— А так она переняла его над Серентией и остальными, — бросил Ульдиссиан. — Похоже, от вашей помощи мне больше вреда, чем проку…
Ратма встретил это замечание лёгким кивком головы и добавил:
— Я допустил слишком много ошибок. Я согласен. Но один ты бы быстро пал её жертвой. Всё ещё есть возможность исправить это, ты только послушай.
— Серентия…
— Будет потеряна навсегда, если ты попытаешься отделить её от Лилит при теперешних обстоятельствах. Как бы ни было это неприятно и мне, но моей матери придётся на короткое время дать волю. Но только на короткое время.
Такую мерзкую мысль Ульдиссиан никак не хотел воспринимать. Он не представлял, что станется с Серентией и остальными под гибельным руководством демонессы. Однако он вынужден был признать, что противостояние Лилит должно было стать задачей не из лёгких; как можно было сделать это, не нанеся ранений или даже не убив Серентию?
— Что мы можем сделать? — наконец спросил он у бледной фигуры. — Скажи мне хотя бы это!
Ратма указал вперёд, где в самом конце виднелся проход.
— Мы можем пойти туда, куда нам следует.
Это был ответ, которого Ульдиссиан, к несчастью, ожидал. И всё же, насколько это возможно, он решил впредь добиваться того, чтобы всё шло по его плану. С этой мыслью в голове он быстро зашагал поперёд своего спутника.
Ратма, более высокий и с более длинными ногами, быстро нагнал его. Затем сын Лилит решил поддерживать шаг, видимо, стараясь сделать так, чтобы Ульдиссиан чувствовал себя не слишком ведомым.
Они прошли запутанный ряд проходов, который кто-то усердно выдолбил в скале много лет назад. В проходах не было освещения, но Ратма вытащил свой кинжал, произнёс слово на странном языке, который использовал прежде, и клинок вдруг засиял. Уже поэтому Ульдиссиан наконец ступил шаг назад за своего спутника.
Проделывая путь, Ульдиссиан не мог отвязаться от ощущения, что кто-то или что-то наблюдает за ними. Он не стал беспокоить этим Ратму, боясь ответа, который тот может дать. У Ульдиссиана и без того было довольно забот.
После примерно дюжины извилистых проходов Ратма, наконец, оглянулся на него:
— Мы почти на месте. Я попрошу тебя внимательно следить за собой…
Облачённый в чёрное спутник не пояснил, что он имеет в виду. Ульдиссиан решил просто продолжать быть начеку. Что ещё он мог сделать? Когда он вначале услышал дыхание, оно не было таким громким, что давило на уши. Что бы они ни искали, вероятно, оно так же было источником зловещего звука.
Затем, через несколько шагов после предупреждения Ратмы, Ульдиссиана захлестнула сильная волна тепла. Однако тепло прокатывалось через него изнутри, а не снаружи. Он почувствовал, что пульс его учащается, и все заботы — о Серентии, Мендельне, эдиремах и всём остальном — возросли, по меньшей мере, в тысячу раз. Он начал запинаться, и только это позволило ему сдержать стон.
Ратма продолжал идти впереди, словно не обращая внимания на его состояние. Это только ещё больше расстроило Ульдиссиана. Как глупец мог не замечать, что они тратят время, что они набрели на непреодолимое препятствие? Как мог он…
Предупреждение Ратмы донеслось до него. Трясясь от усилия, Ульдиссиан попытался прогнать усиливающиеся страхи, волнения… И внезапно тепло внутри рассеялось.
— Тебе лучше? — спросил человек в плаще, даже не оглядываясь.
— Мог бы предупредить и понятнее!
Всё ещё глядя вперёд на дорогу, Ратма покачал головой:
— Нет, к сожалению, не мог.
Ульдиссиан, может, с этим и поспорил бы, но в дальнем конце коридора показалось слабое красное свечение. В то же время раздался звук разбиваемого стекла, который пронёсся эхом по проходу. Ульдиссиан поравнялся с Ратмой, который замедлил шаг.
— Стой рядом со мной, когда мы войдём в залу. Наш путь не совсем чист.
— Даже для тебя?
— Это место — дело рук моего отца.
Эти слова подтвердил очередной громкий грохот. Сохраняя осторожность, Ульдиссиан делал, как ему велено. Его пульс снова участился, и хотя он знал, что виной тому лежащее впереди, он не мог успокоиться.
