Это утверждение показалось Гарри не слишком обнадёживающим.
— Знаменитые волшебники, чей скептицизм был известен и чьи слова в других случаях оказывались достоверны, свидетельствовали ещё о нескольких фактах, касающихся Зеркала. Самая примечательная способность Зеркала — создавать иные реальности, впрочем, размеры этих реальностей не превышают размера пространства, видимого через Зеркало. Известно, что в эти реальности можно помещать людей и другие объекты. Некоторые авторитеты уверяли, что из всего, созданного магией, лишь Зеркало обладает истинной моральной ориентацией. Однако, я не слишком понимаю, что это может означать на практике. Я понимаю, что моралисты назовут проклятье Круциатус «злом», а чары Патронуса — «добром», но мне не приходит в голову, какие ориентиры моралист может назвать более истинными. Впрочем, к примеру, утверждается, что фениксы приходят в наш мир из реальности, которая возникла внутри этого Зеркала.
Гарри не сводил глаз с золотой рамы Зеркала, и в его голове не слишком связно всплывали слова вроде «Охренеть» и прочие другие, которые его родители считали неподобающими.
— Я странствовал по свету и узнал много историй, которые мало кто слышал, — продолжал профессор Защиты. — Почти все они казались мне выдумками, но некоторые, похоже, имели отношение к реальности. В одном месте, где нога человека не ступала уже несколько веков, на металлической стене я обнаружил надпись, что несколько жителей Атлантиды предвидели конец их мира и попытались создать артефакт великой силы, чтобы предотвратить неминуемую катастрофу. Записи на стене гласили, что, если бы их труды увенчались успехом, реальность стала бы совершенно устойчивой и могла бы выдержать даже передачу неограниченной магии, способной исполнять желания. И при этом — что, как утверждается, намного сложнее — артефакт каким-то образом предотвращал бы неминуемые катастрофы, которые, как ожидал бы любой вменяемый человек, последовали бы, если такая магия стала бы доступна. Меня это заинтересовало, поскольку история, записанная на тех металлических плитах, утверждала, что вся остальная Атлантида проигнорировала этот проект и просто жила своей жизнью. Иногда создателей артефакта хвалили за их благородный труд, но практически все остальные обитатели Атлантиды считали, что у них есть более важные дела, чем помогать создателям артефакта. Даже аристократия Атлантиды не обращала внимания на то, что кто-то иной может обрести безграничные силы, хотя человек, менее искушённый в цинизме, мог бы посчитать, что уж это привлечёт их внимание. Творцов артефакта мало кто поддерживал, и, хотя условия их работы нельзя назвать чересчур тяжёлыми, им приходилось терпеть бессмысленные неудобства. В итоге время вышло, Атлантида оказалась уничтожена, и работу над артефактом закончить не успели. Я в этой истории вижу некоторые подробности, с которыми знаком по своему опыту, но которые редко встречаются в обычных сказках, — губы профессора изогнулись в улыбке. — Впрочем, возможно, лишь из-за собственных вкусов я выделяю эту легенду среди сотен других. Однако, здесь видна отсылка к утверждению Мерлина, что творцы Зеркала создавали его таким, чтобы оно не уничтожило мир. Для наших же целей более важно, что легенда может объяснять, откуда у Зеркала появилась ранее неизвестная способность, которую, судя по всему, активировали Дамблдор или Перенель: показывать вставшему перед Зеркалом иллюзию мира, где выполнилось одно из его желаний. Это вполне разумная предосторожность, которую логично встроить в устройство, выполняющее желания, чтобы его работа не привела к чему-то ужасному.
— Ух-ты, — прошептал Гарри, причём совершенно всерьёз. Перед ним была Магия с большой буквы «М». Магия, подобная волшебству из книги «Как стать волшебником», а не просто собрание случайных нарушающих физику трюков, которые можно проделать палочкой.
Профессор Квиррелл указал на золотую раму.
— Последнее свойство зеркала, признаваемое почти всеми легендами, заключается в том, что, какими бы неизвестными способами Зеркалом ни управляли — о Ключе к нему нет достоверных сведений — нельзя приказать Зеркалу реагировать на конкретных людей. То есть, Перенель не может приказать Зеркалу: «отдай Камень только Перенель». Дамблдор не может заявить: «Отдай Камень лишь тому, кто желает отдать его Николасу Фламелю.» Зеркалу присуща слепота, которую философы приписывают идеальному правосудию — оно реагирует на всех, кто является перед ним, по одному и тому же правилу, независимо от того, что это за правило. Таким образом, обязано существовать правило, позволяющее получить доступ к реальности, где спрятан Камень, и любой может им воспользоваться. Теперь ты понимаешь, почему именно ты, именуемый Мальчиком-Который-Выжил, будешь воплощать идеи, которые мы с тобой придумаем. Ибо сказано, что Зеркало обладает моральной ориентацией, и приказы, которое оно получило, возможно, с ней связаны. Я прекрасно осведомлён, что, согласно общепринятой терминологии, тебя назовут «добрым», а меня — «злым», — профессор Квиррелл довольно мрачно улыбнулся. — Поэтому в качестве нашей первой попытки — хотя, будь уверен, не последней — мы посмотрим, как поступит Зеркало, если ты попробуешь получить Камень для того, чтобы спасти жизни Гермионы Грейнджер и сотен твоих товарищей.
— А самый первый вариант этого плана, — сказал Гарри, который наконец начал понимать, — вы придумали в пятницу моей первой недели в Хогвартсе, и он предполагал, что Камень достанет золотое дитя Дамблдора, Мальчик-Который-Выжил, бескорыстно и благородно пытаясь спасти жизнь своего умирающего учителя, профессора Квиррелла.
— Конечно, — ответил профессор Квиррелл.
Гарри подумал, что в этой идее было что-то поэтичное, но обстоятельства сегодняшнего дня несколько мешали восхищаться изяществом этого плана.
Тут Гарри пришла в голову другая мысль.
— Гм, — сказал Гарри. — Вы думаете, что Зеркало — ловушка для вас…
— Совершенно немыслимо, чтобы Дамблдор не предусмотрел здесь ловушку.
— В смысле, это ловушка на Лорда Волдеморта. Но это не может быть ловушка на него лично. Должно быть какое-то правило, которое лежит в её основе, ловушка срабатывает в ответ на некоторое обобщённое качество, присущее Лорду Волдеморту.
Гарри, непроизвольно нахмурившись, уставился на золотую раму.
— Именно так, — ответил профессор Квиррелл и тоже нахмурился.
— Дело в том, что в самый первый четверг этого учебного года сумасшедший директор Дамблдор, который только что на моих глазах сжёг курицу, заявил мне, что у меня нет никаких шансов попасть в его запретный коридор, поскольку я не знаю заклинания Алохомора.
