- Это мои, но могу одного уступить по доброте.
- Ваши? - парень опешил. Бедняга, от голода он даже моих шагов не услышал.
- Мои.
- А зачем они вам? На перья для лука?
- Что ты, голубиное перо никогда не идёт на оперение доброй стрелы. Треплется слишком быстро. Этих я планирую ощипать и изжарить на костре.
- Врёте?
- Я никогда не мараю свой язык ложью. Поможешь собрать хворост, и тогда я поделюсь уже приготовленным блюдом.
- А перья отдадите?
- И перья отдам. Вместе со шкурой. Она не особенно вкусна у этих птах, мне нет смысла возиться. Ты же сможешь приготовить из нее похлёбку дома. Ну так что?
- Если костер жечь здесь, меня точно отправят в комнату полиции. Опять.
- Под стражу?
- Именно. Костры запрещено жечь в парках. Да и отец все же всыплет ремня. Он обещал еще после прошлого раза, когда я переплывал этот канал на спор.
- Суровый мир, суровое время не щадит никого. А где же тогда их можно было бы приготовить?
- Тут неподалеку есть чудесное местечко. Правда, там много бомжей.
- Гоблинов? Они вооружены?
- Можно и так сказать. Да не особо. В развалинах дома найдем укромное место, и нас оттуда точно никто не прогонит. Хвороста там не набрать, но есть рейки и бумага.
- Показывай дорогу.
Мосты кругом, через каждые сто метров. И зачем их здесь столько? Мой спутник неутомим, бежит вперёд, останавливаясь лишь затем, чтоб пропустить смердящие колесницы. Горожане приветливы и добры, столько восторженных взглядов обласкало добычу, притороченную к моему поясу! Сколько слов поощрения! "Добытчик!", "Охотник", "Давно нужно было истребить эту пернатую братию!" Особенно удивил рослый мужик.
- Обалдеть, нынче кружки работают! Чему детей учат?
- Охота – удел достойного, - ответил я на возглас полупоклоном.
- Вот и я так говорю жене, потому что не верит, дура. Нет, я все понимаю, но чтоб на голубей идти? Трезвому. Докатились
До развалин некогда огромного дома дошли быстро, минут пять я потерял на дорогу, не больше. Проворно взобрались по лестнице высоко на пятый этаж. Пустота пролетов, там, где нет уже перекрытий под нами, пугает мальчишку, он жмется к перилам, хватается за них тонкой рукой. Кругом завалы кирпичей и толстенных балок, никто их толком не охраняет. Богат этот мир, или крестьяне давно покинули его. В моем мире через неделю, будь там такой полуразрушенный дом, от него бы и камушка не осталось, а кругом бы расцвели пышным цветом добротные деревни и села. Странно наблюдать такое пренебрежение к работе, совершенной прошлыми поколениями этих же самых людей. Дико, я бы сказал.
- Жечь будем тут! - радостно объявил мой спутник, указав на комнату без потолка, зато с камином у стены.
- Хорошо, сдирай шкурки, а я разожгу огонь.
Надо же, мальчишка совсем ничего не умеет, даром, что перочинный нож весьма и весьма странной работы, нашелся у него в кармане. С удивлением он посмотрел на то, как быстро и ловко я добыл огонь из пальца. Аж ахнул.
- Это фокус?
- Нет, разумеется. Остаточная магия. Я не одарен в полной мере, магия почти покинула нашу расу, но искру высечь все же могу.
- Так вы что, эльф? Реальный? Не прикалываетесь?
- Ну, не гоблин же, правда? И на человека тоже не особо похож. Взгляни на уши, - зря я отодвинул прядку. Детские пальца, все перепачканные птичьей кровью, вцепились в самый чувствительный кончик и чуть его не сломали.
- Осторожней, мне неприятно.
- Очешуеть! Реальный эльф! А как вас сюда занесло?
- Женился на ведьме, это печальная история. Она перенесла меня сюда.
- На ведьме? Они реально существуют? Познакомите?
- Думаю, нет. Ведьмы злые и слишком увязли во тьме. Ребенку не место рядом с такой.
- Я не ребенок! Мне одиннадцать лет! И нам в школе говорили, что ведьмы добрые, что на Руси их чтили, что они – те женщины, которые ведают толк в травах и природе. Самые первые травницы в мире!
- Быть может и так. Тише, кто-то идёт.
