– Это моя… тень. Правда, тогда Аля не была тенью. Другом – да. Еще имуществом, которое в числе прочего отошло к мужу. И у него был выбор, кого из нас навестить.
Ингрид расчесывала волосы, я слушала.
– Иногда Аля сама звала его к себе, чтобы я отдохнула.
Это мерзко. Неправильно.
– Все по закону, Иза. Он разрешает свадьбы с двенадцати. Когда я забеременела, мой муж стал почти все время проводить с Алей. Ей было очень тяжело, но мы надеялись, что скоро все закончится… мы взрослели, рано или поздно он потерял бы интерес. Все почти получилось.
– Почти?
– Он сделал Алю тенью. Знай я об этом намерении, сама бы его удушила. Я часто это представляла, как беру подушку и прижимаю к его лицу.
– И ты не пыталась остановить…
– Пыталась. Но что я могла? По закону женщина принадлежит мужу. В буквальном смысле слова. И все ее имущество тоже принадлежит мужу. Он был в своем праве.
Ингрид подхватывала пряди шпильками.
– Аля жива. И здорова. Она лишь перестала быть собой.
– Ты можешь ее отпустить?
– Могу. Как и ты можешь отпустить канарейку из клетки. Долго она проживет на свободе? Я ее даже отослать не смею. Она так радуется, когда видит меня. Когда служит мне. Она счастлива, и все, что в моих силах, – дать ей это счастье.
– Тебе больно? – Я остановила руку Ингрид. На широком мужском запястье дрожала нить пульса.
– Видеть ее такой? Да. Я тебя расстроила? Извини. Я не собиралась рассказывать все, но как-то само вышло.
Сколько лет она хранила свою тайну, которая ни для кого тайной не была? Так ведь и с ума сойти недолго.
– Зато теперь я не принадлежу ни отцу, ни мужу. И эта свобода стоила нескольких неприятных ночей.
– А друга стоила?
Ингрид не ответила. Она взглянула в зеркало и отвернулась, не выдержав собственного взгляда.
– Реши для себя, стоит ли то, что ты имеешь и чего желаешь, нескольких неприятных часов.
Она говорит о казни, и она права. Мне придется быть. И делать вид, что все нормально.
Или все-таки заболеть?
– Иза, я знаю, о чем ты думаешь. Но запомни: прямого ослушания их светлость не потерпит. Не доводи его до края. Никогда и никого не доводи до края.
Ох, что-то возникли у меня сомнения по поводу той охоты, на которой супруг Ингрид расстался с жизнью. С другой стороны, в его-то возрасте приличные старики дома сидят, а не по охотам шастают.
Приличные старики не женятся на двенадцатилетних девочках.
А отцы не расплачиваются дочерьми за оказанные услуги.
– Кайя – хороший человек. Но никогда не становись между ним и законом.
Ингрид набросила на волосы отрез шелка и поднесла зеркало.
– Видишь? Тебе идет белый. Лучше думай о платье, ты уже решила, каким оно будет?..
Кот смотрел на Ингрид зелеными глазами. Некоторые женщины были умны, почти как кошки.
Что делать, если вы обнаружили в вашем будуаре незнакомого мужчину?
1. Убедитесь, что это ваш будуар.
2. Убедитесь, что мужчина действительно вам не знаком.
3. Познакомьтесь с ним. Теперь в вашем будуаре пребывает знакомый мужчина!
«101 совет для леди о том, как сохранять хладнокровие в любой ситуации»
Юго симпатизировал объекту, а такое случалось нечасто. И подлежи объект ликвидации, Юго постарался бы убить его быстро.
Смерть без боли. Разве возможен лучший подарок?
А придется дать боль без смерти. Это плохо. Юго не любил так. Но договор был заключен, и слово сказано. Юго оставалось лишь дождаться команды. А команды все не было. И мир постепенно присасывался к Юго, окружая тончайшими нитями, которые весьма скоро станут прочны. Впрочем, Юго умел избавляться от подобных связей.
Позже.
Пусть мир привыкнет к нему и винтовке, которая ждала, как верная жена. Когда-нибудь время придет. А пока оно идет, Юго сам подыщет себе развлечение.
Заодно и проверит кое-что.
Скрытая дверь была именно там, где указал наниматель. И отворилась она со скрипом, жалуясь на то, что давненько не находилось желающих воспользоваться тайным ходом. Тоннель был узок, темен и сыр. Свет фонарика скользил с камня на камень, выхватывая крысиные гнезда и клочья старой паутины. Сами крысы предпочитали разбегаться, чуя в Юго соперника.
Вот и лестница.
Идти придется далеко, но тем лучше. Холод приятен: можно представить, что Юго дома.
Оказавшись в подвалах – проход стал шире и чище, – Юго сунул фонарик за ухо и достал свирель. Он давненько не играл колыбельных, но пальцы помнили последовательность. Тонкий, едва различимый звук отразился от стен, выплеснулся в широкий проток хода.
Спите, люди… вам повезло.
Юго не хочет убивать.
Спите крепко. Спите долго.
Звук проникал сквозь слои кладки, наполняя замок, как вода наполняет чашу. Свирель же пила силу. И Юго не без труда оторвал ее от губ. Проклятье! Он ведь умел рассчитывать площадь покрытия. Время растворяло знания Хаота?
Хотя… может, и лучше, что спят все. Меньше шансов, что какой-нибудь случайный невезучий человек встретится в самом неожиданном месте. Лишняя смерть – лишние вопросы.
Юго переступил через тело стражника и наклонился, чтобы снять с пояса ключи.
Второй… третий…
А вот и нужная дверь. Мюрич спал, как и прочие. Выглядел не сильно поврежденным. Ногти на руках содраны. Ссадины на лице. Верхние резцы аккуратно спилены. Но руки целы и ноги тоже. Мюрич не шелохнулся, когда Юго снял кандалы и когда разорвал грязную рубаху, чтобы воткнуть в подреберье шип. Вторым, куда меньшего размера и иной формы, он проколол губу.
– Тише, – шепотом сказал Юго, когда Мюрич открыл глаза.
– Т-ты?
После пробуждения тело некоторое время оставалось парализованным.
– Завтра тебя казнят. – Юго с интересом разглядывал человека, отчасти жалея, что лишает себя иного развлечения. Местные казни отличались занимательной изощренностью. – Это она виновата.
Мюрич заплакал.
Все плачут, когда приходит смерть. А Юго не станет. У всех свой срок. И разве стоит из-за этого лить слезы?
– Ты должен ей отомстить.
– Как?
– Убить. Пойдем.
Мюрич поднялся. Он сам не мог бы сказать, где заканчивается его воля и начинается другая, та самая, которая обрывает нити боли и заставляет идти. Мимо спящих стражников и тюремщика, что обнял пустую бочку. Мимо крыс, которые лишились возможности бежать. Вверх по лестнице.
