– Кто ты? – спросил другой багути.
Незнакомец-гигант опять ничего не ответил.
Найй поднял руку.
– Успокойся, Иихдж. Незнакомец пришел поговорить со мной. Я – Отбиратель Черепов.
Эльф остановился около костра и вдруг наклонился и бросил туда все сложенные рядом дрова. Костер и так уже пылал, но теперь вспыхнул еще ярче, и искры разлетелись по лагерю. Люди отшатнулись от нестерпимого жара.
Гигант снова повернулся к Наййу.
– Ты здесь командуешь?
– Я – Отбиратель Черепов.
– Ты не выполнил план. Ты должен был быть намного севернее этой позиции.
Вождь багути в ответ зашипел, а несколько воинов схватились за мечи. Эльф не обратил на это никакого внимания.
– Генерал Мунт удивляется, почему вы не продвинулись дальше.
– Генерал Мунт командует армией Падмасы. А здесь – Отбиратель Черепов.
– Тем не менее, у генерала Мунта есть план. Вы не выполнили свою часть его плана.
– Генерал Мунт может идти куда подальше, – огрызнулся Найй, хлопнув себя рукой по широкой груди. – Он просит от нас слишком многого. Эта страна не подходит для багути. Слишком много воды, слишком много зыбучих песков.
Сауронлорд двинулся с места так быстро, что все были слишком поражены, чтобы что-то предпринять. Он метнулся вперед, схватил Наййа за шею и пояс и поднял высоко в воздух. Найй взвыл и начал извиваться, он дрыгал ногами и махал руками, но был беспомощен. Держа его высоко над головой, Повелитель шагнул к сверкающему костру и швырнул Наййа прямо в пламя.
Найй упал среди углей и пылающих бревен, закрутился, завизжал, задымился. Он умудрился встать на четвереньки, но высокий Сауронлорд снова схватил его и поставил на ноги. Найй ударил Повелителя-демона, но ничего этим не достиг. Он взвыл, когда его ноги оторвались от земли и его опять подняли высоко в воздух.
Визжащего, его снова швырнули прямо в пылающий костер. Остальные багути наблюдали за этим, оцепенев от ужаса, но ни один из них не пошевелил и пальцем, чтобы помочь ему.
Найй начал биться в огне, но выбраться из пламени не смог. Его визг прекратился через несколько секунд.
Сжигатель людей поднял над огнем руки, его глаза спокойно наблюдали за изумленными и пораженными ужасом багути. Он возвел глаза к небесам и возвысил свой голос так, что он зазвенел над всем склоном холма.
– Аах вахн, аах вахн, гашт транкили кунж.
Странное тревожное чувство охватило всех. Люди почувствовали, как у них сжались желудки, а волосы встали дыбом.
– Тшагга аврот!
Огромная вспышка зеленого огня, казалось, всосала в себя сверкание костра и уничтожила саму душу бедняги Наййа, Отбирателя Черепов.
Зеленый огонь выстрелил с небес прямо в напряженную фигуру гиганта эльфа, который стоял со сжатыми над головой кулаками. Он стоял так несколько долгих невероятных секунд, в то время как зеленое пламя продолжало сверкать.
Жизненная сила Наййа, Отбирателя Черепов, была полностью уничтожена.
Над их головами разразился гром, и несколько минут его грохот катался взад-вперед по холму.
Костер потух, от Наййа вообще ничего не осталось.
Сауронлорд посмотрел на багути.
– Теперь я – Отбиратель Черепов, понятно?
Они испуганно пробормотали свое согласие.
– Вы будете называть меня Лапсор. Завтра вы доберетесь до назначенного места.
Багути забормотали. Иихдж попробовал пробормотать какое-то возражение.
Повелитель Лансар поднял кулак и снова издал странный и ужасный призыв.
– Аах вахн, аах вахн гашт транкулу кунж.
Зеленая огненная стрела вырвалась из кулака и ударила прямо в грудь Иихджа. С визгом его тело отлетело футов на десять назад, а приземлилась только кучка пепла.
Остальные вожди обменялись медленными взглядами.
– Завтра вы должны быть в назначенном месте – или я сожгу ваши души и развею их вместе с пылью.
Рассвет над вулканом был ясным и ярким, с холодком в воздухе, предупреждающим о скорой зиме. Драконопасы встали одни из первых, и вскоре к драконам покатились котлы с келутом. Над кухонным очагом поднялся дымок, началась утренняя колка дров, и знакомое «тук-тук-тук» от ударов колуна по дереву разнеслось по лесу. Фургоны с продуктами выстроились в цепь у кухни.
Холлейн Кесептон появился из своей палатки, накинув на плечи голубое одеяло, как раз вовремя, чтобы успеть перехватить большую кружку келута у проходящего мимо курьера. Все офицеры тоже стояли в очереди, некоторые более заспанные, чем другие; у них начинался очередной мучительный день. Генералы заваливали их работой. Казалось, надо укрепить каждую песчаную косу и каждый полуостровок.
Из штабной палатки вышел генерал Урмин, уже в полной форме. К тому времени, как Урмин подошел к Холлейну, тот успел сбросить одеяло, натянуть камзол и влезть в сапоги.
– Доброе утро, командир. Надеюсь, вы выспались.
– Так точно, немножко поспал. По крайней мере, у меня такое ощущение.
– А будет как всегда, даже хуже. Не знаю, сумеем ли мы хоть когда-нибудь выполнить все требования инженеров.
– Невозможно, сэр. Этих инженеров невозможно удовлетворить.
Урмин улыбнулся, потом посерьезнел.
– Кесептон, я кое-что хотел бы у вас спросить. У меня несколько деликатный вопрос.
– Слушаю?
– Это насчет Фескена. Он меня беспокоит. Как вы считаете, он в себе?
– Я его плохо знаю, но похоже, что с ним все в порядке. Я не слышал на него никаких жалоб.
– Вы читали его рапорт?
– Так точно. Мучительно. Волшебство, господин генерал, и высокого порядка. Вы помните ту яркую вспышку света, когда мы стояли на Гидеоновой пристани? Не могу отделаться от ощущения, что эти два события связаны между собой. Может быть, нам тогда просто повезло.
– Волшебство, да? – Урмина с отвращением передернуло. – Подозреваю, что вы правы. То, через что они прошли, может потрясти любого человека. Считаете, я должен отправить его домой? Отправить на переаттестацию?
Холлейн не хотел отвечать. Усилия Фескена в Гидеоне сдержали панику и спасли много жизней. Однако, добравшись до форта Кенор, он стал угрюм, замкнулся в каком-то внутреннем унынии. Очень часто случается так, что молодые офицеры чувствуют себя виноватыми в каких-то случайностях, а Бийский легион изрядно потрепали. На самом деле стоял выбор, то ли погубить карьеру молодого офицера, то ли рисковать сотнями человеческих жизней, если вдруг их командир потеряет голову во время сражения. Будучи офицером того же ранга, что и Фескен, и зная то напряжение, которое испытывает офицер во время активных действии, Холлейн не хотел отвечать на подобные вопросы.
