Жители Смирниса не знали, как реагировать на вторичное вторжение. Тем более, оно было бескровным. Ставленников Мадры не казнили, позволив вернуться на родину. Однако всё их имущество изымалось в пользу Сидерима. Даналия предпочитала мирный путь и переговоры, чем располагала к себе мирных жителей. Однако внушительная армия за спиной княгини настораживала многих. Пережив полугодичную оккупацию мадеран, смирнянам хотелось покоя. Исходя из этого, они даже не пытались сопротивляться, принимая новую власть. Возможно, в глубине души они все еще надеялись, что придет армия Рагарда и освободит их, вернув жизнь в привычное русло. Однако весть о разгроме обеих имперских войск достигла Десива быстрей, чем Садар приблизился к нему. К прибытию короля Даналия успела занять и подчинить столицу, вынудив уцелевшую аристократию подписаться под клятвой.
Глава двадцать шестая
— И чем вы занимались с генералом по ночам?
— Тем же, чем и вы с Киритом. Напивались.
* * *
Смирнис, год 2570
Миролюбивые предложения звучат более заманчиво, когда за твоей спиной пятитысячная армия — так для себя решила Даналия, приглашая к переговорам аристократию Десива. Пережившие мадеранскую оккупацию дворяне помялись, но пришли, понимая, что выбора у них нет. Либо подпишут соглашение, постаравшись выгадать для себя более приемлемые условия, либо сидериане и без них придут к власти в Смирнисе, но тогда местным придется весьма туго. На помощь Рагарда больше не рассчитывали: плохие вести летят быстро. Потому и потянулись реденьким ручейком в бывший дворец наместника все — от князей и до мелкопоместных владетелей.
Десив разительно отличался как от южных Мадры и Сидерима, так и от соседней Лигидеи. Казалось бы, совсем рядом с Анаторисом, а словно другой мир. Самая богатая провинция пышной и властной империи северян.
Кованая решетка дворцовых врат возвышалась в четыре человеческих роста, венчая острыми пиками причудливое переплетение виноградных лоз, усеянных листьями и гроздьями. Короткая аллея, выходящая на площадь, вымощена не камнем — обожженным кирпичом темно-оранжевого цвета. Произведением кузнечного искусства, выплеснувшегося в кружева буйноцветья вьюнков, — низкий бордюр по краю площади. Облицованный барельефным мрамором фонтан, взлетающий освежающими струями едва не выше ворот. Говорят, во время пышных празднеств в нём плещется вино. Так ли это — Даналия не знала. Она с нескрываемым восхищением рассматривала дворец. Изящное утонченное строение, многочисленными острыми шпилями стремящееся в небо. Ажурные решетки стрельчатых оконных рам оправляют не стёкла, нет — горный хрусталь, искусно обработанный и отшлифованный до зеркального блеска. Высокая двустворчатая дверь морёного дуба в стальной оковке. Но всё как-то легковесно, воздушно. Дворец словно парит над землей, утопая основанием в роскошных аллеях ухоженного сада. И так же всё прозрачно и светло внутри. Широкие галереи, украшенные шелковыми гобеленами, гербами знатных родов Смирниса, расчерченные зевами проходов и всё той же ажурной ковкой ясеневых дверей. Более светлое и лёгкое дерево царит внутри, тогда как дуб остался лишь снаружи. Окна, так много больших и светлых окон, что создаётся впечатление, будто сам дворец является оправой для них. Узорчатая плитка по полу. Скорее даже смальта, заботливой рукой разложенная в вычурную мозаику. Зал делегаций, так они называют это помещение. Хотя скорей бы подошло другое слово. Тронный. Пушистая ковровая дорожка тончайшей невесомой шерсти, такая густая, что полностью глушит звук шагов, хитросплетениями узоров простирается от входной двери до возвышения у противоположной стороны. Там расположен трон наместника — правителя Смирниса. Сейчас он пуст. Даналия не позволила себе разместиться в нём, предпочтя небольшую оттоманку на ступенях. Она не правитель, лишь представляет его здесь. Зал пуст, ни стульев, ни скамеек. Пришедшим предлагается стоять. Лишь трон, дорожка, три ступеньки возвышения, увешанные дорогими клинками гобелены по фронтальным стенам. И бесконечные, бесчисленные окна по стенам боковым. Высокий потолок от оконных рам уходит в бесконечность расписного купола. Единственная фреска во дворце изображает солнечное небо, безбрежное и безмятежное.
Королевская кавалькада въехала в ворота Десива, стараясь ничему не удивляться. За две недели спокойного пути по Смирнису Садар немного попривык к тому, что здесь всё иное, нежели то, к чему привыкли жители юга. Селения здесь странные. Дома вроде и глинобитные, так же как и в Сидериме и Мадереке, только оштукатуренные, беленые, не светящие стыками саманной кладки. Аккуратные четырехскатные крыши, крытые не тростником, а соломой. Край земледельцев, хлебосеев. Они могли себе позволить и такие крыши, тогда как южные страны не понимали подобного расточительства, используя скудные урожаи до последнего стебля, до соломинки, скармливая их домашнему скоту. Другое дело — хлебосольный северо-запад. Сельские домики, тонущие в щедрых пышных садах, черноземные поля, зеленеющие к концу весны всеми овощами, какие только можно представить. И бесконечные пшеничные нивы, стремящиеся к горизонту. Стада коров, овец и коз столь многочисленны, что не поддаются даже приблизительному подсчету. Воистину говорят, богат Смирнис, самый богатый хлебодарный край из всех, что есть в пределах Таридата. Редкие городки иногда выглядят меньше, чем сёла, ютятся за древесными стенами, тонут в таких же бесконечных садах. И лишь Десив, столица, отличается высокой крепостной стеной, защитным рвом, массивными воротами. Бойницы в стенах и на башнях, но что больше поразило Садара, так это… крыша. Если крепости южан открыты сверху, то здесь с крышами — двускатным тесовым навесом по всему периметру, и лишь на башнях возвышаются уже ставшие привычными для взгляда четырехскатные пирамидки крыш. Сам город словно вымыт. Здесь нет горячих суховеев, несущих пыль и песок, и сейчас не сезон дождей, поэтому нет слякоти. Мощенные булыжником широкие улицы, невысокие аккуратные строения к центру набирают всё больше этажей. Дома не каменные, а кирпичные. Странные люди, эти смирняне. На обжиг кирпича уходит много дров или древесного угля, каменным не обожжешь. То ли расточительные настолько, то ли лесов так много, что могут себе позволять строить целые города из кирпича. На юге больше камень, или саман, но это совсем для бедняков. С другой стороны, здесь нельзя саман: частые дожди, дома долго не выстоят. Выходит, не так уж и расточительны, скорее понимают, что при кирпичной постройке выиграют на долгожительстве построек.
