Прежде чем шагнуть к хазми, Данифай взглянула на Квентл. Она вышла в вызывающий круг, подняла руку и провела пальчиками по рогу хазми. Крылья демона неудержимо загудели. Он разинул рот, высунув длинный полый язык, мокрый от зловонной слюны.
— Думаю, мы сумеем прийти к некоему… полюбовному соглашению, — промурлыкала Данифай.
Изо рта хазми потекла густая темная жидкость. Демон перевел взгляд с Данифай на Джеггреда — плоду совокупления дроу с демоном, — зажужжал и с вожделением уставился на Данифай. Из-под щитка у него высунулось что-то длинное, тонкое и мокрое.
Фарону эта сцена казалась абсурдной, но восхитительной.
Данифай лишь улыбнулась, обвила рукой рог демона и сказала:
— Полагаю, ты находишь мое предложение заманчивым?
— Более чем, жрица, — ответил хазми и облизал толстым желтым языком гребни, служившие ему зубами. — Я понесу тебя в руках, я крепко прижму тебя к себе. А потом, — крылья его взволнованно зажужжали, — еще крепче.
Данифай выпустила рог демона и сказала:
— Мой дреглот должен сопровождать нас.
Хазми возбужденно забил крыльями. Голос его сделался еще тоньше:
— Нет, жрица, нет. Он слишком большой, от него слишком плохо пахнет. Только ты.
Джеггред, ничего не говоря, лишь уставился на хазми.
Фарону показалось довольно забавным, что гигантский муходемон счел Джеггреда слишком вонючим грузом. На язык просилась убийственная острота, но он сдержался.
Данифай улыбнулась и опустила руку на голову Вакуула. Когда она провела пальцами по его щетине, демон забил крыльями еще быстрее.
— Ты даже представить себе не можешь, на что я готова ради тебя, — сказала она тихо и хрипло, — если только ты сделаешь это для меня и моего слуги.
Штука, торчащая из-под щитка существа, ухитрилась высунуться еще дальше.
— Ладно, оба, — согласился хазми, пуская слюни из разинутого рта. — Полетели. Полетели скорее.
Данифай повернулась и жестом велела Джеггреду подойти.
— Пошли, Джеггред, — сказала она, одновременно знаками показав дреглоту: Когда мы окажемся в горах, оторви все, что у него торчит, потом убей его.
Джеггред улыбнулся демону и шагнул вперед.
Когда Данифай снова повернулась к хазми, на лице ее вновь сияла соблазнительная улыбка.
Фарон не мог не восхищаться ею. Женщина была не столь могущественна, как Квентл, — это было ясно, — но она была таким искусным манипулятором, каких Фарон еще не встречал. Магу вспомнилась его стычка с Джеггредом в туннеле чвиденча. Фарон сказал, что Данифай манипулирует дреглотом; Джеггред же ответил, что Данифай, напротив, манипулирует Фароном и Квентл.
Фарон начинал подозревать, что, возможно, оба они были правы. Там, где Квентл использовала грубую силу, у Данифай шла в ход изощренная хитрость. Обе женщины были опасны. Он начинал верить, что каждая из них может быть Йор'таэ или, возможно, ни одна. Говоря по правде, это его не волновало, при условии, что он выйдет из этой истории, сохранив свою жизнь и свое положение.
Данифай оглянулась на Квентл и Фарона:
— Теперь к горам, госпожа Квентл?
Квентл кивнула. Под маской невозмутимости на ее лице читался плохо скрываемый гнев.
Джеггред взял улыбающуюся Данифай на руки, и хазми обвил их обоих ногами. Крылья Вакуула забили так часто, что превратились в едва видимый размытый ореол.
— Тяжело, — прозудел демон, но все же сумел оторваться от земли. — Очень тяжело.
Квентл повернулась к налфешни и позволила ему подхватить ее могучими руками. Он тоже замахал крыльями, и каким-то образом эти нелепые маленькие отростки смогли поднять его тушу в воздух.
— Следуй за нами, маг! — крикнула Квентл.
Фарон вздохнул, воззвал к силе кольца и полетел за ними.
Они парили в вышине над Дном Дьявольской Паутины, летя прямо в зубы ветру. Они держались ниже душ, но выше самых высоких холмов. Налфешни прижимал Квентл к своей громадной груди. Ее плеть хлопала на ветру. Хазми крепко держал Джеггреда и Данифай. На лету создание, насколько могло, пыталось лапать жрицу.
Несмотря на ношу, демоны летели быстро, и Фарон изо всех сил старался не отставать. Он ничего не слышал за ревом ветра, кроме приглушенного жужжания крыльев хазми. Дождь хлестал его по лицу.
Полет позволял им избежать трудностей пути по суровой местности, и они быстро покрывали лигу за лигой. Пешком до гор было бы пять-шесть дней тяжелого пути. Продолжая лететь с такой скоростью, прикинул Фарон, они доберутся туда примерно к рассвету, может чуть позже.
На лету он разглядывал лежащую внизу равнину. С высоты поверхность Паутины Демонов напоминала нездоровую кожу — в ожогах, рубцах и оспинах. Земля была усеяна лужами кислоты, повсюду валялись паучьи трупы, глубокие расселины разрезали долину, будто шрамы.
Он поглядел вперед, на горы, но они оставались невидимыми в темноте. Он видел, однако, светящиеся души, летящие к их подножию, к Ущелью Похитителя Душ.
Ему припомнились слова демона: «Ты не сможешь попытаться пройти через ущелье и остаться в живых». И еще: «Я с удовольствием буду думать о том, как твою душу пожирает Похититель».
Фарон подумал, что охотнее оставил бы свою душу при себе, но все же он продолжал лететь дальше.
Ночь была на исходе, и все же Халисстра не тревожила Дремление своих сестер. Она понимала, что надо бы разбудить их. Они могли бы идти ночью, на случай, если с рассветом вновь начнется побоище, но Халисстра знала, что сестрам надо отдохнуть. У них было так мало возможностей для этого с тех пор, как они возвели импровизированный храм на вершине холма. Кроме того, Халисстре хотелось, чтобы они провели еще несколько часов в покое, наедине со своей верой. Скоро для этого возможностей тоже будет немного.
Она сидела на краю обрыва и молила Темную Деву дать ей сил выдержать то, что ждет ее впереди.
Над нею в небе по-прежнему кружились водовороты разноцветной энергии. Ежеминутно то один, то другой из них выбрасывал в воздух светящуюся душу дроу. Ежеминутно где-то во вселенной умирал кто-то поклонявшийся Паучьей Королеве, и душа его попадала на Дно Дьявольской Паутины. Процесс был отлажен четко, как часы. Халисстра наблюдала, как это происходит снова и снова, и всякий раз вновь прибывшая душа присоединялась к нескончаемой веренице других, летящих к своей темной богине, навстречу своей вечной судьбе. Так будет до скончания века. Если не умрет Ллос.
Жрица-дроу смотрела на души, плывущие навстречу своей судьбе, и гадала, нет ли среди них Данифай. После того как прекратилось действие связывающего их заклинания, Халисстра не почувствовала бы ее смерти. Она горячо надеялась, что ее бывшая пленница еще жива.
