— Ах, да! — энергично закивал гант. — Ну, конечно, мы же ещё увидимся? Ведь правда?
Молодой человек, глупо улыбаясь, махнул рукой, поспешив к носовому трюму, откуда женщины доставали рулоны тканей.
— Ну, и что это было? — фыркнув, пробормотала ему вслед озадаченная девушка, подумав: "То ли признаться в любви захотел? То ли… подальше послать? Кто этих мужиков разберёт?"
— Госпожа Юлиса! — в нетерпении окликнул её мореход. — Вы не могли бы подняться сюда?
— Сейчас, господин Картен, — кивнула Ника.
— Ну? — тихо спросил купец, постукивая пальцами по фальшборту.
Услышав, что в разговоре с княгиней о нём и его моряках никто даже не вспомнил, капитан слегка успокоился. Но на всякий случай переспросил:
— Вы уверены?
— Я достаточно хорошо знаю их язык, — деланно обиделась собеседница. — Чтобы понять, о чём шёл разговор.
— Хвала бессмертным богам, хоть у вас хорошие новости, — вздохнул Картен.
— У вас плохие? — насторожилась девушка.
Собеседник продекламировал:
Если задумали люди плыть
В далёкий по морю путь,
Будет на радость великую им,
Если дует им ветер попутный. Тогда
Будет плаванью их наверно дарован удачный конец.
— Хорошие стихи, хотя и какие-то грустные, — похвалила Ника. — Но где же новости?
— Нам не найти здесь матросов, — обречённо проговорил капитан. — Купцы уходят из Скаальи. Войны ждут.
— Между князем Йовви и его дядей, — не утерпела выказать свою осведомлённость девушка.
— А вы откуда знаете? — удивился мореход.
— Просветил один нехороший человек, — мрачно хмыкнула Ника и рассказала о своём разговоре со Сласом.
Собеседник слушал внимательно, чуть склонив голову на бок, словно любопытная курица.
— Странно, — задумчиво проговорил он, когда девушка замолчала.
— Обычное дело, — пожала плечами та. — Никак власть не поделят.
— Я не о том, — отмахнулся Картен. — Пока вы были у княгини, ко мне приходил Севент Маний Кас и Туск Есий из Псерка. Их корабли стоят у центрального причала. Поговорили, даже общих знакомых нашли.
Картен вновь потёр подбородок, спрятанный под густой бородой.
— Они-то и рассказали о войне. Я спрашивал, кто из купцов ещё остался в Скаальи. Но они не называли имя Фрисия Уназа. А здесь все чужестранцы друг друга знают.
Вспомнив бегающие глазки Сласа, его неопределённые ответы на вопросы о себе, сквозившая в каждом слове ложь, девушка не сильно удивилась.
— Соврал козёл, — пренебрежительно фыркнула она. — Хорошо, хоть всё остальное оказалось правдой.
— Да что же хорошего, госпожа Юлиса! — внезапно разозлился капитан. — Застрять в городе, где вот-вот вспыхнет война! Купцы всегда гибнут первыми.
Мужчина проводил тоскливым взглядом Рейко, прижимавшего к груди знакомый ларец с жемчугом и другими драгоценностями.
— Нас ограбят и убьют либо те, либо другие.
Ника с удивлением взглянула на собеседника, а тот продолжал бушевать.
— В этой дыре даже рабов не купишь!
— Слас говорил, что венсы рабами не торгуют, — подтвердила девушка.
Странно, но в отличие от взрослого, умудрённого опытом морехода, она почти не чувствовала страха. После того, что с ней случилось в море, Ника больше опасалась предстоящего путешествия до Канакерна, чем какой-то гипотетической войны. Которая к тому же, неизвестно, будет или нет? Может быть, девушка просто не могла представить какое-то масштабное кровопролитие среди такого спокойного деревенского пейзажа, наполненного умиротворяющей сонливостью, запахом травы и навоза.
— Видите, куда мы влетели из-за вас? — зашипел купец, очевидно, раздражённый её спокойствием. — Мало того, что варвары бросили нас здесь, так ещё и ободрали до нитки!
Он зло кивнул на непонятно откуда взявшуюся телегу, в которую гантки укладывали мешки с зерном.
— Чем я буду кормить матросов?!
— Послушайте, господин Картен! — рассердилась Ника. — Решение идти в землю венсов принимали вместе. Я предложила, вы согласились! Поэтому хватит выставлять меня виноватой во всех ваших бедах! Моя жизнь дорога мне так же, как и вам ваша. А плывём мы на одном корабле.
Она отвела в сторону взгляд, буркнув:
— Еда здесь дешёвая, не разоритесь.
— Зато люди дорогие, — неожиданно спокойно ответил капитан. — Хотя нам он их всё равно не продаст.
— Кто? — встрепенулась пассажирка.
— Ерфим Цемн, — тяжело вздохнул собеседник. — Тот тощий мерзавец, который оскорбил меня сегодня.
— А они у него есть? — удивилась девушка.
— Говорили, что какой-то местный старейшина или вождь отдал ему десяток горцев в счёт долга. Обычаи венсов запрещают обращать в рабство соплеменников, а до чужаков им дела нет.
"Не этот ли глист подослал ко мне Сласа?" — внезапно подумала Ника.
Но тут к лестнице подошёл Орри.
— Прощайте, господин Картен. Мы всё забрали.
— Вижу, прощайте, — процедил сквозь зубы мореход. — Хотя лучше бы нам с вами вообще не встречаться.
— Так бы и случилось, послушайся вы госпожу Юлису, — как-то грустно усмехнулся гант, и посерьёзнев, добавил. — Пусть боги помогут вам добраться до дома.
— На них одних и надежда, — глухо проворчал Картен, с ненавистью глядя в спину удалявшегося варвара.
— Надо нанимать местных, — тихо, но решительно сказала Ника. — Хотя бы до Псерка. Оттуда им проще вернуться назад.
— Не говорите глупостей! — раздражённо поморщился собеседник. — Эти дикари умрут от страха, как только увидят море! Сдохнут в первый же шторм.
— Эти женщины очень даже живы, — сухо напомнила девушка. — Или вы считаете мужчин более трусливыми?
Капитан тяжело засопел. Ника лениво отмахнулась от комара и сглотнула слюну. За весь день она не съела ни крошки.
— Как это сделать, госпожа Юлиса? — наконец, проворчал мореход с явной неохотой. — Я не вижу здесь ни одного матроса!
— Ну по рекам же венсы ходят, — напомнила девушка. — Мы сами видели. Давайте для начала разузнаем здешние порядки, а потом будем решать.
— Не опоздать бы, — с тревожным вздохом пробормотал Картен и совершенно неожиданно сменил тему. — В этой дыре, наверное, даже приличного трактира нет.
Ну на этот счёт он сильно ошибался. Где бы не останавливались на отдых путешественники, хоть морские, хоть сухопутные или речные, везде находились люди, готовые обеспечить их короткий отдых всевозможными удобствами, напрямую зависящими от толщины кошелька.
Несмотря на молодость порта в Скаальи, здесь уже имелось целых четыре заведения, в которых купцы и матросы из стран цивилизованных и не очень могли вкусно покушать, выпить стоялых медов или даже заморского вина. А кое-где отведать и других удовольствий, для которых предприимчивые хозяева специально прикупили рабынь-маалок.
Получив от своих новых знакомых приглашение отужинать, Картен под вечер удалился, на всякий случай кроме раба взяв с собой ещё и матроса в качестве сопровождающего.
Пронырливый Гагнин, уже поболтавшись по порту, подбил оставшихся на судне приятелей на поход в корчму. Именно так здесь назывались трактиры и харчевни. Но, даже сгорая от желания, как можно скорее отпраздновать прибытие в Скаальи, избавление от позорного обязательства перед гантками и просто элементарно напиться, матросы понимали, что корабль нельзя оставлять без охраны.
Поскольку капитан, очевидно, позабыл назначить вахтенного, команда бросила жребий. В результате сторожить вместе с Никой остался Нут Чекез. Девушка не испытывала никакого желания знакомиться с ночной жизнью порта.
Она и без того неплохо провела время. Сварила кашу с мясом, заварила чай из каких-то листьев, что гантки набрали на последней стоянке. Прислонившись спиной к фальшборту и вытянув ноги, девушка потягивала горячий отвар, размышляя о делах своих скорбных.
Ни на склонах холмов, ни в долине между ними не теплилось ни одного огонька. Тишину там нарушал только ленивый лай собак, исправно нёсших караульную службу. За бортом тихо плескалась вода, перекликались ночные птицы. Со стороны порта изредка доносились пьяные выкрики и обрывки песен.
На носу корабля послышался завистливый вздох Нут Чекеза, стук босых пяток по палубе и раздражённое бормотание.
"Может, завтра платье надеть? — лениво думала девушка. — Всё не так буду в глаза бросаться. Да и вспомнить надо, как это делается, а то всё штаны да штаны".
Вспомнив свой любимый концертный костюм — синий с искоркой, с вырезом на спине и высоким лифом, она улыбнулась, потихоньку засыпая. Внезапно уши резанул посторонний, выбивавшийся из привычной картины звук. Словно кто-то с силой провёл грубой тканью по поперечному срезу дерева.
