Такое продолжается недолго — через пару секунд свет меркнет. А вместе с ним меркнет и потрескивание молний, шум оползня, плеск воды, свист ветра и гул огня.
— Мальчики, вы так забавно обнимаетесь, — раздался знакомый женский голос. — Ого, пришелец из другого мира, а в таком виде ты тоже ничего…
Я распахнул глаза. Мы с комиссаром были на островке Оивы. За травянистым краем всё также клубились облака, а Оива… Она слегка покачивалась в десятке метров на своих качелях, веревки которых уходили в неизмеримую высоту.
И комиссар… Я отступил. Теперь это был уже не Исаи. Нет. Передо мной стоял тот самый комиссар Мацуда, каким я запомнил его в нашу первую встречу. В полицейской форме всё такой же грозный, но… Он зажимал живот, а сквозь пальцы сочилась красная кровь.
— Оива? Неужели этому подонку удалось всё-таки вытащить меня наружу? — Мацуда хмуро взглянул на меня. — А ты кто ещё такой?
То есть как кто?
Я осмотрел себя. Черт побери, а ведь сейчас я тоже был не Изаму Такаги, а Игорь Смельцов собственной персоной. Моё прежнее сильное жилистое тело, а не грузное мешкообразное тельце Изаму. Привычные джинсы, кожаная куртка и футболка. Жесткий ершик волос, двухдневная щетина.
Эх, как же классно хотя бы на миг вернуться в собственное тело.
— А я тот, кого ты недавно называл хинином! — я улыбнулся в ответ и потянулся.
— Как? А разве…
— Мацуда, ты был плохим мальчиком. Он победил, а это значит, что тебе пора отправляться обратно, — произнесла Оива, покачивая ножкой.
— Подожди, но мы же с тобой онрё! А он ещё и гайдзин… Неужели ты поможешь не мне, а ему? — Мацуда продолжал зажимать рану на животе.
— Он — настоящий онрё. Он явился в наш мир для мести. Он должен отомстить всем, кто обижал хинина, кто его унижал и убивал. И в этом он близок мне по духу. А ты… Какой же ты онрё? Ты сам нажал на спусковой крючок, когда хотел подло выстрелить в спину белобрысого мальчишки. То, что он перехитрил тебя, говорит о многом. Мацуда, ты должен вернуться обратно. Ты проиграл. Прими это со стойкостью самурая!
Комиссар растерянно посмотрел на Оиву. Перевел взгляд на меня.
— Ты из другого мира? Так вот почему я не смог справиться с обычным хинином. Если бы я только знал…
— Незнание закона не освобождает от ответственности, — блеснул я юридическими познаниями. — Я обещал, что убью тебя, Мацуда? На этот раз я выполнил своё обещание. Сейчас тело Исаи усиленно лечат оммёдзи, а тело хинина недолго будет пустовать без нового хозяина. Дух Акиры начал снимать действие твоего лекарства. А ты… Ты в своей упертости и блеске самолюбования напрочь упустил из вида возможность ловушки. Ты думал, что поймал Будду за яйца, а оказалось, что это он привел тебя на убой. Так что прыгай за борт и жди появления своего сына. В скором времени он к тебе присоединится.
— Я… Я не хочу… У меня Сэтору… Я даже не попрощался с ним. И вообще, я… Я заберу тебя с собой! — выкрикнул Мацуда и бросился вперед с расставленными руками.
Он явно хотел увлечь меня за собой, сбросить с площадки к молчащим в ожидании людям. Вот только я этого не хотел!
Я видел, как удивленно распахнулись глаза Оивы, а в следующую секунду мой кулак на рефлексах воткнулся в перекошенную рожу комиссара:
— За Изаму!
Он отшатнулся. Ох, как всё-таки классно на время вернуться в собственное тело… Я улыбнулся и осыпал комиссара градом ударов, заставляя его двигаться к краю площадки. Нет, я бы мог перекинуть его через себя, и дело бы на этом закончилось, но у меня было ещё несколько посланий…
— За семью Такаги! За Хино-хеби! За Миоки! За Акиру! За Шакко! — и добавил уже от себя. — За Родину! За Сталина!
Комиссар замахал руками, пытаясь удержать равновесие на краю площадки. Вот в этот момент надо бы как киношный царь Леонид зарядить ему копытом с криком: «Это Спарта!» Но я попрощался с комиссаром так, как научили меня Акира и сэнсэй.
Свел воедино ладони на уровне солнечного сплетения и выпустил огненный шар с истошным воплем:
— Хуйя-а-а-ак!
— А-а-а-а-а-а!
Фаербол снес комиссара с площадки. Клубы дыма развеялись, показывая, как неторопливо падает размахивающий руками человек. Он падал в толпу людей, которые обратили головы вверх и в ожидании кривили губы. Среди них я увидел Акиру Утида, который улыбнулся мне и показал поднятый большой палец над сжатым кулаком.
Комиссар долетел до стоящих и скрылся в переплетении рук, голов, ног. Его фигура растворилась в безбрежном океане человеческих тел, а облака сомкнулись, закрывая прореху.
— Ты отомстил, пришелец из другого мира? — тихо спросила Оива.
— Не до конца, госпожа, — поклонился я в ответ. — Не до конца…
— Тогда… Тогда возвращайся. Тебя там ждут друзья. А когда придет время… Когда придет время, то ты придешь обратно ко мне. И тогда обязательно покажешь, что ты умеешь в этом теле, — подмигнула Оива и чуть облизнула губы.
— Думаю, что покажу не раз, — подмигнул я в ответ.
Женщина повела рукой и всё кругом вспыхнуло белым светом. Тем самым светом, который принес меня сюда.
— Изаму! Изаму-кун! Изаму! Ты жив? — раздался голос Кацуми. — Ответь! Ответь же! Изаму-кун!
К голосу добавилась тряска. Такая жесткая, что моя голова болталась из стороны, грозясь вот-вот оторваться.
— Да не болтай ты так, Кацуми, — ответил я негромко. — А то голова отломается и помру геройски, молодой да неженатый… Мне сейчас не тряска, а массаж нужен… Не исключено, что даже эротический… Позови какую-нибудь гейшу, дать номерок?
— Дурак! — ударил меня в грудь девичий кулачок. — Какой же ты дурак…
Я выдохнул и слабо улыбнулся.
Глава 25
Если вы завтракали-обедали-ужинали на природе, то знаете, что аппетит на свежем воздухе сильнее, чем в помещении. Мой желудок активно урчал, напевая веселую голодную песенку, пока мы с Кацуми подходили к берегу Токийского залива. Я делал вид, что так и надо. Кацуми тактично не замечала.
Мы шли по тропинкам садов Хамарекю. Тех самых садов, где я обучался оммёдо, и где меня оставил ночевать «заботливый» сэнсэй. Понятное дело, что тут уже не было тех двух утырков, которые вознамерились побить застрявшего белобрысого хинина. Всё-таки трупы надо за собой убирать…
И всё-таки воспоминания не давали спокойно пройти мимо этого места. Вот тут на меня напал тощий, а вот тут упал здоровяк. И ничего! Абсолютно ничего не напоминало прошедшую битву. Даже трава росла также, как до этого. Хотя она могла многое рассказать Кацуми о той ночи, когда она приехала на выручку. Какое же счастье, что трава не из болтливых…
— Вот тут ты учился оммёдо «Земляной меч», — показала Кацуми на берег. — Давай тут и остановимся?
— Отлично, это очень хорошее место для обеда, — улыбнулся я в ответ.
Мы устроились на траве. Теплый июньский день выгнал на прогулку мамаш с детьми, которые задорными выкриками создавали белый шум. Волны Токийского залива дополняли эту музыкальную какофонию бэк-вокалом.
— Я никогда раньше не сбегала с уроков, — призналась Кацуми, раскрывая свой рюкзак.
— Разве?
— Да. В младших, в средних и в старших классах я всегда досиживала до конца уроков и потом уходила в клуб…
— Значит, я на тебя плохо влияю, — хмыкнул я в ответ, почесав затылок.
— Да ладно. Наверное, надо попробовать в этой жизни всё. Хотя бы раз, — улыбнулась Кацуми.
— Я бы так не думал.
— Ты о чем?
— Я о наркотиках, об алкоголе, о беспорядочных половых…
— Хватит. Я поняла. Но я не о том веду речь, а о небольших грехах, о небольших оплошностях. Вот ты допустил такую, когда при всех унизил меня…
Я поджал губы. Шпилька в мой адрес прошла. Пришлось вложить максимум искренности в голос:
— Кацуми, так было нужно. Я не мог подвергать тебя опасности. Я поругался со всеми, с кем только был близок. Я не мог иначе…
