— Хватит чесать языком, идиот! Займись делом! Заметаем следы и уходим!
Натал на это согласно кивнул и уже сам поторопил копуш.
— Эй, подруга, так откуда ты набралась таких грубых поговорок? — спросил шутник, устанавливающий зажигательный сюрприз для любопытных. Нет, мы не собирались жечь склад и создавать угрозу масштабного пожара, так что огнесмеси использовали немного — ровно столько, чтобы здание смогли потушить… затоптав и залив водой все возможные следы.
— Капитан штурмовиков, с которым как-то пришлось вместе работать, любил такие прибаутки. Ну, я рассказывала о нём, такой же шутник, как ты, — отвечаю не отвлекаясь от обрабатывания пространства склада отбивающим запах составом (мало ли, вдруг сюрприз найдут и обезвредят?). — Тот, который «Мы сражаемся ради любви!» и «Один хрен, если в задницу!». С него потом южане за такие шуточки кожу содрали. Живьём.
— А-а, из усиления вашей с Наталом позапрошлой группы? Помню, помню, — покивал сокомандник. — Но я не такой, я клёвый и крутой! Мне так легко под кожу не забраться.
— Потому что ты толстокожая скотина, — буркнула переодевшаяся Акира, стукнув освободившегося от своего дела парня по плечу. — Сволочь и эгоист! — Припечатала рыжая.
И уже ко мне:
— Куроме, заканчиваем. Натал сказал, сюда идёт полиция, пора уходить.
* * *
— Господин, к вам посетитель: уважаемый Рамон, — проговорил одетый в бело-золотую ливрею лакей.
— А-а… Рамон, пусть заходит, — чуть заплетающимся языком сказал хозяин особняка. — Тащи второй бокал. И разгони любопытных. Кто будет греть уши — пристрелю, — вполне серьёзно посулил аристократ. Слуга, отлично знавший не злой, но вспыльчивый нрав хозяина, коротко кивнул и поспешил исполнить указания.
— Добрый вечер, Диего, — вежливо склонил голову вошедший в просторную светлую комнату визитёр.
— Издеваешься, дядюшка? — криво усмехнулся мужчина. — А-а… плевать. Хоть ты не носишься как безголовая курица или не срываешься на других как укушенный бабуин, — вспомнив поведение губернатора, Диего нахмурился и опрокинул в себя бокал элитного вина так, словно это была продающаяся за медяки червивка.
Старого друга можно понять: после череды пьянящих успехов раз за разом терпеть неудачи… тяжело. Немногие смогут сохранить хладнокровие. Но те слова и обвинения, которые он услышал от Фореста, и бойцы из клана Змеи, что формально его охраняли, а фактически держали под надзором… Выражение о том, что дружба создаётся годами и разрушается в один миг, всегда казалось Диего художественным преувеличением. Видимо зря.
— Падай в кресло, бери бокал, выпьем за упокой старого жука Модо, — махнули гостю рукой.
Рамон последовал предложению и уселся в указанный предмет мебели, но, в отличие от младшего по возрасту и старшего по положению хозяина дома, лишь пригубил бордовый напиток.
— Странно, что тебя пропустили, Форесту всюду мерещатся предатели, — продолжил Диего, задумчиво почесав свою короткую бородку, — к тебе ведь тоже приставили надёжную, — слово было переполнено сарказмом, — охрану.
— Я глава разведки, — улыбнулся гладковыбритый Рамон. — Пусть я занял должность с вашей помощью, но, смею надеяться, обладаю некоторой квалификацией, — вслух произнёс сухопарый мужчина, мысленно добавив, что он специально позаботился о том, чтобы люди Фореста, Модо и прочих не могли соперничать с разведкой на её поле.
— Да, Рамон, ты всегда был хитрым лисом, — нетрезво рассмеялся Диего и потянулся к бутылке. — Чего пожаловал?
— Я бы попросил вас воздержаться от новых возлияний, — разведчик придержал тянущуюся к алкоголю руку, — нам нужно обсудить важные проблемы.
— Кончай свои политесы, дядюшка. Я не в настроении для упражнений в изящной словесности.
— Понимаю. Тогда слушай: судя по собранным данным и заключениям аналитиков, наш заговор обречён, как и весь союз обречён на развал и междоусобицу. — Диего вскинулся было, но, так ничего и не сказав, махнул рукой говорить дальше и с выдохом обмяк в кресле. — В самом благоприятном случае после смещения губернатора вам, как и мне, придётся отказаться от занимаемых должностей, распределение многих привилегий и активов так же будет пересмотрено. В худшем… не выйдет даже откупиться.
— И что? Предлагаешь сбежать? Отдать земли рода чужакам? Вручить судьбы крестьян, принятых под крыло Агилар, — тем, кто выжмет из них все соки, тем, кто разрушит всё, за что лили пот и кровь поколения моих пращуров?! Превратиться в безымянных и безземельных полунищих бродяг?! Предать сотни лет истории?! Разве для этого мы с Форестом всё начинали?! Никогда!!! — бухнул по подлокотнику Диего.
На самом деле глава рода Агилар не был так уж озабочен проблемами черни. Конечно, на фоне большинства других владетелей он выглядел едва ли не образцом добродетели, но это по большей части обуславливалось трезвым расчётом. Получивший хорошее образование, дворянин прекрасно понимал: чтобы получать от земли настоящий доход, в неё нужно вкладывать, и прибыль выйдет пропорциональной вложениям. Вино, консервация и качественный сахар всегда будут стоить дороже простого сырья. Сытые и заинтересованные в результатах труда рабочие и крестьяне не только эффективнее ленивых и слабых доходяг, но и создают роду положительную репутацию, что в условиях сложной политической обстановки внутри региона — едва ли не важнее. Не зря же предприятия Агилар продолжали работать даже в самый накал волнений? Есть, чем гордиться!
И вот теперь он должен всё бросить? Вписать своё имя в хроники не как человека, приведшего род к небывалому расцвету, а как главу даже худшего, чем презираемый им безумный отец? Нет!
— Не стоит впадать в крайности. То, что господин губернатор проиграл — означает, что проиграл только он.
Хозяин дома остро и уже совсем не пьяно посмотрел на собеседника.
— Предательство?
— Диего, ты ведь прекрасно понимаешь, что на нашем уровне нельзя остаться незамаранными ангелами? Нужно правильно расставлять приоритеты, и в нынешней ситуации это необходимо делать быстро. Оттягивание означает лишь усугубление бед. Или ты забыл, кто отправил на тот свет твоего отца?
— Заткнись! — зло рявкнул Диего. — Он обезумел, из-за него умерла мама, а сестра до сих пор боится этого дома! Изабелла не виновата, она была вынуждена… Я, я как старший брат и мужчина должен был сам… разобраться с этим… человеком, после того как начали пропадать не только служанки, — тихо проговорил он и запустив в стену бокал снова начал экспрессивно ругаться. Он ненавидел отца и не любил о нём вспоминать. Его манеру вести дела, его ограниченность, его тупую садистскую жестокость. Ненавидел и презирал убийцу своей матери! Именно нежелание быть похожим на родителя сыграло одну из важнейших ролей в формировании характера отпрыска.
Рамон, на которого эта вспышка не произвела совершенно никакого впечатления, спокойно сидя в кресле, ожидал её завершения. Он и сам по себе был достаточно холодным человеком, а профессия только усилила эту черту. Даже смерть старого недруга, которого он так удачно косвенно, руками губернатора, вытащил на смертельный променад, не вызвала особо ярких эмоций — лишь чувство мстительного удовлетворения и лёгкой опаски в сторону новых партнёров.
— Именно, племянник. Я всего лишь непризнанный плод мезальянса и не имею права лезть в дела рода, но, как некоторым образом причастное лицо, могу сказать, что именно наше промедление стоило юной Изабелле душевного покоя, а леди Агате — жизни. Так и у господина Фореста были шансы на победу, но теперь, когда они исчезли, он сможет только утянуть нас с собой на дно. Боюсь, наш губернатор не проживёт и недели, а продолжить борьбу после его кончины — означает ввергнуть город и провинцию в смуту и неизбежно проиграть. То же произойдёт, если мы промедлим.
На самом деле, в иных обстоятельствах Рамон ни за что не стал бы подходить к Диего с таким предложением и тем более не стал бы давить на владетельного родственника грязными семейными тайнами — слишком высока вероятность получить не ту реакцию и надолго испортить отношения, а то и поймать пулю от взбешённого родича. Но сейчас, после скандала и подозрений со стороны губернатора (к которым глава разведки, признаться, отчасти приложил руку, усилив накал), приведённые аргументы не заставили вспыльчивого мужчину впасть в ярость, а повлияли именно тем образом, на который и было рассчитано. Чего Рамон не учёл, это того, что Диего и сам успел хорошо изучить своего родственника, а также за время совместной работы с Форестом успел получить несколько уроков в ведении интриг. Он, несмотря на алкоголь и эмоциональное состояние, понял, что его «ведут».
