10.3
Обратная дорога до дома была почти невыносимой. Безучастный взгляд лорда Грэмта напоминал мне о первых днях нашего знакомства, когда его холодность и равнодушие доводили меня до белого каления. Вот и теперь он смотрел, не видя, отвечал односложно и каменел всем телом.
Я знала. Знала, что с ним происходило. И, может быть, знала с самого начала. Видела это в его взгляде, в напряжённой позе, в готовности отгородиться от мира при малейшей угрозе быть отвергнутым. Я знала и не могла сформулировать. Но сейчас. Теперь… понимала, куда бить, чтобы ограждавшая его стена окончательно расшаталась и наконец-то рухнула. Лишь бы этот Освальд не передумал и не пошёл на попятную.
А причина передумать у него была, и веская. Возможно, после этого вечера дружба Освальда Шенье и Алана Грэмта будет перечёркнута раз и навсегда. После нашего обмана мнительный и всеми отвергнутый Алан мог не поверить в правду, услышав её. Но каменные стены его укрытия нужно было расшатать во что бы то ни стало. И сделать это надо было именно сейчас, когда они уже ослабели.
Лукреция поравнялась со мной и с притворным благодушием взяла меня под руку.
– Что ты опять ему наговорила? – процедила она сквозь зубы.
– На этот раз ничего, – ответила я шёпотом. – Говорить не пришлось. Он и сам всё увидел.
Надзирательница оскалилась.
– Вертихвостка! – прорычала она и покосилась на Освальда.
– Уж какая есть, – улыбнулась я в ответ и сбросила с предплечья её цепкую худощавую руку. – Поэтому не сильно рассчитывайте на обещанную отцом землю. Вам она не достанется в любом случае.
Лукреция гневно сверкнула глазами, и мне захотелось отойти от неё подальше. Когда надзирательница кричала или раздавала оплеухи, её гнев был понятен и предсказуем. Но когда вот так молчаливо и зло смотрела, от неё можно было ожидать мерзейшей подлости. Осуществляла она свою месть мастерски и никогда не попадалась на этом. Но мне было прекрасно известно, кто стоял за самыми неприятными событиями в моей жизни.
«Быстрее бы…» – торопила я мысленно. – «Побыстрее бы от неё избавиться».
Сегодня утром посыльный должен был забрать письмо, предназначенное папеньке. Хоть бы отец поверил мне, а не этой грымзе.
До вечера время тянулось бесконечно. Я улыбалась Освальду в гостиной, во время обеда и за ужином и старалась не смотреть на застывшее рядом с нами каменное изваяние. Всегда молчаливое. Всегда безразличное. Но если раньше его безразличие было монолитным и нерушимым, то сейчас норовило вот-вот рассыпаться и дать волю искренним, хоть и горьким чувствам.
Но горечь для лекарства – совсем не беда. Чтобы избавиться от своей напасти, лорду Грэмту придётся потерпеть и боль, и горечь. Придётся принять их и смириться с ними. И не бежать. Больше никогда не убегать от них.
Мы просидели у камина до заката. Дело близилось к осени и солнце теперь садилось рано. В начале девятого я попросила извинить меня и сообщила о своём намерении отправиться спать.
– Вы не проводите меня, Алан? – уходить без него я не собиралась.
То ли по моему решительному взгляду, то ли исходя из собственной усталости, он не отказался. Кивнул и поднялся за мной следом.
– Даже ничего мне не скажете? – спросила у него, пока мы шли по лестнице.
– А что вам хотелось бы услышать? – в его голосе звенел лёд.
– Если вы сами не знаете, тогда ничего не хотелось бы.
Мы остановились у двери моей комнаты. Алан был бледен и отстранён, и мне казалось, что даже в Эргейбе он выглядел более живым.
– Спокойной ночи, Алан, – попрощалась с ним и скрылась за дверью комнаты, но спать пока не собиралась. Как и мой жених. Даже через разделявшую нас стену я чувствовала напряжение и молчаливый укор. Безразличие Алана Грэмта было напускным.
Подождав немного, я вышла на балкон, где по каменному полу тянулась полоска света из окна соседей комнаты. Тихонько подкравшись, я заглянула в неё украдкой – на застеленной кровати никого не было. Видимо, Алан сидел на софе или за письменным столом и действительно пока не собирался ложиться. А значит, он всё-таки не будет спать, когда я выйду из комнаты и снова направлюсь вниз, в библиотеку. Где мы с Освальдом Шенье договорились встретиться.
Когда пришло время, я не стала уходить крадучись, а здорово хлопнула дверью и смело зашагала по коридору. Но у первого же поворота притаилась и прислушалась. Тишина, и вдруг едва различимый стук двери. Тихие, но быстрые шаги. Алан последовал за мной.
Дальше я шла, как хищница, заманивая жертву. Показывая ей дорогу в подготовленную для неё ловушку. Дойдя до библиотеки, я проскользнула в просторное, уставленное стеллажами помещение и прикрыла за собой тяжёлую дверь. Но не до конца. Оставила щёлку, чтобы снаружи можно было услышать наш с Освальдом разговор и при желании даже подсмотреть.
Мой сообщник уже ждал меня внутри. Он стоял, опершись о массивный дубовый стол с резными узорами, и при виде меня помрачнел. Но эта мрачность, едва проявившись на его лице, тут же была вытеснена маской радости и обожания.
– Вы пришли, – выдохнул он настолько взволнованно, что я и сама на миг поверила в его искренность.
В коридоре за дверью скрипнула половица. Лорд Грэмт остановился неподалёку и теперь мог слышать наш разговор.
