Уж не знаю, как ведьмам это удалось, но выдержавшее натиск Бергмана в несколько слоев скрученное и искривленное пространство почти моментально рассыпалось как скорлупа гнилого ореха. Ошеломляюще холодные чары начали стремительно высасывать тепло, и тут волна стужи натолкнулась на неожиданное сопротивление: висевший в чехле на поясе под фуфайкой ритуальный нож вовсе не собирался допускать кого бы то ни было в свои владения. Меня с ног до головы перетряхнула короткая судорога, и навеянное жуткими чарами оцепенение сгинуло без следа.
Выхватив из-под фуфайки нож, я крутнулся на месте и прочертил вокруг себя круг его почерневшим лезвием. Камень рукояти холодом обжег ладонь, и пальцы моментально потеряли чувствительность. Но сейчас это уже не имело никакого значения: тянувшиеся от неспешно приближавшихся валькирий жгуты заклинаний брызнули осколками чар и, словно порвавшиеся резинки, ударили по своим хозяйкам.
Не успевших ничего предпринять валькирий разметало в разные стороны, а я сорвался с места и кинулся бежать к ближайшему подъезду. Зрение сразу же пришло в порядок, мир вновь обрел краски, и стало ясно, что больше ведьм можно не опасаться: снег вокруг неподвижно распростертых тел сменил свою черноту на красно-белую мозаику. Белый фон – собственно сам снег, алые пятна – кровь попавших под магический откат Сестер Холода.
Вот только спокойно добежать до подъезда не удалось: сразу с нескольких точек начали палить из автоматов, но меня выручил мелко задрожавший «Архангел». Светлячки попавших в защитное поле пуль как-то очень уж неспешно прошли мимо и, вновь набрав скорость, срикошетили от стены дома. Рванув на себя подъездную дверь, я заскочил внутрь и бросился вверх по лестнице. Мощная пружина захлопнула дверь, и тут толстые доски навылет пробила искрившаяся призрачным светом стрела. Блеском напоминавший хрусталь наконечник почти полностью ушел в бетон, и по стене пробежала легкая дрожь. Тяжелая артиллерия подоспела?
На мое счастье подъезд оказался проходным, и, на бегу выхватывая пистолет, я метнулся к противоположной двери. Легкие разрывались от нехватки воздуха, давным-давно сломанные ребра горели огнем, голова кружилась, но сбавлять темп было никак нельзя – если не оторвусь сразу, шансов пережить схватку уже не будет. Это по-первой ведьмы так лоханулись со своими чарами – сейчас разговор будет другой. Или стрелами зачарованными нашпигуют, или тупо с безопасного расстояния из автоматов расстреляют – ресурса «Архангел» надолго не хватит. А так хоть какой-то шанс удрать остается.
Я скатился по ступенькам к выходившей на противоположную сторону дома двери, и тут она неожиданно распахнулась. Тело среагировало совершенно самостоятельно, и заскакивавший в подъезд бородатый мужик рухнул с простреленной головой. Его оставшийся на улице напарник вскинул помповое ружье и зарядом картечи в щепки разметал деревянный косяк. Передернуть дробовик он уже не успел – выскакивая из подъезда, я всадил ему в грудь пару пуль и бросился бежать к соседнему дому.
Дальше – все сплошь урывками. Перепуганные лица людей, высокий забор, падение в сугроб, школьный двор и снова – подворотни, переулки, заброшенные гаражи…
Протиснувшись в узкую щель между двумя ржавыми гаражами, я сунул пистолет в кобуру и сполз на землю. Сухой кашель буквально выворачивал легкие наизнанку, ноги наотрез отказывались разгибаться, а в обожженную ножом ладонь потихоньку начала возвращаться чувствительность. Лучше бы она так и оставалась замороженной – ощущения, будто в мясорубку пальцы сунул. Блин, так и сдохнуть недолго.
Кое-как откашлявшись, я поднялся на ноги и уткнулся лбом в холодную стену. Хреново мне, хреново. Но суетиться сейчас никак нельзя – если и дальше, как заяц угорелый, нестись буду, то либо на валькирий по собственной дурости нарвусь, либо дружинники тормознут. Лучше здесь пережду. Один фиг, все дворы проверить не смогут. А чарами своими точно не найдут – я как от магического поля закрылся, так защиту и не ослаблял уже.
Пусть суетятся, как устаканится все, так и потопаю дальше. А пока и мозгами пораскинуть можно. Не верится, что все это представление только из-за Кати устроено было. Ох, не верится. Ведьм одних сколько понагнали, наемники средь белого дня палить не постеснялись. Да и не собирался со мной никто разговаривать – сразу в оборот взяли. Что ж такое творится?
Не знаю, сколько бы я еще не решался выглянуть наружу, но тут мимо прошаркала тащившая за собой сумку на колесиках старуха. Грымза с подозрением покосилась, вот и пришлось быстренько валить из облюбованного укрытия. А то капнет о подозрительном типе околоточному, разбирайся с ним потом.
Небо как-то очень уже незаметно затянуло серыми облаками, повалил легкий снежок, и на улице сразу посмурнело. Такое впечатление – вечер глубокий, хотя еще и четырех быть не должно. Но это ничего, все равно засветло на съемную квартиру вернуться не рассчитывал. А так даже проще: меньше в глаза бросаться буду. А если еще и снег идти не перестанет, и вовсе ни одна собака не узнает.
К дому, в котором обретался двоюродный брат Дениса Селина – Кирилл, я подошел, уже несколько отдышавшись. Нет, самочувствие, конечно, будто трамваем переехали, но все же лучше, чем было. Еще б немного и точно кони двинул.
Пробежавшись глазами по окнам на последнем этаже дома, я удовлетворенно хмыкнул – на кухне Кирилла горел свет. И это просто здорово: легко где-нибудь шляться мог. Как бы еще ему весточку передать? Ведь даже во двор заходить нежелательно. Запросто какая-нибудь из заинтересованных сторон могла наблюдательный пункт организовать. Если запалюсь – примут под белые рученьки и устроят допрос с пристрастием, а то и просто без затей на тот свет отправят.
– Эй, старый, ходь сюды, – усевшись на торчавшее из снега основание сломанной скамейки, позвал я обходившего мусорные кучи старика в драном зипуне, протертых ватных штанах и облезшей заячьей ушанке.
– Чего еще?! – агрессивно замахал палкой дед, расценивший это приглашение, как покушение на свою охотничью территорию.
– Заработать хочешь? – нашарил я пару пятисоток и показал купюры старику. – Сгоняй вон до того дома, скажи одному кренделю, что ружье он хреново починил и руки ему за такую работу надо вырвать, потому как растут они у него оттуда, откуда у порядочного человека ноги растут. Пусть идет и переделывает.
– Так он мне накостыляет, поди, – насторожился дед.
– А ты халявы хотел?
– Давай сюда, – протянул руку старик.
– Обожди, – остановил его я. – Пятихатку сразу даю, остальное, как весточку передашь и вернешься.
– Сам-то чего не сходишь? – спрятал свернутую на несколько раз банкноту куда-то за пазуху дедок.
