Тут-то и появляется Дозор. Он организовывает инфернов и не допускает, чтобы они причинили слишком много вреда. Типа как мама приносит тебе аспирин, холодный компресс и куриный бульон — но с формой ниндзя.
Однажды рано утром, спустя неделю после того, как мы оказались здесь, нам, в конце концов, позволили встретиться с остальными.
Мос лежал на больничной койке и выглядел хуже, чем я ожидала. Руки и ноги связаны, иглы капельниц воткнуты в вены обеих рук, по ним в кровеносную систему поступает желтоватая жидкость. Бледную голую грудь облепили электронные датчики. Из горла торчит пластиковый шунт — чтобы иметь возможность вводить, что требуется, не вскрывая вен. Глаза Моса окружали похожие на синяки тени, кожа плотно обтягивала скулы. В палате было темно и пахло чем-то отдаленно похожим на чеснок и дезинфицирующие средства.
Минерва молча сидела рядом. При виде ее на меня нахлынула волна гнева: она сделала это с ним, инфицировала его своим поцелуем.
Кэл сказал, что отчасти ею управлял паразит. Всегда стремясь распространяться, он делает своего носителя сексуально озабоченным, прожорливым, иррациональным. Но я все равно была в бешенстве. Паразит там или нет, никогда, никогда нельзя заводить роман с парнем из своей группы.
Тем более дважды подряд.
— Эй! — сказала я.
Нас предупредили не произносить его имени, из-за этого проклятия. Он только-только оправился в достаточной степени, чтобы выносить вид наших лиц.
— Привет, парень, — сказал Захлер. — Как дела, Минерва?
Минерва ткнула пальцем себе в рот и сделала жест, будто поворачивает ключ. Мои уста запечатаны.
Конечно… Мос ведь влюблен в Мин. Ее знойный, прекрасный голос обожжет его уши. Я заметила, что он смотрел на Захлера, Алану Рей и меня, но избегал взглядом Мин.
Я и сама не могла смотреть на нее.
— Привет, — хрипло ответил Мос.
— Дерьмово выглядишь! — сказал Захлер.
— И чувствую себя дерьмово.
— По крайней мере, ты ничего больше не ломаешь, — сказала Алана Рей.
Она попыталась улыбнуться, но вместо этого лишь дернула головой. Со времени выступления она беспрестанно подергивалась.
Мос вздрогнул — видимо, вспомнил, что сотворил со «Стратом». Наверно, гитару он любил больше, чем Минерву, внезапно осознала я. Минерву он не разбил вдребезги.
— Но все же клевое получилось выступление, — сказал Мос.
Я кивнула.
— Да, фотличное. А ведь всего одну песню исполнили, между прочим.
— Толпа думала, что мы жутко глупые. — Захлер вздохнул. — Хотя… этот гигантский червь… скверная штука.
— Да. Эта часть дрянная, — ответил Мос.
Последовала пауза. Дозор не обсуждал с нами тот вечер, и с тех пор появились гораздо более важные новости, о которых стоило говорить, но все мы не сомневались, что тогда погибли люди. Конечно, и зверь, которого мы вызвали, тоже — одним подземным монстром стало меньше.
Вот почему Ночной Дозор так интересовался нами. Зная, что исторически черви и инферны всегда появляются вместе, они подходили ко всему происходящему с позиций современной науки. По словам Кэла, еще ничего не началось, а они уже знали, что приближается апокалипсис. У них имелись лекарства и другие средства для превращения маньяков в солдат, способных сражаться с врагом. У них были крутые мечи, которыми они убивали червей.
Однако было кое-что, доступное только нам.
Мы могли своими песнями вызывать червей, заставить выбраться из тайных убежищ и подняться на поверхность, где убивать их гораздо легче…
Мы еще немного поговорили, и Мин передала мне записку. Почерк у нее все еще был ужасный, но я смогла разобрать его. Более или менее.
— Ну, Мос, нам придется уехать на некоторое время, — сказала я, — Всего на день или два. Мы вернемся еще до того, как ты встанешь с постели.
— Куда? — прохрипел он.
Я машинально складывала записку, делая ее все меньше и меньше.
— В Манхэттен.
— Шутишь? — спросил Захлер. — Туда возвращаться опасно! И я обещал маме, что отсюда ни ногой!
Я кивнула. Местные телефоны еще работали, поэтому мы знали, что моя мама в безопасности в Хэмптоне, вместе с Элвисом, а родители Захлера в лагере национальной безопасности в Коннектикуте. Родных Минервы забрал Ночной Дозор, считающий своим долгом проверить, не являются ли они носителями ее странного штамма этой болезни, делающего ее способной вызывать монстров. Однако родители Моса, как и большинство жителей Нью-Йорка, сидели у себя дома и рассказывали, что на улицах творится черт знает что.
— Мне очень жаль, Захлер, но кое-кто в Ночном Дозоре хочет встретиться с нами.
— А не может этот кое-кто приехать в Джерси? — спросил он.
Я смяла записку.
— По-видимому, нет.
— Плевать! — воскликнул Захлер. — Нью-Йорк — город маньяков! Они же не могут заставить нас ехать туда?
— Перл, — заговорила Алана Рей, — ты знаешь, о чем они хотят поговорить с нами?
— Только о том, что, не исключено, мы можем помочь. То, что произошло тем вечером… Возможно, мы способны спасать людей. — Я говорила, обращаясь ко всем сразу и сдвинув очки на переносицу, словно мы были на репетиции, и я хотела, чтобы они перестали настраивать инструменты или играть рифф и слушали меня. — Эти парни из Ночного Дозора — единственные люди на свете, кто понимает, что происходит. Когда во время нашего выступления эта тварь вылезла наружу, только они помешали ей убить всех, помните? От нас не убудет выслушать их.
— Я не против того, чтобы выслушать…
— Извини, Захлер, что прерываю тебя. — Алана Рей дважды хлопнула себя по лбу и содрогнулась всем телом. — Но я согласна с Перл. Мы вызвали это создание на поверхность, значит, на нас лежит ответственность.
— Мы понятия не имели, что это произойдет! — воскликнул Захлер.
— Знали или не знали… — Алана Рей перевела взгляд на пол, будто увидев там что-то. — Это неэтично — отказываться помочь, если это в наших силах.
Я посмотрела на остальных. Минерва молча кивнула, пытаясь поймать мой взгляд. Мос поднял вверх большой палец, и Захлер испустил вздох поражения.
ЗАХЛЕРВ конце туннеля Холланд со стороны Джерси находился контрольно-пропускной пункт. Там кишмя кишели нью-йоркские копы, гвардейцы и парни в хаки, вооруженные пулеметами. У меня сложилось впечатление, что они вряд ли пропустят кого-нибудь.
Ну все, конец поездке, решил я. Что до меня — прекрасно. Но потом Ласи опустила окно, помахала своим значком и заявила:
