Вдалеке показались высокие каменные стены — Ванханен молчаливо взирал на всех путешественников.
— Кажется, мы у цели, — произнёс южанин, — осталось совсем чуть-чуть.
Стены казались хмурыми и угрюмыми, будто за ними жили не приветливые добрые люди, а страшные великаны, готовые в любой миг накинуться и разорвать неосторожных гостей.
Вульсе сидел передо мной и с интересом вертел головой, разглядывая неизвестную ему местность.
— Новый дом, мой господин? — тоненько спросил ниссе.
Я только вздохнул. Дом? Новый? Вряд ли.
— Скорее старый, Вульсе.
Ниссе быстро обернулся и внимательно посмотрел на меня. От взгляда теневых глаз стало немного не по себе — появилось ощущение, будто я лишаю его чего-то необходимого. Хотя, так оно и было. Каждому ниссе нужен дом. А что я могу ему дать?
— Сейчас рано что-то загадывать, посмотрим, как будет дальше.
Вульсе кивнул:
— Верно, мой господин. Будущее — зыбко, как отражение на воде, и беда тому, кто принимает его за истину.
Я покачал головой, чуть усмехнувшись. Маленький ниссе, а говорит мудрые вещи.
Шайрах не вмешивался в беседу, но при этом постоянно смотрел по сторонам, будто чего-то ждал.
— Рад вернуться на родину, Оларс? — наконец спросил он.
Ответить оказалось не так просто. Всё, что раньше вспоминалось с трепетом, таким, что сладко сжималось сердце в груди, теперь было серым и безрадостным. Не покидало ощущение, что я вдруг очутился в гостеприимном, но… чужом краю. Кроме пустоты ничего не было. И окутывал страх. Хоть тело и продолжало жить, душа медленно умирала. Разве может быть что-то страшнее этого?
Я пожал плечами, говорить не хотелось. Шайрах усмехнулся:
— А вот я уже истосковался. Дядюшка Яшрах обещал, что моё путешествие на север будет недолгим, но что-то оно затянулось.
— Яшрах умеет убеждать, — заметил я. — И доставлять хлопоты своим родственникам.
Ответом был довольный смех:
— Знаешь, я не жалуюсь. Как по мне — родственники и хлопоты — вещи неразделимые. Но уж лучше большая дружная семья, не дающая сидеть на месте, чем одиночество.
Внутри кольнуло. Захотелось дать хорошую оплеуху, чтобы думал, о чем говорит.
— Язык южан порой слаще мёда, а порой жалит больнее змеи, Шайрах, — медленно произнёс я, глядя на него в упор.
Он тут же замолчал, поняв, что ляпнул лишнее. Отвёл глаза в сторону, чтобы скрыть смущение.
— Прости, Оларс, я не хотел тебя обидеть. Извини. Слова иногда летят перед мыслями.
— Смотри, чтобы не перед делами.
Нет, плохого сказать о Шайрахе я не мог. К тому же племянник моего учителя. Тут, хочешь или нет, а заставят соответствовать.
С неба начал падать противный мелкий снег. Дорога резко вильнула в сторону.
— В Ванханен лучше заехать с окраин, — отстраненно сказал Шайрах. — Ни к чему нам лишнее внимание.
— Вдоль берега? — я нахмурился.
Шайрах кивнул:
— Нечего привлекать ненужные взгляды.
— Я могу накрыть его плащом.
Южанин бросил короткий взгляд на мигом сжавшегося Вульсе.
— Дело не в этом. Домовёнка можно спрятать быстро — никто и не догадается, но вот ты…
Я недоумённо посмотрел на него:
— А что я?
Шайрах нахмурился, даже прикусил нижнюю губу, словно подбирая слова. Только вот подобрать ничего удачного не получалось.
— Оларс.
Вроде только произнёс имя, но мне почему-то стало не по себе: то ли ветер задул сильнее, то ли мороз ударил крепче.
— Чем дальше мы отъезжаем от Къёргарских гор, тем меньше ты похож на живого человека.
* * *
Море — серое и неприветливое — накатывало на берег и тут же уходило назад, забирая мелкую гальку. Берега здесь все такие — сплошные камни. Есть, конечно, и песок, но это на востоке, там, где Ванханен встречается с Гардаррой.
Холод, соль, ветер. Подбитый мехом плащ не спасал, хотелось укутаться теплее и бежать со всех ног. Но негоже, возвратившись домой после долгой дороги, не почтить богов.
Нога соскользнула с покатого камня, я с трудом удержал равновесие. Нет, не богов, а бога. Одного — защитника и хранителя этого края — Гунфридра.
Вдалеке, угрюмо возвышаясь на скале, стоял деревянный храм. Хорошо, что жрецы сюда не ходят, не мешают простым людям изливать душу.
Стиснув зубы, я продолжал идти к храму. Дорогу занесло снегом, подниматься будет нелегко, но идти назад не стану.
Шайрах, забрав коней и Вульсе, отправился в город, перед этим детально рассказав, как добраться к дому Йортрен — уважаемой госпожи и колдуньи. Той, кто больше всех жаждет меня видеть.
На моё решение побыть в храме Гунфридра, Шайрах только пожал плечами, но не спорил. У них свои боги, у нас — свои.
Тропка круто поднималась вверх, но я слишком хорошо её знал, чтобы оступиться. Мальчишкой наведывался сюда каждую неделю. Очень уж уважал отец Морского Владыку. Да и бабка относилась к Гунфридру с особым почтением.
Старый деревянный храм не изменился. Может, правду говорят, что дерево это вечно, и позаботился Владыка о месте, куда приходят к нему люди?
Я вздохнул и остановился. Ещё несколько шагов — и назад дороги не будет. Может, я не прав, да только помощи просить больше не у кого.
Набравшись смелости, подошёл к двери и толкнул её вперёд. Послышался тихий скрип, изнутри пахнуло хвоей и немного — морской солью. В горле стал ком, а к глазам вдруг подступили слёзы. Детство, счастливая семья. Живая. Зажмурившись и помотав головой, я быстро ступил в храм, проклиная себя за слабость.
Здесь всё было так же, как и десять лет назад. Жертвенный огонь окружали плоские камни, запах трав дурманил и кружил голову, а на стене висело изображение морского бога. Только ничего не разобрать на нём: чудовище из пучин или человек, опутанный водорослями.
Некоторое время я стоял, не зная с чего начать. Как-то самому никогда не приходилось обращаться к Морскому владыке — то бабка, то отец. А тут и просьбы были не шуткой.
Глубокий вдох, успокоить бешено колотящееся сердце, подойти к алтарю с плоскими камнями и опуститься на колени.
— Гунфридр, Владыка бескрайнего моря, хозяин пучины, приди на мой зов, не оставь без совета. Не обращался я к тебе раньше, но больше надеяться не на кого. Прошу твоей помощи в предстоящем деле. Прошу защиты родного края от призрачных орд Хозяина Штормов. Прошу, чтобы море оказалось благосклонным. Прошу твоего благословения, великий.
И хоть я говорил простые слова, казалось, что мерно произношу заклятье, вызывающее мёртвых с той стороны Мрака. Голос был чужим, странным, нечеловеческим. Будто, и утекающая водой сквозь пальцы жизнь, меняла и его.
