Выбравшись наружу, Ру тихо спросил:
— В чем дело?
— Миранда. Она только что въехала в лагерь с эскадроном королевских копейщиков.
***
— Ты уверен? — спросил Ру.
— Нет — потому и хочу поглядеть поближе. Присев на корточки, Эрик начал красться вдоль стены. Ру — за ним. Часовые охраняли не столько заключенных, сколько лагерь, и поэтому почти не смотрели на двор. Юноши прокрались к офицерскому бараку, стараясь не попасться на глаза копейщикам, которые, не спешиваясь, развернули лошадей и направились в сторону ворот. Впрочем, покидать лагерь они не собирались — просто отъехали подальше. В голове у Эрика забрезжили смутные подозрения, но он не стал делиться ими с Ру.
Выбрав момент, они метнулись за угол барака и подползли под окно, из которого слышались тихие голоса. Эрик жестом велел Ру не шуметь и пополз к другому окну. Там, хотя и с трудом, можно было разобрать обрывки разговора.
— ..Должна уехать до того, как лагерь проснется. Здесь каждый, по крайней мере однажды, видел меня. Не нужно, чтобы меня узнали. Слишком много вопросов.
— Согласен. Но просто так ты бы сюда не приехала. В чем дело? — ответил мужской голос, принадлежащий, как показалось Эрику, Кэлису.
— Никлас получил предупреждение от Оракула. Этим летом будет зачат новый.
Кэлис с минуту помолчал, а потом сказал:
— Миранда, я знаю о Камне Жизни ровно столько же, сколько любой смертный, кроме тех, кто видел его в Сетаноне. Не уверен, что могу понять важность того, что ты мне сказала.
Миранда рассмеялась, и смех ее прозвучал невесело.
— Видишь ли, именно сейчас, когда мы пускаемся в этот опасный поход, у Аальского Оракула начинается брачный период, цикл перехода от смерти к рождению. Он займет почти пять лет, и кроме того, ее дочь должна будет вырасти. Иными словами, как раз тогда, когда Камень Жизни в опасности. Оракул собирается лишить нас своей защиты и своих советов на двадцать пять лет — необходимый срок, в течение которого ее дочь достигнет зрелости.
— О Древних Аальцах я знаю исключительно по легендам, — сказал Кэлис. — Но, судя по всему, ее желание продолжить себя явилось и для тебя сюрпризом?
Миранда пробормотала что-то себе под нос, потом заговорила отчетливее:
— ..Невозможность увидеть собственное будущее, думаю я. Перерождение, которое ограничивает возможности Оракула на двадцатипятилетний срок раз в тысячу лет, для него не более чем незначительное неудобство, но для нас это случилось чертовски не вовремя.
— Хочет ли Никлас отменить наши планы?
— Не знаю. Я не могу читать его, как читала его отца. Во многом он очень похож на него, но в других отношениях сильно от него отличается. Мы встречались всего два раза, и я нисколько не сомневаюсь, что он не стал бы мне доверять, если бы вы с Джеймсом не поручились за меня, — сказала Миранда.
— Ты убедила нас в своей искренности, хотя по-прежнему упорно не желаешь ничего говорить о себе. — Кэлис немного помолчал. — И какие же из всего этого выводы?
— Выводы? Такие, что мы выйдем в поход раньше, чем предполагали. А это значит, что тебе придется уже сегодня начать сворачивать лагерь, а корабли должны быть готовы к отплытию на следующей неделе.
Кэлис задумался, а потом сказал:
— Шестеро моих людей еще не обучены, и вообще мы набрали чуть больше половины того количества, которое намечали. Я не могу полагаться на наемников. Из-за того, что я в прошлый раз допустил эту ошибку, погибло слишком много хороших людей. Я… — Он перебил сам себя:
— Впрочем, ты и так знаешь все мои доводы. Мы с Бобби приводили их Аруте три года назад. И все же мне нужны еще девять дней, чтобы оценить последнюю шестерку. Я готов повесить их собственноручно, нежели допустить, чтобы они стали слабым звеном в выковываемой нами цепи, но по крайней мере я должен дать им немного времени, чтобы они могли проявить себя. Голос Миранды стал громче:
— Кэлис, я сама отбирала тех, о ком ты говоришь, и думаю, что не выдержать могут только двое из них, Гудвин и де Савона. Остальные сделают то, что нам нужно.
— Могут не выдержать, — повторил Кэлис. — В том-то и дело. Ты думаешь. Если бы я знал наверняка, что они сломаются, я бы избавился от них еще до вечера. Если бы знал, что они выдержат, пустился бы в путь завтра. Но если мы ошибемся, если один из них сломается в неподходящее время…
— Ни в чем нельзя быть уверенным.
— Боюсь, что сотрудничество с Оракулом выработало у нас привычку к иллюзии определенности. Если мы, как раньше, начнем полагать, что до тех пор, пока что-то в действительности не произошло, случиться может все, что угодно, тогда, возможно, вернемся оттуда живыми, — с сухим смешком сказал Кэлис.
— Я уезжаю. Если ты настаиваешь на том, чтобы задержаться здесь еще на девять дней, так и быть, но Никлас требует, чтобы мы отправились как можно скорее. Удалось захватить двух лазутчиков, и выяснилось, что змеям известно о наших планах.
— Они мертвы?
— Теперь — да. Но перед этим Гамина их прочитала. Она нашла мало из того, чего бы мы уже не знали, но ясно, что змеи нащупывают это место. Последний год ты хорошо заметал следы, но теперь им известно, что в окрестностях Крондора что-то происходит. И следующая группа шпионов уже не станет крутиться возле дворца, нет, они будут рыскать в этих лесах в поисках этого лагеря. А как только они его обнаружат…
— Мы принимаем все меры.
— Мясник, который отгружает вам мясо, сболтнет что-то в трактире. Кто-нибудь во дворце оставит на виду список заключенных. Конечно, это не день и не два, но не пройдет и года, как змеи будут знать не только о том, что ты возвращаешься, но и имена всех твоих людей.
Кэлис помолчал, затем сказал что-то, чего Эрик не разобрал. Потом раздался звук открывающейся двери, и Эрик с Ру поспешили убраться. Тем же путем они вернулись в палатку и растолкали Бигго.
— Тихо. Разбуди остальных.
Когда все проснулись, Эрик спросил:
— Не встречались ли вы с женщиной по имени Миранда незадолго до того, как вас схватили?
Четверо заключенных переглянулись, и первым заговорил ШоПи:
— Темноволосая, с ярко-зелеными глазами? — Эрик кивнул. — Я встретил ее в пригороде Шаматы, и она заговорила со мной. В ней было что-то, и я это сразу заметил. Она обладала силой.
— О чем вы с ней говорили?
Шо Пи пожал плечами:
— О пустяках. Мне она показалась привлекательной, и я был польщен тем, что она обратила на меня внимание. Только ее больше интересовали абстрактные вопросы, чем плотские удовольствия. И еще, помню, я удивился, почему у меня возникло ощущение, что она не такая, какой кажется.
— В разговоре вы не касались ничего такого, что могло привести тебя в тюрьму?
