– Никогда! – Ольтен взвился с места. – Дана, как ты можешь?! Ты же знаешь, это ложь – от первого до последнего слова!
– Дай им договорить, – рыкнул Конан.
– Зрелищем гибели наследников Его величества короля Нимеда Первого, – невозмутимо продолжила чтение Эрде-младшая, словно ее и не перебивали. – Кроме того, здесь сказано, что с начала прошлой луны Ольтен Эльсдорф находился под влиянием особы, владеющей тайнами колдовства. Сия особа злонамеренно использовала праведное негодование принца в своих интересах, убедив его, что Тараск Эльсдорф является узурпатором… Это обо мне, – с легкой улыбкой пояснила Дана. – Таким образом, его светлость Ольтен полностью осознал свою неправоту и надуманность своих обвинений. Он отказывается впредь предъявлять какие-либо права на престол Немедии, без принуждения уступая их старшему сородичу, Тараску Эльсдорфу, принцу крови и племяннику покойного Нимеда Эльсдорфа, и покидает страну, дабы никто впредь не мог использовать его имя в своих неблаговидных замыслах.
– Госпожа Эрде-младшая проявила редкое для ее юных лет здравомыслие, – заметил Кофиец. – К чему враждовать, когда необходимо исправлять последствия ее неосторожных поступков? Чернь получила свою кость – виновников Рокода. Этого вполне достаточно. Герцогиня Эрде искупит свою вину, став верной сторонницей короны.
– Ваши требования на этом исчерпаны? – настороженно осведомился Просперо. Пуантенский Леопард входил в знакомые ему угодья казуистических ловушек, недомолвок и словесных капканов.
– Не совсем, – любезно откликнулся Тараск. – Дальнейшее – не требование, но призыв к проявлению доброй воли. Трон Дракона и хранимая им страна с радостью приветствовали бы в Бельверусе послов дружественной Аквилонии, по нелепой случайности отсутствовавших на недавних торжествах по случаю вступления на престол нового короля. Также было бы неплохо, если Его величество Конан Канах в какой-либо форме удостоверит истинность признаний Ольтена Эльсдорфа. Полагаю, слово Льва Аквилонии не вызовет сомнений ни у кого, начиная от уважаемой всеми нами королевы Чабелы до управителей какой-нибудь захудалой Заморы.
– Допустим… только допустим, что мы принимаем ваши условия, – медленно, взвешивая каждое слово, заговорил Пуантенец. – Тут много говорилось о взаимной выгоде, но я пока не вижу, что подобное соглашение сулит Аквилонии?
– Прекращение нелепой розни, спокойствие на границах и восстановление нарушенных торговых путей, – с готовностью перечислил Тараск. – Ольтен Эльсдорф и его единомышленники отныне могут больше не тревожиться за свои жизни, устраивая их по собственному разумению там, где им угодно – в Аквилонии, в Зингаре или Пиктских Пущах. Если угодно, заключим соглашение о ежегодных выплатах из казны в пользу его высочества. Госпоже Эрде возвращается достояние ее семьи, приговор королевского суда о конфискации владений Эрде будет отменен…
– Она тоже покинет Немедию? – вырвалось у меня.
– Долиана Эрде останется, – отрезал Тараск. Дана чуть смягчила его ответ, рассеянно улыбнувшись и добавив:
– Поверьте, у меня есть веские причины…
Однако мелькнуло в ее обманчиво-спокойном взгляде нечто, заставившее меня насторожиться. Дженна с ее варварским чутьем права – от переговоров дурно пахнет. Это представление, разыгранное специально для нас. Оно насквозь фальшиво, и все же я не могу ни в чем упрекнуть Тараска. Ему позарез нужны хорошие отношения с нами и нашими союзниками вроде Зингары, Аргоса или Офира. Этим документом, особенно если его заверит Конан, Тараск Эльсдорф надолго заткнет рот приспешникам старой династии Нимеда. Не подкопаться. Нигде не подкопаться. Должно быть, Просперо пришел к схожим выводам, ибо оглянулся на Конана и еле заметно пожал плечами.
Похоже, на сей раз мы проигрываем… Не видать Ольтену трона своих предков. Отказаться подписывать – втянуть Аквилонию и ее соседей в затяжной конфликт, при котором, как обычно, пострадают невиновные, а относительно мирное бытие Заката снова превратится в кровавую круговерть. Боги, с времен Офирской войны минуло всего два года! Неужели опять все сначала?
– Едва не забыл, – нарушил молчание Тараск. – Понимаю, вам требуется время для размышлений, но я непременно должен вам кое-что показать. Вернее, кое-кого. Подойдите сюда, Ваше величество. Вашим спутникам это зрелище тоже покажется небезынтересным и наверняка поможет принять верное решение.
Мы столпились у выхода из шатра. Что еще оставалось делать? Меня крайне беспокоило состояние Ольтена, от ярости близившегося к полнейшему отчаянию. Он прекрасно понимал, что его слова и желания почти ничего не значат. Он – никто, изгнанник, из милости принятый королем Аквилонии. Личные привязанности правителей всегда вынуждены отступать перед соображениями политики. Горько признавать, но это так.
Занавеси шатра отодвинулись. Мы увидели несших караул гвардейцев Немедии и остановившийся шагах в двадцати от шатра фургон, запряженный парой тяжеловозов. Чуть дальше, под деревьями, стояли Райан, Дженна, Меланталь и Ньоро, с возрастающим удивлением созерцая разыгрываемую перед ними сцену.
Фургон охраняли десяток человек, носивших на плащах уже попадавшийся мне на глаза неприметный герб с изображением летучей мыши. Великолепная, натасканная покойным Мораддином Эрде гвардия Вертрауэна, теперь доставшаяся Тараску…
Двое или трое охранников возились с откидывающимся задником повозки. Затем они приставили короткую лестницу, залезли внутрь и очень аккуратно вывели наружу какого-то человека. Даже не вывели, скорее, вынесли, ибо ноги и руки незнакомца были опутаны еле слышно позванивающими цепями. Пленника поставили возле борта фургона, сняли с его головы черный мешок и развернули лицом к нам.
– Его отыскала Долиана, – в мое оцепеневшее сознание пробился чуть ироничный голос Тараска. – Знаете, где? В Кезанкийских горах, в тамошнем подгорном королевстве двергов. Он решил навсегда покинуть мир людей, однако у его дочери имелись иные планы. Не нужно спрашивать, знаете ли вы этого человека? Да-да, хитроумный Мораддин Эрде воскрес из мертвых. Увы, он больше не всесильный глава жуткого Пятого Департамента, а всего лишь изловленный злодей короны. Оно слово короля Аквилонии – и герцог Эрде останется в людской памяти именно таким: пронырливым и честолюбивым интриганом, казненным за измену Трону Дракона, которому он якобы верно служил. Или же он навсегда пребудет мертвым, ушедшим, как подобает человеку его характера, павшим, защищая свой дом и семью от взбунтовавшейся черни.
Мораддин поднял голову, равнодушно взглянув на нас. Я услышал короткий, сдавленный выдох, как от нанесенного под дых сильнейшего удара. Можно не гадать, кому он принадлежал – Конану. Вот и встретились старые друзья.
