А когда разногласия между зверями приобрели характер войны, был, наконец, назначен срок, и решено было, что Заяц и Черепаха должны пробежать пятьсот ярдов, дабы все увидели, кто прав.
«Какая вопиющая чушь!» — сказал Заяц, и у его сторонников не осталось надежды на то, что он побежит.
«Это соревнование — большая честь для меня, — сказала Черепаха. — Я не буду увиливать от него».
О, как воодушевились ее сторонники!
Ко дню состязания страсти накалились; гусь налетел на лису и едва не заклевал ее. Обе стороны громко претендовали на победу вплоть до самого момента старта.
«Я абсолютно уверена в успехе», — заявила Черепаха. Однако Заяц не произнес ни слова, казалось, он скучает и злится. Некоторые из его сторонников, заметив это, перешли в стан соперников, громко скандирующих в поддержку Черепахи. Но многие остались болеть за Зайца.
«Мы не должны разочаровываться в нем, — говорили они. — Зверь с такими длинными ушами обязательно победит».
«Беги что есть сил», — напутствовали болельщики Черепаху.
И это «беги что есть сил» превратилось в ключевую фразу, передаваемую из уст в уста. «Сильный панцирь и сильная воля к жизни. Вот что нужно родине. Беги что есть сил», — повторяли они. И эти слова не просто произносили, а выкрикивали от всего сердца многие и многие.
Но вот все стихло, и внезапно воцарилась тишина.
Заяц рванулся и ушел на сто ярдов вперед, а потом оглянулся, чтобы посмотреть, где его соперник.
«Это какой-то абсурд, — сказал он, — бежать наперегонки с Черепахой».
Он сел и почесался.
«Беги что есть сил! Беги что есть сил!» — закричали одни.
«Пусть отдохнет», — закричали другие.
И «пусть отдохнет» тоже стало ключевой фразой.
И через некоторое время соперник дополз до того места, где остановился Заяц.
«А, вот и проклятая Черепаха», — сказал Заяц, вскочил и помчался изо всех сил, не позволяя Черепахе обогнать себя.
«Эти уши победят, — сказали его друзья. — Эти уши победят; и водрузят на непоколебимом пьедестале знамя истины, которую мы предсказывали».
А некоторые из них, обратившись к сторонникам Черепахи, сказали: «А что же ваш зверь?»
«Беги что есть сил, — они ответили. — Беги что есть сил».
Заяц пробежал еще около трехсот ярдов, фактически почти до самого финиша, как вдруг его поразила мысль о том, каким дураком он выглядит, соревнуясь с Черепахой, которая осталась далеко позади, и он снова сел и почесался.
«Беги что есть сил. Беги что есть сил», — кричала толпа, и еще они кричали: «Пусть отдохнет».
«Какой в этом прок?» — спросил Заяц, и на этот раз он застрял надолго. Говорят, он даже заснул.
В течение часа или двух все бесновались, а потом Черепаха победила.
«Беги что есть сил. Беги что есть сил», — кричали болельщики. «Сильный панцирь и сильная воля к жизни: вот что помогло». И потом Черепаху спросили, что знаменует собой ее достижение, и она обратилась за помощью к Морской Черепахе. И Морская Черепаха сказала: «Это славная победа во имя сил стремительности». И Черепаха повторила эту фразу своим друзьям. И все звери долгие годы повторяли эти слова. И даже в наши дни лозунг «Славная победа во имя сил стремительности» прибит на дверях улитки.
А причина того, что этот поединок не стал широко известен, заключается в том, что очень мало кто из его очевидцев выжил после большого лесного пожара, разгоревшегося вскоре после соревнования. Он охватил лесную чащу в ночи, когда поднялся великий ветер. Заяц и Черепаха с горсткой зверей наблюдали пожар издалека, с высокого пустынного холма на краю леса, и спешно созвали совет, чтобы решить, кому быть гонцом и предупредить о пожаре зверей в лесу.
И послали они Черепаху.
Истинно бессмертные
Перевод Е. Джагиновой
Я слыхал, как рассказывали, что очень далеко отсюда, на той стороне пустыни Катай, в стране, навсегда отданной Зиме, хранятся все те годы, что уже умерли. И есть там долина, что заточила их и прячет, по слухам, ото всего остального мира, но не от взгляда луны и не от тех, кто предается мечтаниям в ее лучах.
И я сказал: я пойду отсюда дорогами снов, и я приду в эту долину, и войду в нее и буду скорбеть по тем прекрасным годам, что уже умерли. И я сказал: я возьму венок, венок скорби, и положу его к их ногам в знак сожаления об их судьбе.
И когда я искал среди цветов нужные для венка моей скорби, лилия показалась мне слишком большой, а лавр — слишком торжественным, и не нашел я ничего такого хрупкого и изящного, чтобы преподнести в дар годам, что уже умерли. И сплел я скромный венок из маргариток, такой, как видел я, плели в один из тех годов, что уже умерли.
«Этот венок, — сказал я, — едва ли менее непрочен или хрупок, чем один из тех нежных забытых годов». И когда я пришел тропами тайны в те романтические края, где долина, по слухам, подходит к громадной луне, я искал среди травы эти бедные, мимолетные годы, для которых я принес свою скорбь и свой венок. И, не найдя ничего в траве, я сказал: «Время рассеяло их, и вымело прочь, и не оставило даже призрачных останков».
Но обратив свой взор к сияющей луне, я вдруг увидел колоссов, сидящих рядом с луной, возвышающихся, затмевающих собой звезды и наполняющих ночь чернотой; и у ног этих идолов я увидел молящихся и приносящих почести королей, и все дни, что есть, и все времена, и все города, и все народы и всех их богов. Ни дым благовоний, ни гарь от сжигаемых жертвоприношений не достигали голов колоссов, они сидели там, неизмеримые, несвергаемые, нестираемые.
Я спросил: «Кто это?»
И услышал ответ: «Единственные Бессмертные».
И я сказал печально: «Я пришел не для того, чтобы увидеть грозных богов, я пришел, чтобы пролить слезы и возложить цветы к ногам тех недолгих лет, что умерли и никогда более не вернутся».
Ответом мне было: «Это И ЕСТЬ те годы, что уже умерли, Единственные Бессмертные; все годы, которые будут, — это ИХ дети — они сотворили их улыбки и смех; Они короновали всех земных королей, Они создали всех богов; всем событиям суждено стечь с их стоп, как рекам, миры — всего лишь пролетающие камушки, которые они уже бросили, а само Время и все столетия за ним стоят здесь на коленях, склонившись в знак повиновения у их всемогущих стоп».
И когда я услышал это, я пошел прочь, и унес свой венок, и вернулся в свою землю успокоенный.
Нравоучительная история
Перевод Е. Джагиновой
Жил-был однажды честный пуританин, который полагал, что танцевать неприлично. И он в поте лица защищал свои принципы и трудился усердно. И благоволили к нему все, кто ненавидел танцы; а те, кто любил танцевать, тоже его уважали; эти рассуждали так: «Он хороший, честный человек и действует сообразно своему разумению».
