Бройдо вздрогнул и вгляделся в укрытые сумерками верхние этажи леса. Оттуда сверкали светлячки глаз, кожистокрылые змеи мелькали в просветах лиан.
— Сивиллы — это существа-прорицательницы?
— Если мы найдем сивиллу, сможем узнать, живы ли Бульдог и Котяра.
Джиоти отвела в сторону завесу мха, застилавшую проход, между рядами исполинских деревьев и выступающих корней где клубился туман. В дальнем конце этой тропы зароем папоротника обрамляли скрытую пещерку. Там сама ночь свернулась на отдых, не тревожимая светом.
И вдруг оттуда сверкнул острый взгляд пары глаз, горящих ровным пламенем.
— Идем, Бройдо, — велела Джиоти и пошла вперед. — От нее заодно узнаем, светит ли нам самим остаться в живых.
Воинственные вопли Бульдога заглушали радостный щебет гномов и топот их марширующих ног. Котяра понял, что его друг еще жив. Страх, что сейчас его разрубят на куски, отпустил, и Котяра перестал отбиваться. Он обмяк над квадратными белыми телами гномов, подвешенный на остриях боевых топоров за ботинок и штаны.
Отгоняя мысли о том, не ждет ли его впереди плаха мясника, он заметил в биолюминесцентном мерцании марширующей орды, что мокрые каменные стены кишат лазами. Вся камера была изрыта сотами отдушин.
Догадка о том, на что могут сгодиться эти отдушины, ускорила кровь в жилах Котяры, но он заставил себя не напрягаться. Он висел расслабленно, пытаясь использовать ритм движения, чтобы постепенно высвободить ногу из подцепленного топором ботинка. Когда это удалось, он резко вывернулся, раздирая одну штанину и разрезая другую, и рухнул на пол пещеры. Резко взмахнув ногами среди заметавшихся гномов, он свалил двоих и выхватил их топоры.
Приседая и вертясь, Котяра вскочил на ноги и пробил себе путь к дырявой стене. Его клинки сбивали шлемы и разрубали белесые тела. Около стены он бросил топоры назад и прыгнул головой вперед в туннель, куда еле-еле мог пролезть.
Вокруг сомкнулась тьма. Вопли Бульдога и гвалт раненых и разозленных гномов становились то тише, то громче, будто порывы ветра. Когда Котяра развернулся обратно, сияние потока гномов виделось лишь точкой зеленого огня. Котяра пополз туда, по дороге думая, как освободить Бульдога, пока гномы не сорвали на нем свою злость.
При каждом шаге свет в дальнем конце туннеля колебался словно пламя на ветру. Котяра остановился. По тому, как плыли звуки и образы, он понял, что стоит на пересечении с путем Чарма. Куда бы он ни пошел, его забросит за тысячи лиг в другой доминион. И он сосредоточился, понимая, что если хочет добраться до Бульдога, то должен сейчас двигаться с точностью канатоходца.
Он решился шагнуть, и огненная точка скрылась из виду. Морской ветер шевельнул шерсть и наполнил ноздри солоноватым запахом приливных луж, усыхающих на жаре. Паутина светло-зеленых теней повисла на стенах пещеры. Громко плескала вода, и доносились жадные крики чаек.
Котяра обошел группу камней, двигаясь на звуки и блики отраженного от воды света, и вздрогнул от слепящего сияния Извечной Звезды, встающей из бурного моря. Океанская пена стекала с острых скал, взлетающих из опадающих волн. Каскады водорослей горели под светом Чарма и облаками рассветного неба.
В одном ботинке, в разорванных штанах, Котяра притаился у выхода из пещеры, вглядываясь сквозь вспененные волны в затонувший континент Габагалуса. Он вставал из ночного моря погреться в очередном дне под Извечной Звездой. Коралловые скалы древних железных гор тянулись настолько, насколько можно было разглядеть с высоты одной из них, в склоне которой, находилась пещера. Солевой рассол широкими реками стекал по шельфам континента, скользким от водорослей.
Еще в Заксаре Котяра слыхал рассказы о Габагалусе, домене-амфибии на дальней стороне Ирта, который, собрав дневной Чарм от Извечной Звезды, каждую ночь погружался под воду. Но он практически ничего не мог вспомнить о жителях океанской страны, кроме того, что это была межпланетная утопия, не признающая все прочие доминионы Ирта.
Завеса воды перед входом в пещеру истончалась, и Котяра зачарованно глядел на размытые цвета Габагалуса. Все было покрыто слизью — от горных пиков до прибрежных утесов, вспененных водопадами. Жар Извечной Звезды высушивал разноцветную слизь в коричнево-серую кожу. Поля плесени от высыхающего моря вздувались волдырями и трескались, открывая сусловые фермы, соединенные дорогами, террасы с мшистыми стенами, рисовые поля. Среди горных хребтов вздымались стеклянные башни и золотые шпили городов, сверкающие в золотистом свете.
Котяра вышел из пещеры, и под ногами захрустела высохшая слизь. Он стоял на карнизе горной вершины, откуда открывался вид на дороги и поля. Посередине виднелась ракетная площадка, окруженная зелеными хребтами выветренных гор. Силуэты подъемных кранов окружали серебристое стройное тело стоящей на площадке грузовой ракеты. Крошечные с такого расстояния краны грузили в ракету тюки сусла и лишайника.
Ближе к Котяре, на соседнем карнизе, находилось убежище отшельника, и перед хижиной с односкатной крышей стоял человек, похожий на саламандру. Между ним и Котярой над глубокой пропастью переливались туманы, но Котяра ясно видел блестки одежды безволосого лилового старика. Такой наряд надевал Кавал в попытке вознестись душой в Извечную Звезду, и Котяра видел нескольких паломников в такой одежде — те уходили в Каф и не возвращались. Но у этого человека была блестящая кожа, сверкающая сквозь пестрые одежды, а рука, которой он взмахнул, была с перепонками.
— Незнакомец! — позвал отшельник. — Слышишь ли ты меня? Кто ты?
— Это Габагалус?
Котяра снял оставшийся ботинок и стоял, охватив когтистыми ногами край утеса. В плотном утреннем воздухе блистали вдалеке крошечные молнии, там, где выгоревшее небо и морская пена сходились на облачном горизонте.
Отшельник кивнул, качнувшись вниз и вверх всем телом.
— Кто ты, незнакомец?
— Я — Котяра из города Заксар. — Двумя быстрыми шагами он перепрыгнул на террасу отшельника. — Я пришел путем Чарма.
Круглая рябоватая голова отшельника откинулась назад в удивлении перед прыжком Котяры.
— Ты первый, кто пришел из этой пещеры за все время, что я здесь — а это более восемнадцати тысяч дней.
— А кто ты? — Котяра обратил внимание на жаберные щели за ушами отшельника.
— Я никто. Отшельник, пришедший отдать свою душу вечной славе Извечной Звезды. — Он говорил, не поднимая глаз от пупырчатой земли. — Я питаюсь сухими креветками ночью и дни провожу, зачарованный Чармом.
— Может быть, ты сможешь помочь мне. — Котяра стал стягивать обрывки штанов ремнем. — Я заблудился. Я впервые в Габагалусе и не знаю, оставаться ли мне или вернуться в туннель Чарма. Что бы ты предложил?