– Выкаблучиваешься, лизоблюдка несчастная? – который, впрочем, остался без ответа.
– Мой народ, и я, король Узур Первый, приветствуем наших героев!-хотя лицо короля и выглядело вполне молодым, голос выдавал в нем старого, возможно не совсем здорового, человека.
– Мы рады встретиться с вами, – новый поклон и новые сдавленные ворчания ангела.
– Мой народ и я, король Узур Первый, желали бы услышать, как удалось вам пройти через опасных чудовищ, населяющих Великие болота?
Делать нечего. Пришлось рассказать. Конечно без всяких там подробностей. Мол, вытащили мечи и сражались три дня и три ночи. Отрубаем одну голову, на ее месте вырастает другая. И тому подобное. Почти что правда.
Король и его народ внимательно внимали моим лживым словам. После окончания красочного рассказа поднялась новая буря восторгов и приветствий. Как только они стихли, старческий голос правителя задал новый вопрос:
– Прошу простить старого короля, но мой народ хотел бы знать, кто вы и зачем пришли в наш прекрасный город?
Очень простой вопрос. Но как раз на него отвечать подробно не хотелось. Пришлось вновь нести ерунду о странствующих искателях приключений. Говорить о Сердце Тьмы не стоит.
Ответ был полностью принят. После чего мы перебросились с Узуром несколькими взаимными хвалебными речами и в завершении этого приятного разговора король возвестил:
– Мой народ и я, король Узур первый, желаем, что бы вы немного отдохнули и сегодня вечером прибыли на посвященный вам праздник. Да будет так.
После чего король, сопровождаемый расторопными слугами быстренько смылся, оставив нас на попечение лилипута в смешной шляпе. Как оказалось, первого министра вооруженных сил королевства.
Нас проводили в один из близлежащих домов, куда мы, рискуя ежесекундно развалить ветхое сооружение, с трудом втиснулись и закрыли за собой двери.
О том, чтобы лечь на маленькие кровати не было и разговора. Покряхтев, мы выставили всю имеющуюся мебель за двери и расположились на глиняном полу. После путешествия по болотной дороге, крыша над головой весьма располагала к спокойному отдыху.
– Что скажете, ребята?– поинтересовался я, как только принял самое удобное для отдыха положение, голова на ребрах Мустафы, ноги уперты в стену на высоте метра.
Ангелу повезло больше. Голова его покоилась на груди Зинаиды, а ноги высовывались в небольшое окошко.
– А что говорить, – Мустафа долго устраивался, от чего голова моя неприятно перекатывалась по его ребрам, – Еще один образец завуалированной тирании.
Зинаида не согласилась:
– Весьма милый старичок, – она несколько раз ткнула кулаком в мой бок, стараясь приподнять его повыше. Наконец ей это удалось и она блаженно растянулась во весь рост, – Мне кажется, что это очень и очень приветливая страна. К тому же они такие маленькие, что даже если захотят, не сделают нам ничего плохого.
Я хотел было напомнить о Гулливере, попавшем к лилипутам, но дрема окончательно сморила меня и я провалился в сладкий сон.
Из розовой дымки возникло лицо Любавы. Она молча смотрела на меня и слезы, самые дорогие слезы стекали по ее щекам.
– Любава?
– Да, милый.
– Где ты, Любава? Я ищу тебя.
– Не надо, милый. Не принесет встреча счастья. Ни тебе, ни мне. Только горе.
– Почему. Любава?
Образ Любавы померк и на его месте возникла хохочущая рожа Клавки.
– Что, родименький, не забыл еще свою Любку? Она ж тебе сказала, что нет у вас впереди ничего. И у тебя ничего нет. Уж больно ты рассердил меня.
– Сгинь, стерва!
– И никуда ты не денешься от меня, родименький. Из под земли достану. Расшибусь, но погублю.
Клавка разжала кулак и на ладони появилась маленькая лежащая фигурка Любавы.
Вот посмотри, что сделаю…
Вторая ладонь быстро опустилась на Любаву.
– Нет!
– Страшно тебе, родненький? А ты не бойся. Смерти нечего бояться. Это тебе и ангел твой скажет.
– Нет!
Словно ужаленный, я подскочил с места и со всего размаху врезался в низкий потолок. Хижина натужно застонала, но покряхтев, выдержала.
– Ты что сигаешь, как кенгуру? – Мустафа почмокал губами и постарался перевернуться на другой бок. Но габариты домика отнюдь не располагали к подобного рода перемещениям. Ангел покряхтел, выругался и принял позу сидящего на полу сонного ангела.
– Мустафа, я только что во сне видел Любаву.
– Э, батенька, что это у тебя с голосом? – ангел внимательно посмотрел мне в глаза, – Да ты на чокнутого похож. Я ж понимаю, что любовь дело трогательное, но не до такой же степени. Ничего с твоей девчонкой не случиться. Найдем ее, не волнуйся.
– Сердце чует, что-то с ней случилось.
– Сердце не барометр. Не верь этим сказкам. У нас, у ангелов так принято, пока собственными глазами не убедишься, ни на какие показания приборов внимания не обращать. Вот бывало с тобой, стрелки зашкаливают, тревога во всю гремит, а ты в это время, морды мужикам бьешь. Так что успокойся.
Хорошо ему. Зинаида всегда рядом. Толи любовь, толи придурь. А тут так тоскливо. Хоть вешайся. Как вспомню ее глаза, так в дрожь бросает.
Почему человек так часто живет старыми воспоминаниями? Казалось бы, посмотри вокруг. Столько всего прекрасного и хорошего. Ан нет! Память, словно петля на шее, тянет назад. Теребит душу, мучает. А почему сделал не так? И почему не сказал вот эти слова? Все переберет, все вспомнит. Глаза, движения рук, чуть заметную, мимолетную улыбку. И получается, все что в прошлом, все прекрасно. И невозвратимо. Потому, что память жестокая штука. Играя только с душой, никогда не возвращает в прошлое тело. А именно этого хотелось бы большинству. Жестокая штука – память.
– Василий?! – рука Зинаиды прикоснулась к моим сырым от слез щекам, – Не надо. Мы найдем ее. Мы постараемся. И все будет хорошо.
Вежливый стук в дверь возвестил о том, что к нам пожаловали гости. Или, если выражаться точнее, хозяева.
– Король Узур Первый просит гостей пожаловать к нему на праздник. Оружие брать необязательно. Вы находитесь под покровительством короля и народа.
Пришлось оставить оружие, плащи и прочие, абсолютно ненужные в данной ситуации вещи.
Сказать по правде, вид наш совершенно преобразился. На мне были натянуты великолепные синие джинсы с надписью на заднице «Леви`с». Штанины заправлены в высокие кожаные подкованные сапоги с металлическими носками. Поверх тела футболка с изображением какой то пышногрудой тетки. Зинаида, когда я все это напяливал в первый раз, призналась, что данный вид соответствует ее идеалу настоящего героя. Я не возражал.
Мустафа был облачен не менее героически. Черная, облегающая торс, футболка с оторванными рукавами, штаны камуфляжного цвета и высокие ботинки на шнурках. Та же самая Зинка не раз слушала ругательства ангела, мучавшегося с длинными шнурками. У ангелов, говорил он между ругательствами, принята совершенно другая обувь, в частности простые белые тапочки.
