- Мда. Принесла же его на мою голову нелегкая, - резюмировала генерала, -- не было парня на курсе, какая прекрасная академия была. А сейчас? Драки, секс, пьянство, кругом неуставщина. Расстрел команды, наконец. Мне кажется, - пожаловалась она подруге, - нет такого пункта устава, к нарушению которого Иванов бы не склонил остальных, не сейчас, так потом. И ладно бы только ему аукалось, но он же тянет за собой академию! Нет, конец уже близок. Я чувствую.
- Ну не драматизируй, - попыталась успокоить ту полковница, - не всё так плохо.
- Куда уж хуже…
***
Представ перед генералой и разглядев пятерку с силой затушенных в пепельнице бычков, понял, что начальница академии изволит быть не в духе. Впрочем, её можно было понять. Я и сам уже корил себя за несдержанность. Вот только ничего поделать не мог. Играть вместе в этими, надеятся на какую-то взаимопомощь и взаимовыручку? Увольте. После откровений Арины, доверять свою спину этим людям я уже не мог.
Посмотрев на подругу по воспитательной, что примостилась, по обыкновению, в уголке кабинета, коротко и незаметно кивнул, взамен получив легкую улыбку и кивок в ответ.
- Ну что, - негромко, но весомо произнесла Седова, - остальные курсаты всё рассказали, так что мотивы твоих действий на понятны. Кстати, как себя чувствуешь? После того происшествия, головных болей, недомогания, других тревожных признаков не было?
- Да вроде нет, - неуверенно ответил я, чуть сбитый с толку перескоком разговора на тему моего здоровья.
- И всё равно, последствия магического удара могут быть. Поэтому съездишь к доктору, он всё проверит, чтобы быть уверенным, что всё нормально.
- К Румпельшницелю? - уточнил я.
Полковница в углу неожиданно хрюкнула, резко прикрыв рот ладонью, а генерала кисло посмотрев на нее, кивнула, - К нему, к нему.
- Хорошо, съезжу.
- Славно. Ну а пока поговорим, о том, что было на чемпионате.
Я внутренне собрался. Вообще конечно, воображение рисовало мне чуть-ли не допрос с пристрастием и расстрельную команду, но на диво разговор проходил в весьма мирной обстановке, без угроз и криков.
- Почему ты решил подло в спину расстрелять сокомандниц?
- Потому что если стрелял бы в лицо, то, скорее всего, не успел бы перестрелять всех.
Женщины переглянулись.
- То есть это было взвешенное решение?
- Да, - я кивнул.
- Хорошо, а почему ты вообще решил их расстрелять? Понятно, что это была своего рода месть за совершенное над тобой надругательство…
- Нет, - прервал я Седову, - это не месть и не за, как вы сказали, надругательство. Просто для меня стало категорически неприемлемо участвовать с ними вместе в чем-либо. Как говорят: - “Пошел бы с ней в разведку?”, - так вот, с ними я бы в разведку не пошел и спину свою прикрывать не доверил.
- Ну так ушел бы? Просто не стал бы играть?
Я покачал головой, - Такое не в моих правилах, я не слабовольная истеричка, чтобы размазывая слёзы, убежать в ответственный момент.
- То есть, ты и уйти не захотел и с ними играть в одной команде тоже?
- Да, - я кивнул. - Именно так. И я их не расстреливал, я просто вывел их из игры.
Женщины снова переглянулись, а затем, генерала, поерзав чуть в глубоком кресле, произнесла, - Ну ты же понимаешь, Пётр, что хотим мы того или нет, но игру отчасти воспринимаем, как имитацию реальной боевой обстановки. Скажи, будь то не игрой, а реальным боем, ты бы тоже, как ты говоришь, “вывел бы остальных из игры”?
Глядя в прищуренные глаза генералы, я понял,что от ответа на этот вопрос может зависить очень многое, и взяв паузу, принялся лихорадочно всё обдумывать. Проблема была в том, что в таком ракурсе я вопрос не рассматривал. Вот действительно, будь у меня реальное оружие в руках, стал бы я их так же хладнокровно убивать? Вернее вообще убивать.
Подняв взгляд на пристально следящих за мной женщин, ответил предельно честно, - Боюсь, что будь оружие реальным, нажать на спусковой крючок я бы не смог. Они мне не враги, я просто впредь не хочу иметь с ними никаких дел, и вообще пересекаться где либо.
- Значит всё-таки не враги, - зацепилась за сказанные мною слова, подруга по воспитательной.
Я кивнул головой, подтверждая.
- Но может злость, обида на них какая осталась? Ты говори как есть, не стесняйся и ничего не бойся. Мы, здесь и сейчас, на твоей стороне. То как они поступили недостойно ни звания курсаты, ни будущей официры.
- Да нет, - махнул я рукой, - ни злости, ни обиды. Я уже отомстил с лихвой. С них достаточно.
- Хорошо, тогда еще одно, - медленно, подбирая слова, генерала продолжила, - как ты наверное догадываешься, академия сейчас, в связи со всеми этими событиями, стала весьма уязвима для нападок со стороны. Стоит журналистам или ещё кому пронюхать об истинной причине, почему ты расстрелял сокомандниц, и репутации академии будет нанесен непоправимый ущерб.
“Еще бы, - подумал я, - там и поувольнять кое-кого могут”. Однако мотивы женщины передо мной я понимал прекрасно, и мне её даже было немного жаль.
- Так вот, - продолжила она, - мы конечно же сами строго накажем виновниц, но нам бы хотелось сделать это тихо и без огласки, потому что иначе невольно пострадают и другие курсаты и поэтому сейчас я надеюсь на твоё понимание в данном вопросе.
- Я так понимаю, - уточнил я, - что вы хотите спустить дело на тормозах, не доводя до широкой общественности?
Генерала кивнула.
- Ну, я не против. Как я уже говорил, я с лихвой с ними за всё рассчитался.
- Вот и отлично, - повеселев, произнесла генерала, - раз так, надеюсь на то, что вне этого кабинета ты ни с кем не будешь обсуждать причины своего поступка на чемпионате.
Я поднял руку.
- Что? - спросила Седова.
- Но что-то же говорить придется? Если не настоящую причину, то хоть выдуманную, - поделился я своими мыслями, - всё равно же когда-нибудь спросят.
- Это верно, - вздохнула генерала, после чего покосилась на подругу. А Россиянова, пожевав губами, с легким сомнением в голосе, произнесла, - Ну, может действительно остановимся на версии, что это был хитрый план по удивлению противника?
- Звучит как-то по идиотски, - протянула начальница академии.
- Но сработало же, он же победил.
- То же верно, - генерала всё-еще была недовольна, но по крайней мере сходу уже вариант не отметала. - В общем, на тебе задача, чтоб эти дуры не вздумали болтать лишнее, а придерживались утвержденной версии. Кстати, майору Лебедеву выдерни сюда, официальное заявление будет делать она. Накосячила, клювом прощелкала такой бардак в команде, вот пусть теперь перед журналистами и позорится, рассказывает про хитрые планы и всё такое.
- Марьванна, погоди, - произнесла контрразведчица, - пока Лебедева не пришла, я нашему мальчику ещё один вопрос задать хочу.
- Ну задавай, - генерала откинулась обратно в кресло, чуть покрутилась, бросив взгляд в сторону окна, уступая право задавать вопросы полковнице, замерла в ожидании, закуривая очередную сигарету. А та, склонив голову на бок, вдруг спросила:
- А скажи мне, Пётр, откуда у тебя такие знания в диверсионной деятельности? Все эти ловушки, то как ты уничтожил команду противника. Я у майоры Лебедевой аккуратно интересовалась, но та такому вас не учила. Да и не могла научить. Потому что подобное, это явно чисто мужское изобретение. Да даже кое кто из моих знакомых специалисток уже интересовался, потому что некоторые вещи даже они видели впервые. И все, заметь, Петя, все в один голос заявляют, что такая тактика явно разработана для людей не владеющих магией, либо самими не владеющими магией.
Россиянова явно намекала на мужчин и по моей спине немедленно покатились холодные капельки пота, рождаясь где-то между лопаток и кончая свой путь в хэбэшных цвета хаки армейских трусах. Как бы снова меня на допрос в ИСБ о связях с мужским подпольем не потащили. И я решил снова давать на амнезию.
- А я не знаю, - развел руками, глядя честными-пречестными глазами на подругу по воспитательной, - как то всё само пришло, я почти не задумывался. Просто у меня амнезия была, говорят, что возможно из-за магии. Всё, что было до попадания в гарем, я просто не помню. А тут, как оказался на игровой площадке, так словно стукнуло что-то.
