да ты, кажется, думаешь, что ты никому не нужна? — прозвучал папин голос.
— Да, так и есть.
— Ну, даже если это так… у меня не было надежды с самого начала.
— Э-э? — надеюсь, он увидел то замешательство, которое я испытываю сейчас. Почему он неожиданно говорит что-то настолько жесткое? Почему он улыбается?
— Ну, я думаю, что то, как ты постоянно болеешь — плохо. Но ты, действительно, поработала над собой.
— Ну, это правда, — согласно кивнула Тули, — но и в таком состоянии ее никто не наймет.
— Нет. Она может работать со мной, у ворот, — промолвил папа.
— Разве? Зачем ей там быть вообще? — мама скрестила руки на груди и вопросительно смотрела на отца. — Это же мужская работа.
— Она может составлять документы!
Тули с мамой недоумевающе смотрят на папу, сохраняя тишину. Я не знаю, почему они сбиты с толку. Неужели они не обращали никакого внимания на все те дни, когда я говорила им, что буду весь день у ворот?
— Даже сейчас, когда она идет к воротам, она делает кое-какую работу, как маленький помощник Отто. А в остальное время он учит ее письму.
— В самом деле?! Я думала, что она делает там перерывы! — восклицает сестра.
— Я думала, ей пришлось придумывать все эти нелепые истории!
Тули, ты чего так удивилась? И мама, в смысле?! Их чрезмерно искреннее удивление чувствовалось как удар в живот.
— Она хорошо выполняет работу, связанную с расчетами. Если бы хотела, то после крещения она могла бы официально работать у ворот. Что думаешь, Майн? Хочешь работать с папой?
— Нет. Я хочу открыть «книжный магазин» или стать «библиотекарем», — отвечаю я.
К сожалению, у меня совершенно нет желания ходить вслед за отцом на работу каждый день для того, чтобы выполнять обязанности по охране. Это мир, который еще не видел книжных или библиотек, поэтому, конечно, все смотрят на меня в недоумении, не понимая моих слов.
— Так, погоди. Что это?
— Кто-то, кто продает книги… купец, наверное? Хм-м-м, может быть, купец звучит не совсем верно, но я собираюсь заняться работой, которая включает в себя много книг.
— Ну, я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, — чуть потерянно произносит отец, — но думаю, что это здорово, если ты сможешь делать то, о чем мечтаешь. Полгода назад ты вообще не могла ходить в лес. Ты едва могла даже выйти на улицу! А теперь ты можешь входить и выходить из дома столько, сколько душе угодно.
— Ага.
* * *
Мне сегодня сказали выйти в лес и собрать дрова, так что я взяла плетеную корзину, закинула ее за спину и пошла с Тули в лес. Как и сказали мои родные, я правда могу дойти до леса, но, когда я добираюсь туда, мне нужно немного отдохнуть. В ином случае мне придется провести весь следующий день в постели.
Я, действительно, ненавижу это немощное тело.
Когда мы добрались до леса, я взяла перерыв, чтобы отдышаться, а потом встала помогать в поиске дров. Все, что я делаю — ищу уже отвалившиеся ветки, а Тули — низко висящие, и затем отрубает их ножом, как небольшим мачете.
— Тули действительно крутая…
Я удвоила усилия по сбору хвороста. Почувствовав, что выдохлась, я села на ближайший камень передохнуть. А чтобы не терять времени, решила попробовать изготовить «Моккан».
У меня нет опыта работы с резьбой по дереву. Заточка карандашей на уроках в школе — это все, что я умею. Да и тогда я решила сменить нож на точилку. Теперь остается только сожалеть об этом решении. Даже если и попробую сделать Моккан, я до сих пор не понимаю, как правильно пользоваться ножом!
Я не могу так ловко орудовать ножом, как мой отец, — только слабо скрести. Смогу ли я в таком случае достичь успеха? В качестве эксперимента я покопалась в куче собранного хвороста и, найдя тонкую ветку, аккуратно сняла тонкий слой кожицы.
С моими крошечными слабыми руками трудно управляться с ножом, но мне удалось снять большую полоску коры, обнажив мягкую древесину.
Ого! Это немного сложно, но я думаю, что смогу сделать это!
Так я смогу убить сразу двух зайцев: не только наделать палочек для Моккан, но и попрактиковаться с ножом. Я с радостью начала строгать собранные палочки, делая их прямыми и ровными, выравнивая по длине. Уже готовые я складывала по другую сторону от себя. Как только получится связать эти палочки тонким шнуром, это уже можно будет
назвать Мокканом. Может даже получиться размером со страницу блокнота.
Древние цивилизации, наши предки, благодарю вас за вашу великолепную мудрость. Мать, отец, спасибо за этот великолепный нож. Именно благодаря вам я могу сделать Моккан.
Поскольку сырье для них — просто палочки, которые я могу подобрать с земли, — то это гораздо легче, чем тщательное извлечение волокон из травы для папируса или добыча глины для глиняных табличек.
Отлично.
С моим уровнем мастерства мне нужно сточить совсем немного и тогда, когда палочки подсохнут, можно будет писать. Постепенно около меня образовалась целая гора очищенных палочек. Все-таки для книги понадобится куда больше, чем десяток.
Пока я была увлечена заготовкой палочек, ко мне подошел Лютц.
— Майн, ты делаешь это, чтобы заменить таблички?
— А? С чего ты так решил?
— Ну, ты была просто счастлива, занимаясь этим, — чуть смущенно проговорил он.
— Да?
— Ага. Ты, кажется, хотела зарыться в них.
Я сидела, строгая, с выражением будто я хочу похоронить себя в куче древесины? Не делало ли это меня странной? Как же неудобно!
— Ну так что это? — повторил Лютц.
— Я делаю «Моккан».
— Мос-кан? Ты будешь писать на этом?
— Да, и именно поэтому мне нужно как можно больше этих палочек, — я взяла свой нож и снова начать строгать.
Лютц присел рядом и тоже взял несколько палочек:
— Я помогу тебе! Но я бы хотел, чтобы ты спросила у
