— Мм-хм.
Джон Марк откинул шляпу. У него были ярко-голубые глаза и недельный покров волос на лице. На нижней губе была шишка — наверное, комок той противной засохшей гадости, которую Уолтер называл табаком.
И действительно, Джон Марк наклонился, чтобы выплюнуть коричневую струю в сорняки, прежде чем сказал:
— Ублюдок убил собаку, поэтому получил прогулку. Ты же знаешь, как Хэм относится к собакам.
— Да, он любит их больше, чем людей.
— Мм-хм.
Их и без того напряженный разговор перешел в еще более жесткую тишину — и Уолтер пользовался этой возможностью, чтобы вытащить меня из-за его спины.
— Я хочу познакомить тебя с моим другом, Джоном Марком. Это… э?
Он до сих пор не знал моего имени. Он спрашивал меня по восемь раз в день и до сих пор не мог запомнить.
— Шарли, — сказала я.
Джон Марк пожал мне руку. Его ладонь могла напоминать верхнюю часть копыта, но хватка была нежной.
— Мэм, — сказал он. Затем он кивнул человеку, стоящему рядом с ним. — Это Анна Шарп. Она новенькая.
Я не понимала, что другой человек был женщиной. Я пробыла в Ничто чуть больше месяца и так привыкла видеть только мужчин, что особо не смотрела. Но Анна точно не была мужчиной.
Она была высокой и стройной — и теперь, когда я знала, на что обращать внимание, я видела, что у нее был определенный изгиб в талии. У нее были светло-карие глаза, а из-под края ее шляпы торчали распущенные рыжие кудри.
Когда она стянула бандану с лица, я увидела, что у нее на подбородке были веснушки. Их было не так много, и они были не такие темные, как у меня, но все же приятно было видеть их на ком-то другом.
— А, так вы тот самый старожил, о котором мне постоянно говорят, — голос Анны был легкий и игривый. Она ухмылялась, пожимая Уолтеру руку. — Единственный человек, которому удалось выбраться из Далласа живым.
— Ах. Да, это я, — хмыкнул он.
— И… каково это?
— Даллас? О, он примерно такой же, как и любой другой город: загаженный, разваливающийся и полный ботов.
— Ух ты, — Анна смотрела на Уолтера так, будто он был самым поразительным существом, которое она когда-либо видела. Затем она протянула мне руку. — Мэм.
Ее рука была намного меньше и мягче, чем у Джона Марка. Она смотрела мне в глаза — и ее взгляд не был неприятен, он просто был очень напряженным. Будто она чего-то хотела от меня.
Только я понятия не имела, что это могло быть.
— Ну, скажи что-нибудь, дитя! — прорычал Уолтер.
— Э… — я запиналась, пытаясь сообразить. — Привет?
Анна рассмеялась, отпуская меня.
Джон Марк улыбался.
Только Уолтер не веселился.
— Боже, — буркнул он себе под нос. Он смотрел на меня секунду, прежде чем махнуть рукой на Джона Марка. — Хорошо, теперь обрати внимание: эти двое — те, кого зовут рейнджерами. Время от времени ты будешь видеть их патрулирующими — и если они тебя не зовут, лучше оставить их в покое. Видишь эти заплатки на их одежде? Эти маленькие собачьи головы?
Анна потянула за свою, ухмыляясь мне.
— Это значит, что они из Старого Города. Нельзя связываться ни с кем, у кого есть такая заплатка, потому что они работают на Хэма.
— Ветчина? Как свиное мясо? — сказала я в замешательстве.
— Ну, так это звучит, но это не так. Хэм — человек. Он — мэр Старого Города…
— Откуда ты, Шарли? — вмешался Джон Марк. Он смотрел на меня из-под тени своей шляпы, и я не могла не заметить, как он крепко сжимал винтовку, пока делал это. — Ты должна была приехать откуда-то издалека, если не слышала о Хэме.
— Она с запада, — быстро говорит Уолтер.
— Эль Пасо?
— Ага. Но она не урод, понимаете? — Уолтер отступил и сильно толкнул меня.
Я была так занята, стараясь не смотреть на Анну, что не успела вовремя расставить ноги и свалилась в траву.
— Ой! Что за черт?
— Прости, дитя, — хмыкнул Уолтер.
— Хм, — после напряженного момента Джон Марк кивнул. — Да уж, точно не урод. Странно, однако… она все же похожа на них. Продолжай, — добавил он после очередного плевка в сорняки, — я не хочу, чтобы ее наказали.
— Наказали? — неуверенно сказала я. — Почему я должна быть наказана?
— Если заткнешься на минутку, я скажу тебе, — буркнул Уолтер. Он подтянул штаны до самого живота и продолжил, — Хэм — мэр Старого Города. Он может быть злым старым ворчуном, если выйдет из себя, но он достаточно справедлив. Держит своих людей и всех остальных на коротком поводке. Видишь вон того идиота?
Уолтер указал за себя, туда, где человек в коконе из колючей проволоки ковылял к закату, крича о помощи во все горло.
— Знаешь, чем он заслужил это?
— Нет, — сказала я. Я не могла представить, что кто-то мог сделать, чтобы заслужить такое.
Затем вмешалась Анна:
— Он забил свою собаку до смерти, — она прошла мимо меня и направила винтовку мужчине в затылок. — Она тоже была милой маленькой собачкой. Ничего не делала, только виляла хвостом и ждала, пока он вернется домой. Однажды ночью он решил прийти домой пьяным и…
— Он получает свое, — тихо сказал Джон Марк, словно пытаясь ее успокоить. — Просто помни: он получает свое.
— Да, — буркнула Анна через мгновение. Когда она опустила винтовку, я видела, что ее лицо пылало от злости. — Прости за это, Уолтер. Скажи ей.
— Верно, — хмыкнул он. — Ну, то, что Хэм делает с нарушителями закона, может показаться жестоким, но для этого всегда есть веская причина. И что бы они ни сделали, он всегда дает им шанс спастись — все, что им нужно сделать, это найти кого-нибудь, кто достаточно тупой, чтобы помочь.
— Даст им воды, или кров, или что-нибудь поесть. Попробует их освободить, — пожал плечами Джон Марк, — и тому подобное.
— А что будет, если кто-то это сделает? — сказала я, внезапно вспоминая, как была близка к тому, чтобы дать этому человеку свой стейк. — Что было бы со мной, если бы я…?
Джон Марк улыбнулся. Это была жесткая улыбка, и, возможно, именно поэтому она вызывала тревогу.
— Если бы ты ему помогла, то убийца собак вышел бы на свободу… и ты бы заняла его место.
— Вот что происходит, когда кто-то думает, что знает закон лучше, чем Хэм. Если считаешь, что он ошибся, то можешь вмешаться и изменить это, — с ухмылкой сказала Анна. — Но тебе лучше быть уверенным, что это стоит твоей жизни.
— Теперь ты поняла, дитя? — тихо сказал Уолтер, дав мне долгое время оправиться от шока.
Да, я понимала.
Уолтер только что спас мне жизнь.
Если бы он не выбежал, чтобы остановить меня, то рейнджеры раздели бы меня догола и накинули кокон мне на плечи. Там была бы я, истекающая кровью и кричащая на умирающее солнце. Я смотрела на Уолтера и знала, что он мог прочитать слова, написанные на моем лице. Но я все еще должна была сказать:
— Спасибо.
— Эх, — он шлепнул меня рукой, прежде чем снова повернуться к Джону Марку. — Вы пойдете за ним?
Рейнджеры переглянулись. Они общались так же, как иногда общались мы с Уолтером: кивком и парой пожатий плечами.
— О, я думаю, что он почти умер — сегодня прошел почти восемь миль. Он не продвинется дальше, прежде чем ему придется лечь… и мы все знаем, что тогда произойдет. Кроме того, похоже, у вас есть то, что нам нужно, — добавил Джон Марк, кивая на стейк в моей руке.
Я повернулась и бросила эту штуку так далеко, как только могла. Это доставило мне достаточно неприятностей для одной ночи.
— Эй! Что я говорил тебе о сохранении костей? — закричал Уолтер.
Джон Марк вмешался прежде, чем я успела возразить:
— Что скажешь, а? Пустишь нас на ночь? Поделишься едой?
Уолтер обдумывал это, крепко сжав жилистые руки на груди.
— Смотря как. У вас есть что-нибудь, что мне может понадобиться?
Джон Марк снова улыбнулся, постукивая по передней части своей куртки.
— Да, у меня есть кое-что… и я знаю кое-что.
— Ну ладно, — сказал Уолтер. — Давайте вас всех накормим.
