- Ну, это конечно да...я уверен, что скоро ты подрастешь. Просто у тебя еще тот возраст, когда ты все маленькая-маленькая, а потом - оп! - и ты уже совсем взрослая. Я тоже таким был! Не веришь?!
Он поставил руки на бока, и девочка не могла не уставиться на его тело. Сейчас он был в одной черной водолазке, настолько тонкой, что она могла увидеть рельеф на его прессе и его широкую грудь, которая выглядела очень мягкой.
Да уж, глядя на него, точно невозможно представить то время, когда он был хилым парнишкой.
Сейчас перед ней действительно был мужчина.
Пока она смотрела на него, он решил подшутить.
- Что, хочешь потрогать?
Стоило ей это услышать, и она раскраснелась как камелия.
- С чего бы?! – она тут же отвернулась. Он же засмеялся и полез в шкаф в поисках пилюль.
- Да ладно-ладно, я просто шучу. Мне часто говорят, что моя внешность сводит женщин с ума, стоит им посмотреть на меня. Правда, меня это особо не заботит, потому что я не ищу тех, кто будет со мной только из-за моего личика или тела.
Он наконец-то нашел то, что искал, и уселся на кровать, хлопая рядом и приглашая обливи сесть рядом. Пока она неловко подходила к нему, он налил стакан воды и протянул все ей.
- Держи, надеюсь, тебе полегчает.
Она недоверчиво уставилась на коричневую пилюлю, но все же боль в животе была нестерпимой, потому она быстро проглотила ее и запила водой.
Тяжело выдохнув, она села рядом с ним, поглаживая живот.
- Может, лучше снять корсет? Наверняка от него только хуже. – спросил он.
- Он не так туго завязан, как ты думаешь. – улыбнулась она. – Вольфганг, ты...только что сказал, что не ищешь тех, кто будет с тобой из-за внешности. Кого же тогда ты ищешь?
- Хм-м...ну, наверное, с той, кто будет терпеть мои дурачества и примет мои недостатки, как-то так? Но это будет очень сложно, если вспомнить характер женщин-оборотней.
- О чем ты? – непонимающе спросила она.
- Как сказать...вообще для наших женщин важны только две вещи при выборе партнера – внешность и сила. А на остальное они не смотрят. Им главное породить красивого и сильного ребенка, а то, что многие не могут в итоге ужиться со своим мужом и умирают раньше от стресса, никого не волнует. Такими были и наши с братом родители.
Она молча уставилась на него, не зная, что сказать или спросить, потому он решил рассказать ей подробнее.
- Вообще-то наша мама была вулстратом второго ранга. Она не притягивала взгляды своей внешностью, наоборот ее лицо было обычным. Отец взял ее в жены лишь потому, что она единственная выдержала испытание нашего дедушки.
- Значит, не важно, какого ранга будет мать, главное, чтобы отец был чистокровным, чтобы породить таких же, как он? – уточнила она.
- Не обязательно отец. Может и мать быть чистокровной. Например, мои тетушки выходили замуж за вулстратов 1 и 2 рангов.
- А что за испытание? Неужели оно было таким сложным?
- Мне, если честно, не известно. Наверное, мама перед браком просто жила в нашем доме и терпела все сумасшедшие выходки своих новоиспеченных родственников. Все в семье фон Гирш имеют свои закикленности, вот они ее и проверяли. Мама же очень хотела стать хозяйкой главного рода, потому выдержала это испытание. Но...как оказалось, испытание для нее началось только после свадьбы.
Видимо, жизнь с ее новоиспеченным мужем была очень сложной.
- Родители не любили друг друга. – с тяжелым вздохом улыбнулся Вольфганг, словно наконец приняв эту информацию. – Они были женаты лишь потому что были друг для друга удобны. Он был красив и силен, а она была покладиста и терпелива. Мне всегда было интересно, почему я родился. Родители делили ложе ровно до момента, пока не появился наследник. Так почему через 15 лет родился я? Тетя Амалия как-то раз сказала, что я был лишь ошибкой моих родителей, совершенной в порыве страсти, но я в это не поверил, ведь хорошо знал, каковы были между ними отношения. А потом...я узнал правду, которую даже брат не знает.
Он замолчал, словно собирался с мыслями, и Мира поняла, что весь этот рассказ на деле оказался для него очень тяжелым.
- Вольфганг, ты не обязан рассказывать мне, если тебе больно...
- Нет, я хочу. – улыбнулся ей он, сжав руки. – Я никогда никому об этом не рассказывал. Хочу сбросить этот груз, но не могу сказать правды брату, даже если ситуация между нами прояснилась. Эту правду мама поведала мне перед смертью.
Он снова глубоко вздохнул.
- Когда Рудольф родился, отец не позволял матери видеть его. И даже больше – он отослал ее в то поместье, где мы останавливались, чтобы не встречать ее. Для женщины-оборотня это очень сложное испытание – быть оторванной от ребенка. Это рефлекс на базовом уровне. Матушка впала в депрессию и несколько раз пыталась покончить с собой. Когда эта новость разлетелась по землям, отцу больше ничего не оставалось кроме как вернуть ее обратно и запереть в покоях. Еще он позволил ей видеться с сыном раз в неделю, но...было поздно, и у нее случилось отторжение ребенка. Это когда оборотень перестает признавать ребенка своим.
То есть Рудольф никогда не знал любви матери? Он был воспитан отцом, в то время как мать была изолирована.
- Мама все никак не выходила из депрессии и стала одержима идеей вновь забеременеть. Тогда она хитростью споила отца и...после той ночи забеременела мной.
Мира ошарашенно замерла. То есть Вольфганг был рожден лишь как замена старшего ребенка для матери?
- Она умудрилась скрыть беременность от отца, и когда он узнал, я уже появился на свет. Он хотел убить меня, но его сестры и мой брат не дали ему это сделать. Тогда...он сказал матери делать, что она хочет, и больше никогда не приближался к ней. А мама...была счастлива, что у нее родился я, и вместе с братом они окружили меня заботой. Словно пытались восполнить то, что отец забрал у них когда-то давно. А потом...ты уже знаешь. Отец решил, что я более талантлив, нежели братец, и хотел сделать меня наследником, если бы не моя травма и последующее превращение в дурачка.
Мира неловко кивнула. Она краем глаза смотрела на профиль вулстрата и, хоть он улыбался, понимала, что эти воспоминания были для него чересчур болезненными.
- Когда все это случилось, отец наконец-то рассказал матери причину, по которой он хотел убить меня, когда я только родился. Оказалось...что к моменту становления нового главы у него не должно остаться живых братьев, которые могли бы устроить междоусобицу. Отец тоже в свое время убил своих младших братьев. Узнав это...матушка собрала вещи, схватила меня и увезла обратно в то поместье, чтобы защитить от подобной судьбы...но в итоге мы прожили так с ней всего пару месяцев. Пережив столько горя, она быстро зачахла и умерла у меня на руках. В поместье, в котором не было даже прислуги. Я просидел около ее тела 3 дня, пока не приехал брат и не увидел труп матери.
К этому моменту из глаз Миры уже пошли слезы. Она даже не догадывалась, через что ему пришлось пройти в детстве. Она протянула руку и ухватилась за рукав его водолазки.
- Вольфганг, как же ты...?
- Преодолел это? – улыбнулся он. – Мама рассказала мне все это, и я все понял. Да и я знал о ее состоянии – пусть и притворялся дурачком, но все же умным был. Конечно, было тяжело. Особенно потом, когда отец заставил меня жить в этом же поместье. Но...я всегда чувствовал присутствие матушки в моей жизни. Наверное...именно из-за нее я стал помешан на красоте и ногтях.
Он уставился на банку, которую всегда носил за пазухой.
- Мама так сильно любила меня, что никогда не выкидывала отстриженные ногти или волосы. Все хранила и говорила, что эти вещи – доказательство того, что я существую. А еще она, хоть и не обладала той красотой, какой обладали мои тетушки, но все равно заботилась о своем лице и даже в 60 выглядела молодой даже без иллюзорных заклинаний. Хотя...к моменту своей смерти она очень сильно осунунлась...
Видимо, он снова вспомнил мертвое лицо матери.
