Я с беспокойством посмотрел на его посиневшее лицо. Дождался, пока закончится приступ, а потом осторожно ответил:
— Думаю, около месяца. Вы продержитесь?
— А что мне остается? — скривился мастер Твишоп, тыльной стороной ладони вытирая окровавленный рот. — Хамелеонка, к сожалению, не ведает почтения ни к моему возрасту, ни к былым заслугам. Но я и так слишком долго держал ее на расстоянии. Двадцать лет непрерывной борьбы. Пожалуй, я могу собой гордиться, а?
Я молча наклонил голову, стараясь не смотреть на болезненный румянец, появившийся на щеках обреченного на медленную, мучительную смерть старика. Хотя в его ситуации хамелеонка и правда была поразительно терпелива. Просто сейчас она, видимо, устала ждать и резко активизировалась, так что в последние годы одряхлевший архимаг не мог даже самостоятельно подняться с постели. А некоторое время назад, устав от жалостливых, а нередко и злорадных взглядов коллег, решился инсценировать собственную кончину, в чем, признаться, я ему активно (по его же просьбе, разумеется) помогал.
В частности, с помощью одного из зелий собственного изобретения сымитировал его смерть, а после пышных похорон собственноручно наложил на склеп мощные охранные заклинания, дабы никто не пронюхал, что внутри роскошной усыпальницы есть все условия для нормальной жизни и что там имеется полноценная телепортационная арка, откуда было легко попасть в подземелья моего родового замка.
— Помоги мне добраться до постели, — наконец устало попросил архимаг, обессиленно прикрыв дряблые веки и спрятав морщинистые руки в широкие рукава мантии. — Совсем я никуда не годен, полчаса разговоров — и посмотри, на кого я похож?
Деликатно промолчав, я легким пассом поднял кресло в воздух и, постоянно следя за состоянием учителя краешком глаза, аккуратно сопроводил его до жилой части склепа. После чего не побрезговал собственноручно разобрать его постель и помог перебраться под толстое шерстяное одеяло. Терпеливо дождался, пока уставший архимаг задремлет, и тихонько ушел, прикрыв за собой тяжелую дверь.
Честно говоря, не в моем характере ухаживать за немощными стариками и не в моих правилах изображать из себя сердобольную няньку. Но куда деваться? Кроме меня, ему бы никто не помог: опытный интриган и подозрительный сверх всякой меры бывший глава Совета Твишоп только мне доверял настолько, что позволял готовить еду и помогать с житейскими проблемами.
В чем-то, разумеется, это утомительно и неприятно: архимаг привередлив, как старая дева, капризен, как избалованный мальчишка, требователен, как настоящая мегера, и ворчлив, как самый обыкновенный старик. Причем его придирчивость порой достигает таких размеров, что временами я даже начинаю жалеть, что согласился на этот договор. А иногда с трудом сдерживаюсь, чтобы не поставить себялюбивого, сварливого, упрямого до отвращения мага на место.
Но, почти двадцать лет находясь рядом и во всех подробностях наблюдая за его медленным, неумолимым угасанием, даже я проникся силой его характера. Было сложно не восхищаться тем упорством, с которым он боролся за каждый прожитый день, и не взрастить в себе безмерное уважение к его силе воли, огромным знаниям, невероятной тяге к жизни и тому неслыханному доверию, которое он рискнул мне оказать.
После стольких лет на высоком посту и гремящей славы одного из сильнейших светлых магов теперь он оказался беспомощнее новорожденного младенца. Не мог обходиться без постороннего ухода да и силы свои почти полностью утратил. Единственное, что у него осталось, — это огромный багаж накопленных знаний, который не спасал ни от немощи, ни от болезни, ни от возможного предательства. Но сейчас даже они не могли ему помочь.
Надо сказать, признание этого неоспоримого факта далеко не каждому под силу. И я ничуть не удивлен, что он не доверился никому из коллег по цеху, которых изучил за триста с лишним лет, пожалуй, даже чересчур хорошо.
Но вот то, что он вдруг рискнул сблизиться с некромантом, сумел мне настолько открыться и доверил так много секретов исконно светлого искусства, говорило очень о многом. И заставляло терпеть все его причуды, с пониманием относясь к тому нетерпению, которое он временами проявлял по отношению к нашему совместному проекту.
— Скверные у нас дела, — озабоченно пробормотал я, возвращаясь в лабораторию, где меня уже поджидал верный ученик. — Боюсь, у нас осталось очень мало времени.
— Насколько мало? — спокойно переспросил совсем молодой еще, ну, по нашим меркам, конечно, мужчина с породистым лицом, орлиным носом и глубоко посаженными темными глазами, в которых промелькнул и тут же угас какой-то необычный огонек.
Я только вздохнул, машинально отметив про себя, что Нев никогда не изменял своим привычкам. И даже сейчас, в склепе, где не было посторонних, находился в полном облачении некроманта, не забыв захватить с собой обязательный во время работы на кладбище стик. А во внутреннем кармане у него наверняка, как и обычно, припрятан набор необходимых для упокоения мертвецов зелий.
Надеюсь, нашего архимага он не считает потенциальным зомби? И не испортит экспериментальный образец, заподозрив, что ритуал прошел не так, как надо? Конечно, такую возможность нельзя было исключить, поэтому мальчик правильно готовился к худшему, но пока ново-сотворенное тело привязано не к мастеру Твишопу, а ко мне. Потому что, возясь с заклинаниями и то и дело испытывая свое создание на прочность, я не рискнул тревожить умирающего наставника по пустякам и на время прикрепил нити поддерживающего заклинания к своей собственной ауре. Так было и проще его контролировать, и легче работать с материалом, и удобнее отслеживать вероятные проблемы. А когда понадобится, я просто перекину эти нити на ауру нового хозяина, что, помимо всего прочего, позволит мне до самого последнего момента контролировать ход эксперимента и немедленно принять меры в случае, если что-то пойдет не так.
Нев, правда, о последнем назначении этих нитей не подозревал, потому что, как я уже говорил, мастер Твишоп не отличался излишней доверчивостью и соответственно терпел моего ученика лишь по необходимости. А я хоть и не успел еще проникнуться его маниакальной подозрительностью, все же уважал его решение и не рискнул портить наши отношения из-за такой мелочи.
— Все дела гильдии, которые можно отложить, отодвинь в сторону, — наконец велел я вопросительно смотревшему ученику. — То, что способно подождать, пусть ждет. Тем, чему нельзя не уделять внимание, пусть на время займется кто-то другой. Заместителей у меня достаточно, можешь без зазрения совести сбросить все на них. И на ближайшие две седмицы ты нужен мне исключительно здесь.
